Математик Боя. Жизнь сильнейшего - Blood_and_Tea
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там, в небольшом кратере, проделанном его силой, сиротливо-одиноко лежал неуничтожимый глаз с узором кругов, разошедшихся по воде.
— Забирай его, Исобу, — поднял глаз Сенсома. — Только тебе позволено хранить эту силу. И тебе же ей пользоваться. Сила… Риннегана, она…
— Мадара воскресил своего брата этой силой, — Исобу вздохнул. — Но прости, Сенсома — я не смогу этого сделать. Не в ближайшие годы.
Ничего не ответив, Сенсома пошел собирать пепел. Юки… достойна хороших похорон. Пускай она бы и ворчала на него за это.
Да… она бы ворчала…
Величайшая угроза этого мира
Сарутоби Хирузен устало выдохнул.
Великая Мировая Война Шиноби, вторая за всю историю, подходила к концу. Смерть Мизукаге и огромные потери под Узушио заставили Воду выйти из игры максимально быстро. Сейчас эта Великая Страна — слабейшая, и так будет еще довольно долго. Молния тоже ослабилась после того, как Математик Боя вернулся на фронт, но Райкаге удалось извлечь максимум пользы из ситуации, прежде чем остаться не у дел. Молния получила некоторые земли Страны Горячих Источников и территории моря, буквально вырванные у Воды. Земля вяло сражалась с Ветром, но и эти две Страны понимали, что Война окончена. Каждая из них получила свои выгоды.
Огонь же… Огню в этой Войне пришлось так же несладко, как и остальным, даже несмотря на наличие двух Богов Шиноби. Впрочем, учитывая силы, противостоявшие им, просто невероятно, что Страна вообще держится. Потерь они понесли не меньше, чем все другие Страны…
— Каозу-сан… — тихо произнес Хокаге, казалось бы в воздух.
Боец АНБУ, контролирующий всю оперативную информацию с помощью техник клана Яманака, тихо выдохнул в ответ:
— Ничего.
Ничего. Ничего нового в деле похищения Ошими Томура — первенца и единственного сына великого Математика Боя. Ребенка, жизнью которого Хирузен пожертвовал лично, ради спасения своего селения. Его мать и отец тоже пропали — последний раз их видели в битве при Узушио двое суток назад.
Да, двое суток прошло с того дня, когда на поле боя вернулся Сенсома, и когда его возвращению враг ответил особенно жестко. Мощнейшие удары сразу по всем фронтам и ввод целого клана Цубаки — на этот раз Мадара переплюнул самого себя в создании нерешаемых задач по защите всего, что им дорого.
И двое суток Хирузен ждет, когда его лучший друг объявится в мире. Метка Хирайшина, установленная на него, не дает собой воспользоваться, что означает, что он слишком далеко. Да, даже Третьему Хокаге может не хватать чакры на что-то, особенно после того, как он превзошел свой предел выработки в последней битве.
Но он быстро восстанавливался. Столь быстро, что чакры должно начать хватать примерно… сейчас.
— Ни-че-го… — повторил короткий и жестокий доклад Хирузен и активировал технику.
Чакра послушно истратилась наполовину — не будь дураком, Хирузен оставил запас ровно на отступление, в случае если Сенсома окажется, допустим, в плену. Или в бою.
Хирузен должен был появиться прямо за спиной друга, с рукой на его спине, но, по какой-то причине, он оказался на пустыре, совсем не рядом с ним. Хокаге удивленно моргнул, осматриваясь. Он точно переместился, и точно сделал это к метке Сенсомы, но сам Сенсома…
Повернувшись, Хирузен увидел друга и облегченно выдохнул.
Математик Боя сидел прямо на земле пустыря, подобрав под себя ноги, сложив руки друг на друга и закрыв глаза. Вокруг него витал необычный туман, своими белесыми щупальцами будто пробуя мир на ощупь. Ветер легко трепал его отросшие белые волосы.
А потом он открыл глаза, и два желтых огня обратились прямо на Хокаге.
— Ты… — Хирузен шагнул вперед, но остановился в нерешительности. — Что ты тут делал?
— Скорбел, — последовал сухой ответ.
— Ск… — слово застряло в горле, поэтому Хокаге попытался сменить тему. — Где мы?
Мысли скакали как ненормальные. Нужно столько спросить и столько сказать. Столько понять. Но… он просто не знал, с чего ему начать. Впервые, кажется, в жизни, болтун и выдумщик Сарутоби Хирузен не находил слов. Ни нужных, ни каких-либо еще — просто никаких.
— Селение Цубаки, — так же бесцветно ответил Сенсома.
— Селение? — Хирузен прислушался к сенсорике. — Но тут же… ничего нет.
Небольшой остров, на котором вполне могла уместиться Коноха, и о котором Хирузен, прекрасно знавший карты, никогда и ничего не слышал, был чист. Абсолютно — будто бы здесь никогда ничего не росло, никогда и никого не было, и вообще…
— Что… произошло?
Самый глупый вопрос из возможных. И самый умный. Только его и следовало задавать с самого начала — и никаких больше слов. Ни «где ты пропадал два дня?», ни «где твоя женщина?», ничего. Только этот вопрос.
Сенсома всегда умел рассказывать.
— Юки убили, — первые слова раскаленной стрелой вонзились в сердце Хокаге, вздрогнувшего от пустоты голоса друга. — Цубаки. Они мстили мне за то, что я уничтожил смысл существования всех их поколений. Я не знал где я, поэтому решил похоронить Юки здесь. Но она не должна лежать в селении ее убийц. Поэтому селения больше нет.
Хмурый, как туча, Хирузен не сумел поднять взгляд на него. Это было тяжело…
— Сенсома… я… просто, сожалею. Мне жаль, что так вышло. И прости.
Пусть Хирузен и не смотрел, он прекрасно почувствовал, как на него навалилась тяжесть взгляда сильнейшего шиноби в мире.
— Ошими похитили.
«Взрыва» чакры, который ожидал почувствовать Хокаге, на удивление, не последовало. Он не ощутил ни малейшего колебания чакры друга, однако, вместо этого он ощутил как сильные пальцы стальной хваткой смыкаются на его горле, а после Сенсома со всей дури впечатал лучшего друга спиной в землю! Так, что удар коснулся всего острова.
— Кх!.. — Хирузен не сдержался — сплюнул кровь, попав на одежду Сенсомы, но тот этого не заметил.
— А где тогда был ты, Хокаге?! — яростно взревел Сенсома, и это была первая его эмоция за сегодня.
И Хирузен только и смог, что ошарашенно распахнуть глаза.
Ярость, боль, горечь — обычные для людей эмоции. Нормальные люди стараются испытывать их как можно реже, но все равно у всех случаются трудные дни. Дерьмовые дни.
Хирузен с детства умел различать истинные эмоции людей — те,
