Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

Военная слабость страны уже начинала отрицательно влиять и на британскую дипломатию. 12 марта на заседании Комитета по иностранным делам палаты общин Черчилль заявил о необходимости создать координированный план под эгидой Лиги Наций, чтобы помочь Франции противостоять Германии в Рейнской области. Ему ответил Хор, сказавший, что страны, которые могли бы участвовать в этом, «совершенно не готовы с военной точки зрения». Это, как отметил один наблюдатель, «определенно всех отрезвило». На следующий день в Evening Post вышла статья Черчилля, в которой он писал: «Только усиление отдельных слабых государств может восстановить в Европе власть закона. Только таким путем можно остановить ужасающее, глупое, неуклонное сползание к войне в 1937 или 1938 г. Чтобы сохранить мир, существует только один путь: соединить превосходящие – морально и физически – силы, поддерживающие международное право».

14 марта правительство наконец объявило о создании нового Министерства координации оборонных мероприятий. На пост министра был избран генеральный атторней сэр Томас Инскип. Линдеман назвал это назначение «самой циничной штукой с тех пор, как Калигула назначил консулом своего коня». Сэр Уильям Гуденаф, адмирал в отставке, написал Черчиллю: «То, что после всех великих трудов гора родила настолько маленькую мышь, глубоко разочаровывает. Я надеялся – все мы надеялись – на кого-нибудь, кто понесет факел, чтобы вести нас и освещать нам путь. Это проблема из тех, что решаются только отставкой. ПРОКЛЯТЬЕ».

В своем дневнике Чемберлен отметил: «Милитаризация Рейнской области предоставила отличный повод отказать и Уинстону, и Сэму. Европейская репутация обоих могла сделать опасным их участие в кабинете в критический момент. Инскип не вызовет отрицательной реакции. Он, возможно, не вызовет и энтузиазма, но зато с ним не будет и трудностей».

Вслед за милитаризацией Рейнской области Гитлер предложил провести переговоры по урегулированию англо-германских разногласий. 17 марта кабинет обсуждал будущее отношений с Германией. В протоколе было записано: «Наша цель была – использовать предложения Гитлера для достижения долговременного урегулирования».

После этого те, кто был уверен, что с нацистской Германией невозможно никакое «долговременное урегулирование», стали видеть в Черчилле своего лидера. Уигрэм, разделявший мнение многих сотрудников в Министерстве иностранных дел, считал, что именно Черчилль может успешно возвысить голос против все более активной прогерманской пропаганды. В середине марта он привез в Чартвелл копию секретной депеши сэра Хораса Рамбольда, посла Великобритании в Берлине с того времени, как Гитлер пришел к власти. Дипломат предупреждал о размахе территориальных притязаний Германии. «Станет ли Австрия следующей в списке успехов Гитлера? – задавал вопрос Черчилль. – Возглавит ли Британия эффективный союз государств, напуганных Германией?» Чтобы способствовать созданию такого союза, в начале апреля он с одобрения сэра Роберта Ванситтарта пригласил советского посла Ивана Майского на обед.

6 апреля в палате общин дебатировался вопрос о продлении экономических санкций против Италии. Черчилль на этот раз выступил против санкций: они не помогли спасти Абиссинию и только увеличили противоречия с Италией, и теперь Британии придется держать больше сил в Средиземноморье. Тем самым санкции привели к большим расходам на флот. По мнению Черчилля, политика санкций лишь отвлекла внимание от немецкой угрозы Европе. «Гитлер, – говорил он, – разорвал все договоры, поставил гарнизоны в Рейнской области и создал там линию новых укреплений». Через шесть месяцев, по его мнению, это позволит немецкой армии напасть на Францию через Бельгию и Голландию. Как только эти две страны у побережья Северного моря будут завоеваны, под угрозой окажется безопасность самой Британии.

Как только Германия, предупреждал Черчилль, почувствует себя достаточно сильной, чтобы бросить вызов Франции, положение Польши, Чехословакии, Югославии, Румынии, Австрии и Прибалтийский государств «резко изменится». Некоторые из них будут вынуждены добровольно примкнуть к Германии, другие будут присоединены силой. «Где тогда будем мы? – спросил он и снова предостерег Британию от любой попытки договориться с Германией от лица Европы. – У нас нет ни солидарности во взглядах, ни достаточных средств национальной обороны, чтобы претендовать на доминирующую роль».

19 апреля Хенки обедал в Чартвелле. Черчилль убеждал его в необходимости создать министерство боеприпасов. «Он просто из кожи вон лез, – написал потом Хенки Инскипу, – доказывая, что не ищет должности для себя». Черчилль предложил Хенки план, который тот назвал фантастическим: отправить часть британского флота в Балтийское море, с тем чтобы она базировалась в одном из русских портов и постоянно обеспечивала британское превосходство над Германией на море. Он также хотел, чтобы Инскип собрал все возможные сведения о военных возможностях России как союзника.

Через два дня после визита Хенки в Чартвелл Черчилль получил секретное официальное письмо от главы департамента информации Министерства иностранных дел Реджинальда Липера с вопросом: не хотел бы он публично выступить с опровержением германской пропаганды и с обоснованием необходимости бороться против тоталитаризма за демократические ценности? Это было беспрецедентное для официального лица обращение к оппоненту. Черчилль пригласил Липера в Чартвелл, где тот сообщил ему о твердом убеждении Ванситтарта, что именно Черчилль должен выступить от имени разных объединений, которые сознают, что демократию следует защищать созданием коллективной безопасности, производством адекватных опасности вооружений и открытостью информации.

Черчилль согласился выступить перед недавно созданным антинацистским советом, пользовавшимся поддержкой части профсоюзов, а также несколькими влиятельными членами Лейбористской партии. И те и другие были не согласны с правительственной политикой по вопросу перевооружения. Выступая, он потребовал от правительства посвятить профсоюзы в свои планы и, кроме того, предложил меры против спекуляций. «Вы не добьетесь эффективного сотрудничества с трудящимися, – заявил он в палате общин, – пока общество не убедится, что тут нет жадных пальцев, загребающих комиссионные. Правительство должно создать либо министерство поставок, либо министерство боеприпасов. Если требуемые заводы по производству пушек, снарядов и, самое главное, самолетов не могут быть созданы в условиях мирного времени, правительство должно ввести если и не военное положение, то такие условия, которые позволят ему регулировать производителей».

Спустя пять дней Инскип заявил, что поддерживает Черчилля и его идею создания министерства перевооружения и поставок с широкими полномочиями. Но Чемберлен возразил, что он «не расположен учреждать такое министерство, пока большинство в правительстве не примет соответствующего решения».

Непонимание между теми, кто верил в отсутствие агрессивных намерений Гитлера, и теми, кто видел в его действиях агрессию, росло. 4 мая лорд Лондондерри, недавно побывавший в Берлине и встречавшийся с Гитлером, написал Черчиллю: «Мне хотелось бы изменить ваше настроение, очень смахивающее на устойчивую антигерманскую одержимость». «Лондондерри ошибается, полагая, что у меня антигерманская одержимость, – возразил Черчилль. – Четыреста лет суть британской политики состояла в том, чтобы путем создания союзов дипломатически противостоять сильнейшим державам Европы. Иногда это была Испания, иногда французская монархия, иногда Французская империя, иногда Германия. И у меня нет сомнений в том, кто это сейчас. При этом если бы Франция решила заявить претензии на европейское господство, я точно так же употребил все силы на борьбу с ней. Именно таким образом на протяжении столетий мы берегли наши свободы и сохраняли свою жизнь и могущество».

Черчилль написал Лондондерри, предостерегая его: «Надеюсь, и вы не усвоите прогерманских взглядов. Если я правильно понимаю будущее, гитлеровское правительство, опираясь на постоянно растущую военную мощь, бросит вызов Европе серией провокаций. Я говорю о таких действиях, из которых станет очевидно, что нам угрожают, хотя для некоторых этот урок будет запоздалым».

Многие правительственные чиновники разделяли тревогу Черчилля и, невзирая на риск, обращались непосредственно к нему. Бывший глава авиационного отдела Адмиралтейства капитан Мэйтленд Баучер послал ему записку о состоянии военно-воздушного флота и его проблемах. Баучер подчеркивал недостаточное обучение личного состава, нехватку аэродромов, отсутствие согласованности между флотом и авиацией и неспособность Министерства авиации обеспечить военно-воздушные силы современными самолетами. «Я не считаю себя экспертом в этих вопросах, – сказал после этого Черчилль в палате общин 14 мая, – но я привык доверять мнению экспертов».