Когда говорит кровь (СИ) - Беляев Михаил

Хлебнув напоследок вина, хозяйка дома направилась в библиотеку. Энай почти наверняка был сейчас там, изучая какой-нибудь очередной пыльный свиток. С того самого времени, как он научился ходить и говорить, он был именно таким: тихим и нелюдимым мальчиком, удивительно непохожим на свою сестру. С другими детьми он почти не общался, а из взрослых предпочитал проводить время лишь с семьей и учителями, которые, впрочем, наперебой хвалили его ум и тягу к знаниям.

Вот только толку от книгочтейства Лиатна не видела. Для ларгеса не было важнее навыка, чем выживание в высшем обществе Тайлара. Только умея плести интриги, подкупать, заключать союзы и делать ставки на едва уловимые перемены сил, могло уберечь династию от упадка. А с этим у Эная были проблемы. Как и вообще — с общением. Проклятье, он даже рабынями не интересовался, хотя обычно мальчики его возраста очень активно постигают новые ощущения с домашней прислугой.

Будь он вторым или третьим сыном, то вполне мог стать и украшением семьи, заняв какую-нибудь звучную, но бессмысленную должность сановника, жреца или став мыслителем в Великой библиотеке Кадифа, куда сбивались такие же как он умники со странностями. Но Энай был наследником рода. И вскоре в его слабые и болезненные руки должна была лечь вся ответственность за судьбу семьи. За их будущее и статус. И это до дрожи пугало Лиатну Себеш.

Сколько благородных фамилий остались лишь в хрониках государства? Сколько династий, чье имя когда-то гремело и поражало своим великолепием, иссякли и вымерли, когда их новые главы втягивали своих родных в авантюры или оказывались слишком слабы, чтобы защититься от хищников этого мира? Их было слишком много. Да что там, её собственный род почти исчез и Лиатне совсем не хотелось, чтобы и эта семья, и так балансирующая на грани, рухнула в пропасть.

Войдя в домашнюю библиотеку, она невольно поморщилась от запахов свечной гари. Её сын был тут. Сидел за круглым столом, склонившись, словно старый дед, над большим развернутым свитком. Его губы беззвучно шевелились, а палец быстро вводил по рядам букв.

— Что читаешь? — спросила она, присаживаясь на свободный стул рядом.

— Историю основания и падения государства Каришидов, — не поднимая глаз ответил Энай.

— Пф… и дались тебе эти южные варвары, — презрительно сморщилась Лиатна.

Как и любой благородной девице, ей преподавали историю. Но если история Тайлара была полезной, особенно та её часть, что рассказывала о деяниях великих семейств, то вот знание о копошениях всех этих бесчисленных дикарей, живущих по ту сторону гор и моря, всегда казались ей бессмысленными. Какое дело ей, ларгесу живущей в Кадифе, до того, с кем там воевал древний айберинский правитель с невыговариваемым именем, или как Белраим подчинял соседние племена и города? Как брак двух давно мертвых царей в Восточном Фальтасарге мог помочь устройству брака её дочери, а истребление одного из фъергских племен асхельтанским — управлению домашними рабами? Абсолютно ни чем. Все эти знания были мусором. Пустыми словами, которые только захламляли память. Но вот Энай явно считал иначе. И судя по тому, как заблестели его глаза, собирался и ей это доказать.

— Они совсем не варвары, мама. Ещё два столетия назад, когда их земли страдали от сильной засухи, каришиды разработали сложную систему каналов и ирригаций, позволяющей до сих пор поддерживать пашни. Их зодчие проводили в города водопроводы из горных источников и разбивали сады на ярусах дворцов и храмов — зиккуратов, вершины которых были отданы под обсерватории звездочетов. Ты же знаешь про сады на крыше Великой палаты? Забавно, мы так ими гордимся, но почти никто не знает, что их создавали мастера из Каришидского государства. Ну а по проложенным в те времена дорогам и мостам до сих пор ходят все купцы, путешественники и армии в Айберу.

— И, тем не менее, их государство пало, развалившись на сколько-то там частей.

— Вначале на три, потом на двенадцать, а сейчас у него семь государств-наследников, хотя, строго говоря, только одно — Каришмянское царство. Но пала эта страна не от дикости или злого рока, а от собственных заблуждений.

— Вот как? От заблуждений? — серьезность, с которой мальчик рассуждал о судьбах целых народов и царств, всегда забавляла Лиатну.

— Да. Цари Каришиды были одержимы лишь собственной властью над Айберу. Они не пытались стереть различия и построить единое государство, дав ему один закон, один язык или одну веру. Вместо этого они потакали и подчеркивали различия племен и народов. Пёстрость и размеры их царства льстили их самолюбию. Они позволяли народам и городам иметь свои законы и обычаи, свои культы и свои языки, ограничиваясь лишь клятвами верности, дарами от подданных и сбором налогов. Если поначалу их династию и государство связывала вера в двух богов братьев, светлого Аратата и темного Апушсару, то к концу они стали покровительствовать вере в племенных божков и духов. В итоге к моменту первого развала, когда три царских сына развязали войну за престол убитого в битве отца, только культов богини Лимту было семнадцать и половина из них считала другую осквернителями святынь. Купец из Шаму не понимал купца из Бахарута, а наместники каждой из провинций владели своими личными армиями и роднились с местной племенной знатью. Государство Каришидов само взрастило внутри себя несколько новых стран, и как только грозная власть царей пошатнулась, каждое из них начало жить своей жизнью. Это показал второй развал: выигравший войну и заново собравший царство Упратишак Пятнадцатый, проправил одиннадцать лет восстановленным государством. Но стоило ему умереть, как его царство тут же распалось на три части, продолживших делиться и создавать новые страны.

— Даже интересно, а окажись ты на его месте как бы ты бы это исправил?

— Я бы уже ничего не исправил. Государство, не пожелавшее стать монолитом, обречено на смерть. Людей роднит и держит вместе кровь, язык и вера, мама. А в их стране все ни были истоком для раздоров.

— Ну, раз ты заговорил о крови, то у меня к тебе как раз разговор на эту тему, — перебила его Лиатна, которой совершенно не интересны были рассуждения о судьбе загорных варваров. — Айне предложили весьма выгодный брак, который решит многие наши проблемы. И хоть тебе пока нет и пятнадцати, ты все-таки наследник, а значит мне нужно тво` формальное согласие.

Энай очень по-взрослому нахмурился и отложил в сторону свиток. Его лицо неуловимо изменилось. От увлеченного восторга, с которым он рассказывал про этих своих айберинских дикарей, не осталось и следа. Его место заняла напряженная суровость.

— Кто предложил брак, и на каких условиях?

— Кирот Кардариш, — неохотно ответила сыну Лиатна. — Он предложил поженить твою сестру со своим воспитанником и наследником Рего. В замен он погасит наши долги, но заберет и так заложенные земли и владения как приданое. Кроме родовых земель, конечно. В их неприкосновенности он лично меня заверил.

— Наша семья принадлежит к алетолатам, а Кардариши — алатреи.

— И что с того?

— Мы из разных партий. И нашими покровителями все эти годы были Тайвиши. Подобная перемена стороны, особенно в момент смерти главы этого рода, дурно скажется на репутации.

— Пффф… И много нам дали эти твои покровители? Я хорошо помню, как твой отец унижался и выслуживался перед Шето и его джасурским любимчиком. Как он стелился перед ними, как выполнял все их капризы и прихоти. Он давал им всё, лишь бы заслужить ещё одну подачку, вроде платежа по долгам или выкупа какой-нибудь малозначительной части нашего имущества. И что мы получили за всю свою службу, когда Тайвиши завоевали целую страну? Ничего. Совсем ничего! Так что, сынок, в жизни нужна гибкость, а все эти клятвы столетней давности — не более чем условности.

— Когда условности определяют настоящие, они становятся значимыми.

— Что? — хлопнула своими большими ресницами Лиатна.

— Этот брак выставит нас безвольными и непостоянными. Мы проиграем от него.