Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L») - Фред Саберхаген

Он снова видел окружающее глазами Ланселота, и даже еще лучше, чем раньше. Но под изменившейся поверхностью защитных полей он больше не видел застежек крепления. В их поисках Мишель сделал неожиданное открытие — одежда оказалась ему мала. Невидимые рукава рубашки доходили едва до локтей, а давление на живот он мог облегчить только расстегнув пояс ставших ужасно тесными брюк.

Пока что он не видел причины, объяснявшей эту неожиданную особенность его одежды, и он особенно не стремился эту причину искать. Вернув себе ощущение физического комфорта, отрегулировав застежки и крепления, Мишель тут же переключился на решение более важной проблемы — видимого исчезновения туманности Черная Шерсть. Только теперь ему пришло в голову, что он с самого начала ошибался насчет туманности, что из-за страха и поспешности принял за туманность первое попавшееся темное пятно.

Чем больше он об этом думал, тем более возможной казалась ему такая ситуация. И все же оставался шанс, что он продолжает находиться где-то в том же районе Галактики, что и Алпайн, и что один из черных туманных завитков — а их в поле зрения было множество — может оказаться родной туманностью, в конце концов. Легко было представить, как галактические расстояния искажают видимость объектов. Не говоря о том, что видеть объект на большом расстоянии означало видеть его в прошлом времени, имелась еще аналогия с такими планетарными образованиями, как горы на горизонте. Издалека они кажутся совсем не такими, как вблизи. Вблизи детали местности способны не только изменить внешний вид целого, но даже вообще не дать вам возможности заметить, что вы попали туда, куда так стремились. Возможно, сейчас Мишель находился как раз среди таких вот «предгорий», и светлые и темные «холмы» мелких туманностей скрывали от него конечную цель — Черную Шерсть. Подобно тому, как сама Черная Шерсть скрывала от наблюдателя сияние Ядра, хотя Ядро было совсем рядом.

Сейчас Мишель не видел никаких признаков Ядра. Это, конечно, едва ли доказывало, что он в районе родной системы, и все же он имел право интерпретировать этот факт как обнадеживающий знак, что Мишель и сделал. Ему все еще казалось, что Ядро лежит где-то впереди, в направлении, куда он летел. во время сна.

В этом же направлении он и собирался продолжить путь. А это означало новый сверхсветовой прыжок. Теперь было ясно, что прыжок вполне доступен Ланселоту, и Мишелю оставалось лишь научиться устанавливать полный контроль сознания за этим процессом.

Впервые с момента пробуждения Мишель сделал глубокий вздох. Воздух, произведенный для этого Ланселотом, был чист и свеж, и все же в легких, когда они наполнились воздухом, возникло странное ощущение. Ткань укоротившейся рубашки не выдержала в каком-то месте и с треском порвалась. Решив сориентироваться, Мишель начал медленно вращаться вокруг своей оси, совершив полный оборот. Но по-прежнему он не видел никаких признаков могучих звездных скоплений Ядра Галактики, хотя и был убежден, что они должны находиться не очень далеко.

Энергия, необходимая для прыжка, была за пределами возможностей Ланселота — или, если вообще говорить об этом, любого другого сверхсветового генератора, — поэтому Ланселоту придется дублировать функции множества других машин, имеющихся на любом звездолете, чтобы обнаружить и войти в полетном пространстве в особо мощные силовые течения самого пространства Галактики, в эти неисчерпаемые энергетические реки, бесконечно пульсирующие в особом пространстве, где планеты и человеческие существа даже не могли бы существовать.

Мишель понял, что он только начинает познавать возможности Ланселота. Но уже добытое знание включало определенное понимание того, как должны быть оформлены бессловесные вопросы, которые он задавал своему партнеру. Чтобы добиться нужного эффекта, необходимо было одновременно расслабиться и сконцентрироваться.

И вот, сконцентрировав свое внимание, Мишель снова нашел ту дверь, которую уже открывал для него прежде Ланселот, но только во время боя, дверь в необыкновенное вневременное пространство. Теперь он увидел, что течения, которые должны были нести его и Ланселота, протекали и здесь, но были спрятаны под покровом нормального пространства.

На этот раз Мишель не закрывал глаза. Теперь он наблюдал все калейдоскопическое великолепие «цплюс»-прыжка. Хаотическое излучение, невидимое в нормальном пространстве, распространялось во всех направлениях, словно всепронизывающая дождевая буря. Ланселот создал вокруг Мишеля защитный пузырь нормальности, каким-то образом обнаруживая в хаосе разумную траекторию. Расстояние изменило смысл, превратившись в какую-то иную категорию. Кроме того, сюда протягивались тени гравитационных масс нормального пространства, и приходилось их обходить.

Тени образовывали грозно-увеличивающийся узор.

Внезапно фейерверочное представление кончилось, прежде, чем Мишель сам пожелал его прекратить. Ланей, по какой-то причине, прервал прыжок в самой середине.

На мгновение Мишель усомнился: можно ли считать нормальным пространство, в которое он попал. Ланселот почти неподвижно дрейфовал в облаке каких-то кристаллических твердых образований, облаке, гораздо более плотном, чем млечное межзвездное скопление. Складки и волны этого вещества уходили на умопомрачительные расстояния, местами освещаемые межзвездными кострами. С помощью зрения Ланселота, Мишель видел каждую такую частицу как правильную геометрическую форму, крайне твердую и чистую. Ланселот способен был лоцировать особенности субатомной характеристики субстанции, но ни он, ни Мишель не могли определить ее название. Каждая частица была размерами не более одной тысячной миллиметра, и среднее расстояние между ними было не более нескольких метров, не более…

Эта субстанция что-то напоминала Мишелю… и некоторое время спустя он понял, что. Камень, который иногда носила его мама, в золотом перстне на пальце.

Вернуться, соскользнуть обратно в полетное пространство среди вещества такой плотности было невозможно, даже для Ланселота.

Как далеко простирались складки пылевого облака — этого не видел даже Ланселот. Во всяком случае, в любом направлении эта дистанция была больше планетарной.

Ланселот мог скользить меж гравитационными тенями там, где не пройти корпусу самого маленького звездолета. Но здесь был и он бессилен. Мишель велел Ланей нести его вперед на оптимальной здесь субсветовой скорости. Потом, охваченный внезапной усталостью, он снова заснул.

Когда Мишель пробудился, сознание его стало яснее и чувствовал он себя бодрей, и его обнадежило то, что он мчался вперед с ощущением, что двигается в нужном направлении. Блокирующие сверхсветовой режим частицы стали менее плотными. Силовой щит, как у настоящих звездолетов, мерно мерцал в виде конуса, защищавшего голову и плечи Мишеля. То и дело экранирующие поля вспыхивали, отбрасывая в сторону сгорающие частицы. Ланселот, очевидно, считал, что более эффективно уничтожить частицы столкновением, чем пытаться увернуться от них.