Антология новой грузинской поэзии - Шалва Бакурадзе

СЕМЬЯ. ИНСТРУКЦИЯ

Перевод С. Арменян

Ты пригодна для любви.Ты постепенно уподобишьсяТому знаку препинания,Необходимому и иногда — неслучайно —Пропущенному.Ты снабжена инструкцией: как его любить,Как заботиться в случае болезни,Как подавать ему чай в постельИ одаривать супружеским поцелуем.

Жёны ведь совсем по-другому целуют мужчин,А любовь их хранится, как в банке — варенье,Чтоб зимними вечерамиПо ложечке растворять её в чашке —И подавать мужьям, которым эти инструкцииНе заучить никак.И жёны впадают в печаль.И постель их влажна от печали,А протёртые простыни превращаются вскореВ рыбачьи сети.И жёны эти сети забрасывают,Чтобы мужья в них запутывались,И к супружескому ложу улов подтягивают.Но муж обычно по вечерам утомлён работой —Так и пытается оправдаться.На самом же деле — он усталОт снабженной инструкцией любви.И мужья впадают в печаль.Печаль их — иного склада, её сгустки застывают в коленях,Это может склонить их к другой постели, где поцелуи иные —Те, которыми жены одаривают чужих мужей.

Как эта зима затянулась…Каждую ночь через силу глотаемПорцию консервированной любви —Ты и я, — и одной ложки нам довольно уже.

А мужПовертев инструкцию в руках,Решает надежно её перепрятать,Чтобы нельзя было найти.

И если ты её не отыщешь,Он снова будет годен в мужья, а ты — в жёны,И постепенно ты уподобляешься знаку препинания,Необходимому, и иногда — неслучайно —Пропущенному.

ПРО НАС

Перевод С. Арменян

Которую ночь подряд я сажусь в постелиИ начинаю себе пересказывать нашу историю — о тебеОна более, чем обо мне,Её помнят мои губы —Как придуманное в детстве слово,Стёршееся из памяти.

И в эти минуты я всегдаОбнаруживаю в твоей жизни пробелы,Которые похожиНа оставленную между словами пустоту,Которая связывает их друг с другомИ вдобавок придаёт смысл.

Неужели есть в твоей жизниЧто-нибудь, кромеПробелов?Кроме этих пустот,Которые ты хранишь, распределив по всему дому, —В вымытых стаканах, во тьме чулана,В самых нижних ящиках стола,В холодильнике, в необитаемом цветочном горшке,На другой стороне кровати.Я имею в виду те пустоты,Которые заполняют твой взор,Когда ты случайно моргнёшь —До того, как веко вновь поднимется,Или пустоты, сквозящие между твоими шагами,Или те, которые тебя связывают с самой собойВ пространстве времени.Вот уже которую ночь я поднимаюсь с постелиИ убеждаю себя в том,Что улицы внутри нас шествуют,Что дома в нас обитают,Что еда нами питается,Что вода утоляет нами жажду,Что мы согреваем солнце.Что мы даем богу возможностьБыть всемогущим для нас.Что мы сами добываем луну из ночи —Как сыр из молока,И отрезаем от неё половину,А точнее, ополовиниваем себя —Ведь мы делаем то же,Если встречаем кого-то другого и любим.

Снег, на первый взгляд, идёт без всякой на то причиныИ заполняет пустые места.На твое лицо ложится тень,И ты везде замечаешь эту заполненную пустоту.Там, где, как тебе казалось, была дорога,Там, где, как тебе казалось, был мост,Где стояло деревоИ где, по мнению птиц,провода тянулись от столба к столбу.

В это же самое время рядом с тобойПроступает и становится явнойНекая пустота в человеческий рост,Отмеченная когда-то моим именем.Отныне снег её заполняет.Вот уже которую ночь я стараюсь себя убаюкать,Склоняясь над самим собой,Как охваченная ревностью любовь,Что стремится сломить мое сопротивление.

Вот уже которую ночь я сажусь в постелиИ начинаю себе пересказывать нашу историю любви — о тебе,

И никак не могу заставить себя поверить.

СЛОВАРЬ

Перевод А. Пленинг

ТЫ — под первым номером внесённая в мой телефонМАМА — та, за которую беспокоюсь, чтоб не состариласьДОРОГА — то, что всю жизнь попираю ногами, однако всё-таки не перестаю искатьКОФЕ — синоним утраЛЮБОВЬ — поезд, на который вечно опаздываю и который стремлюсь догнатьРАБОТА — песочные часы, которые каждый день переворачиваешь и опустошаешьДРУГ — человек, который сообщает мне, что я не одинЗЕМЛЯ — это:                    1) мяч, с которым все мы играем                    2) мяч, который играет всеми намиЗЕРКАЛО — я в него смотрюсь каждое утро, но мы не разговариваемОТЕЦ — тот, который всегда будет старше меняДОМ — место со следующими свойствами:                    1) когда я там, хочется совершить побег                    2) когда меня нет, хочется вернутьсяЛЮДИ — думая о них, я всегда представляю себе толпу, но на самом деле каждый живет отдельной жизньюСЕРДЦЕ — то, что с детства не дает мне покояТЕРПЕНИЕ — это когда невоспитанный ребенок действует мне на нервы, но кто-то из его родителей находится рядом, и приходится удерживаться от замечанийДЕД МОРОЗ — бессмертный человек из снега, про которого в детстве я думал, что это и есть богСАЧОК — то, чего никогда не было ни у одного из моих друзейМУХОБОЙКА — самое доступное смертельное оружие, которое было, есть и будет у всех врагов и у всех друзейСОЛНЦЕ — первое, что выводит детская рука карандашом на бумагеСНЕЖОК — то единственное, чем можно в тебя бросить и не вызвать обидыЖИЗНЬ — то, на что могу свалить все свои неудачиВИТРИНА — место, где выставлены на обозрение те вещи, на которые у меня никогда не хватает денегЖЕЛАНИЕ — когда прикуриваю, и сигарета начинает тлеть только с одной стороныЧУДО — то, что никогда не происходитБОГ — тот, кто всегда прощает, если я прошу его об этомСЛОВАРЬ — книга, в которой все вышеперечисленное мне объясняют иначе

ГОСПОДЬ СПРАВЕДЛИВ

Перевод А. Пленинг

Господь справедлив,когда ребра ливийского ребенка явственно проступают в заполненном местью пространстве.Америка! Вот, Америка! Демократичная Америка, и демократия ее — как эпидемия…та Америка, которая прошла вот столько, и ещё вот столько тысяч миль и вошла в Иракно не остановиласьи прошла ещё больше, и ещё столько же миль и вошла в Ливиюи не остановиласьи вот вьется американская демократия вокруг Ирана,вьется и норовит заглянуть сквозь завесу чадры

Господь справедливведь гуманитарная помощь — выгодный бизнескогда речь заходит об Афганистанеи вот — все коммунисты вымерли, как динозаврыи, похоже, музеи тоже уже не в модеи товарищ Сталин, и товарищ Берия, и товарищ Шеварднадзео, как это легко произносится —как 37-й год

Господь справедливкогда во всеоружии наших мыслей направляем зрачок бинокляв чужие окнаа разврат — снова опасное слово, и будто бы и ничего

Господь справедливкогда цена на каждый баррель нефти скачети забавляется, как девчушка 5–6 лет, строящая в песочницегорода и тут же, играючи, их разрушающая

Господь справедливя живу, я хожу, я убегаю из города — или нет,вбегаю я в городв город, где сутками напролет горят красные крестыгород, в котором на каждом углу продается тепло в тискахскрещенных ногбез поцелуяи можно нашёптывать тихонько в ушко —ты ведь уже стал взрослыму тебя есть и мать и отец, и если их нет, то ведь были когда-тои бывало, болелии слышал ведь кто-то ночами в желудке урчаниекогда холодильник, как беспризорный ребенок, протягивал пустые полки-ладони

Господь справедливмы так бескомпромиссно влюбились друг в другачто и на ощупь узнаеммы ведь росли порозньи разные норы домом своим называлинас ведь водили по скованным холодом заламгде встретились нам и солдат, и проститутка-ребенокно казалось, что они — на одно лицои смотрели, смотрели на нас по очередии тогда мы узнали, как отводят глаза, именно там…

Господь справедливболи и войнырастут как головы драконовчем больше их отрубаешьтем больше появляется новыхи будет столько-то тысяч новых рабочих мести компьютеров неисчислимои неисчислимо много программ Майкрософта истолько же одинаковых лиц ии голов с механической памятьюи глазами, не ведающими слёз

Господь справедливкогда будто бы невзначай Гугл подбросит нам фотографии, показываягибнущих от голода — каждый день столько-то и столько-то —и еще столько-то ждут своей участии еще столько-то вот-вот родятся,чтоб череда их не прекращалась,

говорю ведьГосподь справедливкогда показывает всё это и не скрываета мы, мы-то —я, ты, ты и ониотводим глазаголову запрокинемможет, и на небо взглянеми для очистки совестинесколько слов пробормочем:«Господи, помоги им».

КОНЧИНА СЕКСА