Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов

полно. В намечаемой операции по разгрому сталинградской группировки врага, писали А. И. Еременко и Н. С. Хрущев, наилучшим для Донского фронта является направление с рубежа Клетская, Сиротинская на Калач. Удар в этом случае приходится по слабым частям противника, выводит на главные его коммуникации и аэродромы, расположенные близ Калача, а также на переправы через Дон у Калача и Вертячего. Одновременно выходом сюда наших войск враг лишается возможности маневра подвижными (танковыми и моторизованными) силами, действующими в районе Сталинграда, а значит, выигрывается шанс уничтожить противника на правом и левом берегах Дона по частям.

Следующее положение привожу буквально: «Нанесение же удара восточнее р. Дон из района Котлубань ни к какому успеху не приведет, так как противник имеет возможность все туда бросить из района Сталинграда, и операция захлебнется, в чем мы уже имеем неоднократный опыт» (подчеркнуто мною. — Авт.).

Относительно сил и средств, необходимых для операции, сталинградцы были более чем экономны, отводя решающую роль 3-му гвардейскому кавалерийскому корпусу и двум-трем механизированным бригадам. Эти силы должны были, по их мнению, за сутки выйти к Калачу, где взорвать все переправы до Вертячего и занять оборону фронтом на восток, чем «закупорить» врага на восточном берегу Дона. Целью операции был разгром сталинградской группировки противника и очищение Сталинграда от гитлеровцев.

Операцию предлагалось начать 20–22 октября, то есть в период полнолуния, чтобы большую часть пространства преодолеть ночью.

Сталинградский фронт по этому замыслу главный удар наносил бы с рубежа озер Сарпа и Барманцак в общем направлении на станцию Тингута, далее на Советский (станция Кривомузгинская, что в 15 километрах восточнее Калача) и вдоль реки Червленная. Вспомогательный удар до начала основной операции намечалось осуществить с рубежа Ивановка, Тундутово (населенный пункт, а не железнодорожная станция. — Авт.) на Тингуту, чтобы отвлечь внимание противника и ослабить его группировку в районе главного удара. 4-й кавалерийский корпус с одной мотострелковой бригадой предлагалось использовать для выхода во вражеские тылы, двигаясь с рубежа севернее озера Сарпа (южного) в общем направлении Шебенеры, Обильное, Бажутово с задачей перерезать коммуникации противника. Сильному отряду с саперами-подрывниками предстояло проникнуть на станцию Котельниково в целях вывода ее из строя.

На направлении главного удара должны были действовать две стрелковые дивизии, две стрелковые, две танковые, две моторизованные бригады, два гвардейских минометных полка, два артиллерийских полка армейского подчинения. В резерве находились две стрелковые бригады. Для вспомогательного удара предназначались стрелковая дивизия и танковая бригада. При выходе наступающих на рубеж Карповская, Советский в действия включалась бы 64-я армия с общей задачей выйти на рубеж Садовое, Карповская.

Для успешного проведения операции А. И. Еременко и Н. С. Хрущев просили выделить 15 тысяч обученных бойцов, 100 самолетов-истребителей, 10 танков КВ, 48 — Т-34, 40 — Т-70[225].

Если пока не говорить о содержании приведенного документа, а вернуться ненадолго к тексту воспоминаний А. М. Василевского из «Военно-исторического журнала», то там обращает на себя внимание фраза: «При этом мне было приказано ознакомить с планом контрнаступления командующего войсками Сталинградского фронта А. И. Еременко, выслушать его мнение, но к практическим работам по подготовке наступления до ноября не привлекать…» Однако в директивном письме К. К. Рокоссовскому в противоположность этому утверждается, что «по указанию Ставки ВГК командующим Сталинградским фронтом разрабатывается план удара его усиленными левофланговыми 57-й и 51-й армиями…». Кроме того, в архиве имеется еще один весьма примечательный документ, адресованный лично А. И. Еременко и подтверждающий, что он и его штаб активно работали над планом операции и подготовкой ее осуществления.

«Ставка Верховного Главнокомандования категорически запрещает Вам впредь пересылать шифром какие бы то ни было соображения по плану операции, издавать и рассылать приказы по предстоящим действиям.

Все планы операции по требованию Ставки направлять лишь только написанными от руки с ответственным командиром.

Приказы на предстоящую операцию командующим армиями давать только лично по карте.

Ставка Верховного Главнокомандования

И. Сталин

А. Василевский»[226].

Этой директивой, датированной 19 октября, когда обстановка в Сталинграде была крайне напряженной, отнюдь не запрещается заниматься вопросами планирования и подготовки контрнаступления, а лишь выдвигается требование об ужесточении секретности.

Теперь вернемся к письму сталинградцев в Ставку от 9 октября 1942 года. Этот документ свидетельствует, во-первых, о том, что Военный совет и штаб Сталинградского фронта не были согласны с предложением А. М. Василевского о довольно узкой в пространственном отношении операции, которая оставляла бы вне котла еще добрую половину сталинградской группировки войск вермахта. При этом фактически только со стороны Сталинградского фронта предусматривался прорыв обороны румынских войск, рядом с которыми, однако, тоже стояли немецкие соединения. Все эти обстоятельства таили угрозу сравнительно легкой деблокады окруженных встречными ударами войск Гота и Паулюса, которые находились в непосредственной близости от нашего кольца. Весьма примечательно, что в этом плане была также заложена идея предельно быстрого создания внешнего фронта окружения на особо опасных направлениях.

Наряду с указанными положительными моментами выявляется, что А. И. Еременко и Н. С. Хрущев не знали о решении Ставки сформировать новый, Юго-Западный фронт, и остается неясным, было ли уже в то время принято решение об этом. В самом деле, если бы предусматривался удар нового фронта с северо-запада, стыкующийся с наступлением Сталинградского фронта с юго-востока, то бессмысленно было бы дважды (7 и 11 октября) ставить задачу Донскому фронту на сочетание своего встречного удара с ударом Сталинградского фронта. Ведь в окончательном варианте плана действия этих фронтов (Донского и Сталинградского) вообще не стыкуются, а Донскому фронту отводится задача разгрома врага в малой излучине Дона.

О том, что командование Сталинградского фронта оставалось в неведении относительно появления в районе Серафимовича нового оперативно-стратегического объединения, свидетельствует и его предложение о наступлении на Калач с линии Клетская, Сиротинская. При этом лишь удар от Клетской приходился по румынским войскам. Наступление же от Сиротине кой натолкнулось бы на войска сильного 11-го армейского корпуса немцев.

Бросается в глаза и то, что в приведенном документе запрашивается минимум резервов и, видимо, в угоду И. В. Сталину, любившему конницу и продолжавшему верить в ее маневренные возможности, для нее намечаются непомерно большие задачи. Это указывает, кроме всего прочего, и на то, что сталинградцы не догадывались, какую огромную группировку противника они приковали к себе. Их войсковая разведка была не в силах зафиксировать с