«Мир Приключений» 1977 (№22) - Николай Коротеев

Оля все время прислушивалась к звукам за стенкой. Она все же надеялась осуществить свой план, отомстить за дядю Матвея, уничтожить его убийцу. Но как найти Вальтера? Ведь он может сюда больше не прийти. Нужно что-то придумать. Для этого необходимо выбраться на улицу, а мама не пускает. Тут сестренка попросила молока, и Оля убедила мать отпустить ее покормить и подоить козу.

На землю уже спускались зимние сумерки, когда Оля вышла из дому. Бесшумно двигаясь по рыхлому снегу, она направилась к сараю. И вдруг увидела женщину, укутанную по самые глаза в темный платок. Женщина, поминутно оглядываясь, тоже осторожно пробиралась к хлеву. Оля узнала тетю Наташу.

— Скорее! — испугалась девочка. — Идем, я тебя спрячу.

Она провела молодую женщину в клетушку к козе, заставила снять шубу, чтобы гитлеровцы не заметили, что Наташа пришла со стороны: нарушителей приказа о запрещении всякого движения до восхода и после заката солнца тут же расстреливали. Этот приказ был приклеен даже на двери лесного дома.

Оля рассказала Наташе все, что произошло за эти дни.

— Убили дядю Матвея, одного папиного знакомого, — нахмурив темные брови, глухо говорила она. — Расстреляли за то, что боятся всего и всех. А нас за тулуп чуть…

Наташа подавленно молчала. Прошмыгнув в комнату, она поздоровалась только кивком и села на табуретку.

Евдокия Павловна выжидающе смотрела на нее. Похоже, что золовка принесла на этот раз какую-то тяжкую новость.

— Ну, ничего! — заговорила наконец Наташа. — Скоро они дождутся! — в ее голосе прозвучала угроза. — У Ивановых взяли корову, а муку керосином облили, — торопливо рассказывала гостья. — У старухи Ляховской расстреляли сына и четверых внуков. Из Бакеева, Баранцева, Малино и других деревень утоняют жителей, скот. Убивают, жгут…

Она резко подняла голову, заглянула в глаза Евдокии Павловне и девочкам. Шепот ее стал торжественным.

— В Каменке разбиты все немецкие танки! Ни один не прорвался дальше, к Москве! Не сегодня — завтра начнется наше наступление. Скоро уже фашистов погонят назад.

— Откуда ты знаешь? — с надеждой спросила Евдокия Павловна.

— Откуда знаю, долго рассказывать, Дуся. Слышь, бой какой идет? — улыбнулась Наташа.

Действительно, орудия грохотали где-то рядом, гудели самолеты и слышались взрывы бомб, снарядов и мин. Где наши? В Михайловке, а может, уже в Андреевке или еще в Крюкове? Это ведь всего в двух или четырех километрах от местечка!

— Ох, скорее бы! — вырвался вздох у Евдокии Павловны.

Маленькая Шура хлопнула в ладоши. Оля схватила ее за руки — пока нельзя так бурно выражать свою радость: за стеной враги.

— Наташа, — после недолгого молчания попросила Евдокия Павловна, — оставайся у нас. Да и нельзя идти сейчас. Поздно, убьют.

— Я и останусь, — согласилась Наташа. — Дома одной очень тошно. Не вернется мой Илья…

Все вспомнили погибшего мужа Наташи и вместе с нею горестно вздохнули.

— Пойдем со мной козу доить, а то я одна боюсь теперь, — предложила Оля.

Молодая женщина тут же поднялась.

По дороге Оля решила рассказать Наташе о своих планах.

— Давай по одному фашисту убьем, — шепнула девочка, когда закрылась дверь козьей каморки.

Наташа вдруг засмеялась.

— Глупенькая, — сказала она, — чем же ты их убьешь? Да и не успеешь, сама пропадешь. Наша задача сейчас одна — выстоять. Понимаешь? Если бы наши солдаты не верили в то, что мы выстоим, они бы так не дрались за нас. Понимаешь?

Нет, этого Оля не могла понять. Да и не собиралась она погибать. Просто убьет фашиста, и все. Это же помощь будет нашей армии. И если каждый уничтожит по одному гитлеровцу, то и победа скорей придет. Но тетя Наташа, наверное, этого не знает. Надо ей постепенно разъяснить. А пока, пожалуй, не стоит ей о топоре говорить. А уж о ракетнице тем более.

Да, ракетница! Ведь если бы здесь не было мамы с Шурой, она бы дала сигнал, прилетел бы всего-то один бомбардировщик — и двадцати оккупантов как не бывало!

И Оля решила пойти на хитрость.

— Знаешь, тетя Наташа, хорошо бы нам всем к тебе переехать. Тут мы одни, в лесу, так страшно! — Оля принялась доить Катьку. — Давай укутаем маму и Шуру потеплее и отвезем на санках в Андреевку. А?

— Чего ж мы больную и ребенка мучить будем? Время такое-неизвестно, где человек уцелеет. Да и ждать недолго осталось. День, два, и наши придут. Потерпим уж.

— Все потерпим да потерпим, — заворчала девочка, заканчивая доить козу.

— Что ты говоришь? — не расслышала тетка.

— Ладно, говорю, потерпим, — посмотрела на нее Оля потухшими глазами. — Пойдем. Я картошку из подпола буду доставать, а ты постоишь рядом. А то мама меня одну не пускает. Поужинаем потом.

Лезть в подполье — значит идти в столовую. Но Наташа, по совету Евдокии Павловны, туда не пошла (женщина молодая, красивая, а там гитлеровцы), осталась за узенькой перегородкой. II поразилась бесстрашию племянницы. Кто-то из солдат одной ногой стоял на краешке люка. Оля подошла, постучала по его сапогу и махнула рукой. Немец молча отошел. Девочка открыла люк, спустилась в подпол. И очень долго там возилась.

«Мешок целый, что ли, она набирает?» — с раздражением подумала Наташа.

Осторожно выглянув из-за перегородки, молодая женщина заметила, что солдаты куда-то собираются. Сердце ее сжалось от волнения — не совсем ли уходят? Отступают, может?

Немцы увязывали какие-то кульки, а один, с тонкими лычками на погонах, в толстой пилотке с отвернутыми бортами, все торопил их. И тут Наташа сообразила: они собираются в баню! Ей даже крикнуть захотелось:

«Да что ж вы, изверги, на век здесь устроились? Вам пятки смазывать пора, а вы — в баню?!»

И так нехорошо стало на душе, что она, забыв, зачем здесь стоит, вернулась в комнату.

А Оля не спешила вылезать из люка. Еще когда заходила с ведром в столовую, она увидела Вальтера. В подполе она уползла в темноту и внимательно слушала, стараясь перевести себе слова «главного».

Завтра они пойдут в наступление. Возможно, до самой Москвы помыться не удастся. Русская столица стоит того, чтобы победители вошли в нее чистыми. А здесь недалеко есть большая баня. Рудольф уже натопил ее. Надо выйти на шоссе, на той стороне, немного в глубине леса — и вы на месте.

Вальтер шутил, он был доволен: им повезло с этой находкой. Знаменитая русская баня умножит боевой дух солдат фюрера.

Оля так и не положила в ведро ни одной картошки. И как только немцы ушли, выпрыгнула из люка, раздетая помчалась в сарай.

Ракетница дрожала в замерзшей руке. Девочка поддерживала ее второй рукой, стараясь впотьмах выпустить ракету так, чтобы она повисла точно над лукашинской баней.