Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

Часто по пути они присоединялись к большим караванам. Медленно ползли с ними через степь.

Много дней и ночей надо было двигаться по дорогам, чтобы добраться наконец до Бухары. Но Юлдуз не помнила, чтобы отец хоть раз пожаловался на жизнь. Семья всегда сопровождала его в дороге. Почти безостановочное движение стало их общей жизнью.

Сколько они, бывало, намучаются, пока найдут место, где можно набить мешки хорошим саманом или нарубить дров в саксаульных зарослях. Выбьются из сил в пути – остановятся на отдых. Спешить было некуда. Где бы они ни сделали привал, это был их дом. Во все стороны от них бежали одинаково дальние дороги, а спешка под изнурительным солнцем отняла бы и без того скудные силы у людей и животных.

В то время Юлдуз едва исполнилось двенадцать. Но она была уже хороша собой, хотя жгучее солнце и ветры степи безжалостно опалили ее белое, словно молоком облитое, как говорила бабушка, тело.

Чуть-чуть вздернутый нос был ей к лицу, а черная маленькая родинка под правым глазом размером с рисовое зернышко снилась по ночам парням, которые встречали ее на рынках Бухары.

В тот год, когда Юлдуз исполнилось тринадцать лет, на базаре, где торговал ее отец, подошел Исмаил-бек. Отец задолжал этому влиятельному человеку большую сумму денег. За что, Юлдуз и по сей день не знала. Отец не любил обсуждать в семье свои проблемы. Она знала только одно: отцу нечем было рассчитаться, и Исмаил-бек забрал девочку к себе. Долго потом плакала Юлдуз от обиды и горя, но поделать ничего было нельзя.

Исмаил-бек оказался не таким уж плохим человеком. Он воспитывал Юлдуз вместе со своей дочерью. И тогда она впервые узнала, как хорошо живут богатые люди. Что ни день, то праздник. Так прошел год.

Однажды бек привел в дом сурового воина и поручил девочку ему. Воин Хасан взялся за ее воспитание с невероятным рвением. Он обучал ее военному искусству как мальчика, изо всех сил старался сделать из нее великолепного воина.

Вскоре в доме появилась и красивая танцовщица. Она обучала Юлдуз красивым восточным танцам. Для чего все это было нужно, она не знала. Просто привыкла – и все.

Так шли дни, недели, месяцы, годы. К двадцати годам Юлдуз расцвела, как красивая роза в дворцовом саду. Она была обучена грамоте, боевому искусству и танцам. И вот Исмаил-бек усадил ее в седло и отправил в Малую Орду. Там она, по приказу своего благодетеля, должна была состоять при султане Танбале танцовщицей. Про то, что она хорошо владеет любым оружием, было запрещено говорить под страхом смерти.

Юлдуз всегда должна была находиться рядом с юным султаном и тайно охранять его. Кроме того, ей было поручено очаровать Танбала своими танцами и красотой. И в то же время она должна была держаться от юноши подальше, чтобы лишить его ненужных любовных волнений.

И еще одно, очень важное поручение дал ей благодетель. О нем Юлдуз боялась даже думать. Но если представится такой случай, о котором говорил Исмаил-бек, она не задумываясь должна будет…

– Юлдуз и музыканты к султану, – приказал вошедший в шатер воин, своим появлением отвлекая девушку от воспоминаний. – Повелитель не в духе, так что постарайтесь, чтобы развеселить его!

* * *

Прошло два месяца. Гонец из Хивы прискакал рано утром. Султан Танбал был сразу вызван к повелителю Малой Орды.

– Рад видеть тебя в добром здравии, Танбал, – едва слышно произнес повелитель Орды, когда обеспокоенный юноша предстал перед ним. Сказал и вперился вопросительным взглядом в его лицо, пытаясь прочесть на нем, что творится в душе его младшего брата.

– Я тоже рад видеть тебя, повелитель! – поприветствовал старшего брата Танбал. – Надеюсь, хорошую весть привез из Хивы гонец?

– Я бы не назвал ее хорошей, – вздохнул повелитель. – Хан раздражен, разгневан и…

– Что и?.. – не удержался от вопроса Танбал, почувствовав, как все внутри тревожно замерло в ожидании приговора.

– И требует примерно наказать тебя, брат мой!

– Наказать? – подавленно прошептал Танбал, заранее боясь услышать утвердительный ответ на свой вопрос.

– Наказать, но не казнить, – улыбнулся повелитель Орды. – Тебе дается еще один шанс разгромить казаков!

– Готов исполнить! – воскликнул с юношеским пылом Танбал, почувствовав, как невероятная тяжесть отлегла от сердца.

– На этот раз нужно навсегда покончить с соседством казаков, – продолжил повелитель.

– А разве я не покончил с ними?

– Аллах свидетель – нет.

– Как же нет? Покончили! – упорствовал Танбал. – Хотя с большими для себя потерями.

– Ты осмеливаешься перечить мне? – удивился его брат. – Пойми, будешь столь наивен, казаки и тебя прикончат.

Танбал виновато опустил голову. А брат продолжал свое:

– Если не хочешь, чтобы казаки заполонили степь, немедленно снаряжай к походу войско. После твоей так называемой победы они вновь приступили к строительству крепости. О том хану доложили лазутчики. Повелитель взбешен. Он требует твоей окончательной победы над ними или головы твоей! Снаряжай войско, брат мой, и докажи, что ты уже настоящий мужчина и военачальник! Казаки опасны. В один прекрасный день они смертельно ужалят нас, если прежде ты не разгромишь их!

Повелитель Малой Орды говорил, а сам не мигая смотрел на брата. Понимая, что говорит с родным человеком, Танбал не выбирал выражений:

– Если хан не понимает, что происходит в нашей степи, а верит только сведениям от лазутчиков, то…

– Тсс, – приложив палец к губам, остановил его брат, – у моего шатра тоже могут быть уши! Мы его слуги, и воспринимай это как должное. Хан требует, и мы обязаны эти требования беспрекословно исполнить!

Танбал усмехнулся и облизал пересохшие губы. Ему не хотелось больше спорить с братом, говорить, как, по его мнению, надо покончить с казаками. Он поднялся и проговорил:

– Все будет так, как пожелаешь, брат. Ты только помоги мне в снаряжении войска.

– Об этом можешь не беспокоиться! – заверил повелитель Малой Орды. – Сколько сейчас у тебя воинов?

– Триста, – ответил Танбал.

– Сила большая, – задумался брат. – Хорошо, даю тебе еще столько же! Но по пути на сакмарские берега ты должен разгромить шайку разбойников. Они давно уже докучают мне грабежами на караванных путях. Совсем недавно разгромили караван с хлебом, чем нанесли мне немалую обиду!

18

Десять дней Арсан-бий принимал приготовленное Нюрой снадобье. Не доверяя никому, он сам наполнял пиалу и пил. Но никаких ожидаемых благоприятных результатов не наступало. На одиннадцатые сутки он почувствовал перемены в своем теле, но не мог назвать их положительными.

В голове мутилось как от большого количества выпитого спиртного и очень хотелось кого-нибудь убить или что-то разрушить.