Para Bellum - Геннадий Хазанов

Лаврентий Павлович посмотрел на Мамиашвили.

– Павлов подъедет через сорок минут, Саркисов в приёмной. Мамсурова найти не удалось, – доложила красавица.

– Давай Рафаэля, слава богу, не святого, – махнул пухлой белой ладонью нарком.

Берия сел рядом с начальником собственной охраны. Это служило знаком особой доверительности и одновременно давало возможность говорить тихо, едва ли не шёпотом. В то, что его кабинет прослушивается, Лаврентий Павлович не верил, но бережёного, как всем известно…

– Ты изучил материалы на Маркова? Фамилию и адрес его девки знаешь? – Саркисов кивнул. – Если её взять, можно будет заставить этого железного командира выполнять любой приказ.

– Прямо сейчас поедем.

– Нет, в Москве её трогать нельзя. Студенточкой интересуется Коба. – Берия скабрезно хихикнул. – Он даже матери телефон провёл, чтобы удобнее было интересоваться. Нужно сделать по-другому: дать ей понять, что Маркову капец. Она бросится предупредить женишка. Там, в Белостоке, мы её и прихватим. Тем более что именно там она нам и нужна.

– А она точно поедет за сто вёрст киселя хлебать?

– Ты, я смотрю, русские поговорки изучаешь. По книжкам или, может, преподавательницу завёл? А дэвушка поедет. Ты бы на её месте упустил шанс попасть сразу не под полковника, а под генерал-полковника? То-то же.

В Белостоке поезд стоял полчаса. От дежурного по вокзалу Сергей позвонил Ямщикову. Через пятнадцать минут на перрон выкатилась «полуторка» с брезентовым верхом. Бравые бойцы разведроты 201-й дивизии перегрузили всю команду Гогулии вместе с немцем под тент, уселись на лавки вдоль бортов и двинулись в сторону центральной площади города, носившей забавное, на взгляд Маркова, название: «Рынок имени Тадеуша Костюшко».

Сам Александр Иванович приехал встретить друга на легковушке, за рулём. Как только комфронтом уселся рядом, Ямщиков спросил:

– Что за птицы?

– Долго рассказывать, – махнул рукой Сергей Петрович. – У тебя надёжные ребята есть?

– Целая дивизия. А в чём боевая задача?

– Хочу, чтобы эта гоп-компания посидела не у Габрильянца, а в ратуше. Понимаешь, НКВД сопровождает и охраняет какого-то эсэсовца. Обеспечивают режим сверхсекретности. Утверждают, будто по личному приказу Богдана Кобулова. Хочу разобраться, откуда ганс. Завтра извинюсь перед союзничком и отпущу.

– Ох, и заварил ты авантюру. Представляешь, если это действительно какие-то игры второго человека в НКВД? Головы не сносишь.

Поскрёбышев почти одновременно принял два звонка. Эйтингон сообщил, что командующий Особым Западным фронтом своей властью задержал группу сотрудников НКВД, сопровождавших какого-то эсэсовского чина по личному распоряжению, как они утверждали, Богдана Кобулова. Почти дословно совпадало с первым и донесение Маркова. Александра Николаевича поразила реакция на эти рапорты товарища Сталина. Обычно сдержанный, Вождь довольно улыбнулся и приказал передать командующему фронтом, чтобы тот под личную ответственность обеспечил передачу немца людям Эйтингона. Они доставят черномундирного в Москву.

– После этого мелкую шушеру можно пока отпустить, – махнул рукой Иосиф Виссарионович.

Люди майора госбезопасности Эйтингона появились, как только сгустились сумерки. Предупрежденный Поскрёбышевым командующий фронтом приказал бойцам разведроты 201-й дивизии передать задержанного немца крепким парням в штатском, которые не только предъявили предписание, но и назвали продиктованный Алексеем Николаевичем пароль.

– Может, дать в сопровождение взвод автоматчиков? – предложил Марков.

– Не стоит, – серьёзно ответил старший, смуглый крепыш в комбинезоне почему-то танкиста. – Не по вражеским тылам поедем, даст бог, до аэродрома проскочим.

Через четыре часа эсэсовца уже ввели в кабинет Сталина. Увидев знакомое по портретам всему миру лицо, офицер вытянулся в струнку и выбросил вперёд-вверх правую руку. Вождь, откинувшись на стуле, с отстранённым интересом, словно невиданного зверя, рассматривал немца. Потом негромко произнёс:

– Узнайте его имя, звание, род войск. В общем, всё, что в таких случаях положено.

Переводчик, средних лет мужчина, словно присыпанный пылью, – серой невыразительной внешности в хорошо сшитом, но таком же сером неброском костюме, на безукоризненном «хох-дойч» приступил к допросу. Пока он говорил, арестованный оглядел помещение. Не очень большой кабинет, предназначенный для совещаний в узком кругу и обставленный стандартной канцелярской мебелью. Никакого сравнения с огромным, забитым столами и креслами из морёного дуба, рабочим местом фюрера. Гитлер любил поражать размахом и роскошью. Каждый входящий должен был сразу проникнуться ощущением величия Рейха и его руководителя.

У стены по правую руку от главы СССР обнаружился ещё один человек – грузный мужчина с коротко стриженными чёрными волосами, в гимнастёрке с петлицами старшего майора госбезопасности. Он вальяжно расселся, уложив на столешницу маленькие, как будто детские, кисти рук. По расовым законам это было непререкаемым признаком еврейского происхождения. Всмотревшись в лицо, эсэсовец опознал известного по фотографиям всем разведчикам Рейха Наума Эйтингона.

На стандартные вопросы офицер отвечал быстро и чётко: оберштурмбанфюрер СС Зигфрид Кирст. Место службы – политическая разведка СД.

– Спросите, осознаёт ли герр Кирст, что он нелегально проник на территорию СССР и задержан как шпион, – произнёс Сталин.

– Я не шпион, – оскорблённо возразил немец. – Я не снимал свою форму и не выдавал себя за кого-то другого. Всё остальное оправдывается важностью миссии, которую я выполнял. Это особое поручение высшего руководства Рейха.

– Очень интересно. – Вождь встал из-за своего стола и зашагал вдоль стены кабинета. – И что же это за важная миссия?

– Я привёз личное секретное послание фюрера немецкого народа Адольфа Гитлера Председателю Совнаркома СССР Сталину.

– И где это письмо? – спросил Иосиф Виссарионович. – Давайте его сюда.

– Вам должны были уже вручить его, – растерянно проговорил эсэсовец. Он не понимал, что происходит, куда мог подеваться конверт. Чтобы Берия не передал по назначению документ, который маскирует истинную цель перелёта? Маловероятно. Или эти хитрые грузины ведут какую-то совместную игру? Может, все переговоры Берии с Гейдрихом вообще грандиозная провокация? Что из этого следовало, страшно было даже представить.

Додумать оберштурмбанфюрер не успел.

– Кто принял от вас пакет? – жёстко потребовал ответа Хозяин.