Наследство Пенмаров - Сьюзан Ховач

— Мама, когда я ее увидел…

— …она не знала, кто ты такой. Но она увидела покрой твоего костюма, услышала, как ты говоришь, и, без сомнения, подбежала к окну, чтобы посмотреть на твою новую дорогую машину. И что дальше? Ты очень удачно влюбляешься в нее, а она, не раздумывая, разрывает предыдущую помолвку. Такая девушка не может не вызвать подозрения. Если она поступила так один раз, то может поступить снова, и в следующий раз она выкинет тебя, сбежав с кем-нибудь другим.

— Мы любим друг друга!

— Это что, магическое заклинание? Любовь умирает, Джан-Ив, и не говори мне, что этого не может случиться. Я знаю. И еще, подумай о разнице в возрасте. Все будет прекрасно, когда тебе всего тридцать два, а ей семнадцать, но что будет, когда она достигнет прекрасного возраста тридцати пяти лет, а тебе будет за пятьдесят и твои лучшие годы будут уже позади? И не говори мне, что я не знаю, о чем говорю, потому что я знаю, и знаю слишком хорошо. Я сама прожила такую жизнь.

— Когда муж старше жены — все по-другому, — упрямо сказал я. — Мужья должны быть старше жен. Ты не можешь сравнивать свой брак с моим.

— Очень хорошо, — ядовито сказала мать, сдаваясь. — Поскольку я поняла, что не могу тебя отговорить, то согласна тебе помочь. И все же мне кажется, она мне не понравится.

Но Изабелла ей понравилась. К моему великому удивлению, она была очарована Изабеллой и совершенно изменила мнение о моих планах.

— Женись на ней, — сказала она, как только ошалевшие от великолепия Пенмаррика Клеи уехали. — Может быть, иногда ты и будешь об этом жалеть, но трудные периоды время от времени бывают у большинства супружеских пар. Изабелла чрезвычайно презентабельна. К сожалению, не могу сказать того же о ее родителях, но, по крайней мере, они не будут жить от тебя в двух шагах и тебе не придется слишком часто с ними общаться. Жаль, что она так молода, но что поделаешь? Она, конечно, слишком привлекательна, но не могу же я желать, чтобы ты женился на уродине. По крайней мере, она не дура.

Я сломя голову помчался на девонскую границу.

— Ты понравилась моей матери! — сказал я в восторге. — Правда, здорово?

— Великолепно, — ответила Изабелла. — Жаль только, что мои родители не торопятся полюбить тебя. Они лишь волнуются и доводят себя до желудочных колик. Конечно, Пенмаррик произвел на них невероятное впечатление и мать пришла в полное замешательство, но мысль о нашей поспешной свадьбе им все равно не нравится. Они хотят, чтобы мы подождали до Рождества. Как заставить их понять, что мы все равно поженимся тридцатого августа, и ничто нас не остановит?

— Мы пошлем сообщение о помолвке в «Таймс», — успокаивающе сказал я, — вместе с датой свадьбы. После этого они не смогут больше спорить. Никто не спорит с «Таймс».

Никто и не спорил. Миру должным образом объявили о нашей помолвке, и через несколько дней мы начали получать поздравительные письма.

— Все, кто тебя знает, — в восторге! — наивно восклицала Изабелла, ознакомившись с подборкой писем, которые я получил. — Все рады!

— Да, — сказал я. — Правда. — И, сам того не желая, подумал о Ребекке и о ледяном молчании, исходящем с фермы в Морве, где я провел так много времени.

Ребекку я вскоре увидел. Мы встретились в Сент-Джасте, у магазина миссис Тревинт. Ребекка была в пальто, которое было ей мало, и в туфлях без каблука. Макияжа на ней не было.

— Привет, — сказал я, когда обрел дар речи. — Давно не виделись. Как дела?

— Очень хорошо, спасибо.

— Отлично.

Мы смущенно помолчали. Она перехватила корзину с покупками в другую руку, поправила волосы и посмотрела в сторону площади.

— Я слышала, ты помолвлен, — сказала она.

— Да?

— Да. — Пальцы ее с такой силой сжимали ручку корзины, словно от этого зависела самая ее жизнь. — Я рада, — сказала она. — Я бы написала тебе поздравление, но…

— Ничего страшного, — пробормотал я.

— Надеюсь, ты будешь счастлив.

— Спасибо.

— Наверное, я не смогу встретиться с твоей невестой, — сказала она. — Объясни ей, пожалуйста.

— Я ей все о нас рассказал. Она поймет.

Ребекка опять поправила волосы.

— Я должна идти… прости… автобус…

И все же она колебалась, словно еще надеялась, что я предложу ее подвезти. Но я промолчал. Наконец она быстро произнесла, отвернувшись:

— До свидания.

— До свидания, Ребекка, — ответил я и стал смотреть, как она, спотыкаясь, идет по улице. Почти дойдя до площади, она обернулась. К тому времени мы уже были довольно далеко друг от друга, но я все еще ясно видел ее лицо. Глаза были пусты от боли, лицо залито слезами. Мы смотрели друг на друга долгую минуту, потом я отвернулся, старательно зажег сигарету и нервно пошел к машине.

— Я бы с ней встретилась, — сказала Изабелла в искреннем порыве, — но, наверное, было бы странно, если бы мы относились друг к другу как давние подруги. Естественно, она меня ненавидит. Я бы на ее месте ненавидела.

— Дорогая Изабелла! — Я погладил ее шелковистые белокурые волосы, попытался сказать что-то еще, но был слишком ошеломлен ее благородством.

— О, как бы я ее ненавидела! — воскликнула она. — Я бы отчаянно ревновала, если бы оказалась на ее месте! На самом деле, я бы умерла от ревности! Правда! Я так тебя люблю, дорогой Джан.

— Мой ангел, — пробормотал я, слишком тронутый ее словами, чтобы произнести что-либо более отчетливое, и на секунду зарылся лицом в ее волосы.

— Джан.

— Гм.

— Наверное, Ребекка очень хороша собой, даже блистательна, если она очаровала тебя на столько лет.

— Да, я находил ее привлекательной. — Я не мог отчетливо думать о Ребекке. Она уже была далеко, став для меня частью похороненного прошлого. Когда я был с Изабеллой, я даже не мог представить себе образ Ребекки.

— Когда вы с ней познакомились?

— Когда? Много лет назад… мне тогда было семь…

— Семь! А ей сколько было? Значит, она была совсем младенцем?

— Боже мой, нет, ей было четырнадцать! Она на семь лет старше меня.

— На семь лет!

— Да, она была на год моложе Хью, а Хью был старше меня на восемь лет.

— Ты хочешь сказать… Боже мой, теперь ей, должно быть… практически сорок!

— Да, кажется, в следующем году ей исполнится сорок.

— О! — сказала Изабелла, и еще: — Бедняжка, как мне ее жаль! — И любяще улыбнулась мне, а я поцеловал ее в нос.

Тридцатого августа мы поженились в отделе регистрации в Эксетере с безоговорочного благословения всех, кроме священника, и в тот же день сели на поезд в Лондон, чтобы ехать в свадебное путешествие в Венецию. Это был самый счастливый день в моей жизни. Я был так счастлив, что почти не помнил себя. Мне было тридцать два, я был женат на самой красивой, самой очаровательной, самой замечательной девушке, которая любила меня так же, как и я ее. Я ее обожал. Я был настолько вне себя от восторга, что не мог дождаться, когда мы доберемся до Лондона, где, перед тем как отправиться на континент, меня ждала первая брачная ночь.

Мы остановились в Дорчестере.

Оглядываясь назад, я осознаю, что был слишком наивен, оценивая Изабеллу. Я не хочу сказать, что она хоть в чем-то разочаровала меня во время свадебного путешествия, но должен признаться, что когда я обнаружил, что она не была девственницей, это больно меня укололо, а еще неприятнее было то, что она об этом солгала.

— Я никогда не была с мужчиной, — сказала она. — Никогда.

Но она не смогла обмануть меня. Она могла вдохновенно играть, вздыхать и стонать в нужных местах, но она меня не обманула. У меня было слишком много опыта со слишком разными женщинами, чтобы отличить девственницу от недевственницы.

В первую ночь нашего свадебного путешествия произошла наша первая ссора.

— Хорошо, — наконец сказала она в слезах. — Я солгала. Но я солгала только потому, что боялась того, что ты скажешь, если узнаешь. Однажды я поступила нехорошо, но мне не хотелось тебе об этом говорить. Вот и все. Прости, пожалуйста, не сердись…

— Послушай, — сказал я спокойно. — Давай обсудим это раз и навсегда. Я хочу, чтобы ты не лгала мне ни в чем. Я не обижаюсь на тебя, что ты не девственница, — Господь свидетель, я и сам не святой, — но я, по крайней мере, был с тобой честен. Я рассказал тебе о Ребекке, которая была самой важной женщиной в моей жизни, прежде чем я встретил тебя, и рассказал о Фелисити. Были и другие женщины, легкие романы, которые ничего не значили. Я в этом признался! Гораздо лучше признаться во всем сразу, разве ты не понимаешь? Не надо бояться, что я не пойму или не сделаю тебе поблажек, если ты со мной честна, но я очень рассержусь, если узнаю, что ты мне опять солгала. Я не хочу, чтобы между нами лежала ложь, ни теперь, ни в будущем, понятно? Я хочу, чтобы ты была со мной честна.