Лунная Заводь (ЛП) - Эндрюс Илона

У нее текло из носа. У нее было абсурдное чувство, что если бы она могла схватить что-нибудь острое, как лезвие ножа, и поцарапать им кожу, то жуки исчезли бы.

Уильям резко повернул лодку, оттолкнувшись шестом. Плоскодонка врезалась в берег.

— Даже не думай об этом.

Сериза поняла, что держит в руке короткий меч. Она шмыгнула носом.

Уильям протянул руку.

— Он м-м-мой, — сказала она.

— Тебе не нужен он прямо сейчас.

Сериза глубоко вздохнула, четко выговаривая каждое слово.

— Если ты попытаешься забрать мой меч, я убью тебя им.

Его глаза изучали ее.

— Отлично, — сказал он. — Я не буду драться из-за твоего ножечка, если ты скажешь мне, как мы можем добраться до Сиктри другим путем.

Сериза заставила свой мозг работать. Он раскачивался медленно, как ржавая водяная мельница.

— Небольшой ручей начинается в трех милях вверх по реке, на правом берегу, между двумя соснами, одна из которых была опалена молнией. Он приведет нас к озеру Мозер, но нам придется тащить лодку последние две мили.

Начав чесаться, она уже не могла остановиться. Нет никаких жуков, нет никаких жуков…

— Королева бродяг!

— Что?

— Озеро Мозер.

Озеро Мозер. Что там с чертовым озером Мозер? Она представила себе водные пути. Сиктри. Они направлялись в Сиктри, в эту грязную канализационную дыру города. В Сиктри было что-то жизненно важное.

Уро.

Уро был в Сиктри. Она должна была добраться до кузена, чтобы он мог быстро доставить ее домой, чтобы она успела в суд, чтобы они могли вернуть дом, убить Ширилов и «Руку» и вернуть ее родителей. Спасти родителей. Добраться до Сиктри. Правильно.

— Озеро Мозер впадает в ручей Крошечного мишки, — сказала она. — Крошечный мишка перетекает в Большого мишку. Мы можем оставить лодку до того, как Большой мишка впадет в главную реку, и пешком пересечь болото до Сиктри.

Сериза мысленно пробежала весь путь.

— Три мили, ручей справа, озеро Мозер, Крошечный мишка, Большой мишка, тропа Миллера. — Она помолчала, неуверенная, ничего ли не забыла. — Три мили, ручей справа, озеро Мозер, Крошечный мишка, Большой мишка, тропа Миллера.

— Спасибо, Дора. Положи меч обратно в ножны, и мы поплывем дальше. — Он кивнул на реку.

— Что за Дора?

— Ты. Дора-путешественница. Vámonos3. Убери меч, или я заберу его у тебя.

Самонадеянный придурок.

— Прикоснешься ко мне и у-у-умрешь, — сказала она ему.

Он усмехнулся. Это был хриплый, низкий звук. Так смеялись волки.

Сериза вложила меч в ножны и крепко их сжала. Жуки впились сильнее, крошечные стальные жвала жевали ее связки, превращая мышцы под кожей в кровавое мягкое месиво… Сериза сжала челюсти, вспоминая гротескную паутину щупалец, когда они выходили из мутной воды… скользкие, с малиновыми отростками. Чертов урод. В следующий раз, когда мы встретимся, я подравняю твои руки. Я буду резать тебя на куски, пока ты не скажешь мне, где мои родители.

— Сейчас б-б-будет дождь, — сказала она, указывая на массивные серые тучи.

Уильям взглянул на облака.

— Дождь нам на пользу. Смоет наши следы. — Он замолчал и наклонился к ней. — Это все у тебя в голове. Не позволяй помыкать собой. Я буду охранять тебя, пока ты не вернешься в нормальное состояние.

Охранять ее, ха! Она сама будет охранять себя. Съежившись на скамейке, Сериза плотнее запахнула куртку и постаралась не чесаться.

КОРОТКИЙ ручей Серизы оказался грязью, залитой водой на полтора фута. Слишком мелко для загруженной лодки. Уильям переместил хватку и побрел дальше, волоча за собой лодку и их сумки. Сериза шла впереди него, держа меч наготове.

Она не трогала больше свою кожу. Она больше не чесалась, но магия «Руки» взяла свое: она шла согнуто, будто несла тяжелый груз, и за последний час она не сказала ему ни слова. Уильям не был уверен, стало ли ему легче от ее молчания, или же он соскучился по ее подколам.

На болоте стало темнеть, тени исчезли. Над головой клубились грозовые тучи, серые, пухлые и тяжелые. Порыв ветра пронесся сквозь камыши и кусты, зашуршал подлесок. Дождь был неизбежен.

Сериза продолжала тащиться вперед. Она уже начала волочить ноги. Чем чувствительнее ты был к магии, тем сильнее ударяла «Рука». Рух изменился настолько, что даже Уильяма затошнило, а он ведь не первый раз подвергался воздействию магии «Руки».

В конечном счете все сводилось к силе воли. У нее хватило мужества и выдержки — Уильям отдал ей должное, но худшее было еще впереди. Когда последствия действительно наступят, а, в конце концов, они наступят, у нее могут начаться конвульсии. Если она умрет, его выстрел в Паука может не состояться. Он должен был сохранить ей жизнь и держать в безопасности.

Сверкнула молния. Следом прогремел гром, сотрясая листья. В воздухе запахло паленым небом. Тяжелые, холодные капли стали барабанить по кипарисам, сначала редко, потом все чаще и чаще, пока, наконец, небеса не разверзлись и поток не затопил болото, настолько сильно, что даже Уильям едва мог видеть дальше нескольких футов.

Уильям поднял лицо к темному небу и выругался.

Сериза повернулась к нему. Дождь промочил ее, превратив одежду в сплошную темную массу, смешавшуюся с грязью на лице. Она выглядела так, будто вылезла из самой Трясины, как какой-то куст с илистого берега. Налитые кровью глаза уставились на него. Она была на грани срыва.

Сериза открыла рот. Слова выходили медленно.

— Не волнуйся, не растаешь. Недостаточно сладкий.

— Скажи мне, ты видишь те точки, о которых я говорил?

— Видимо буду.

Они продолжали идти. Лодка заскребла по земле и за что-то зацепилась.

— Нам придется т-т-тащить ее, — сказала Сериза, хватая свою сумку.

Уильям взвалил рюкзак на плечо. Она приподняла нос лодки.

— Я понесу, — сказал он ей.

— Она тяжелая.

— Справлюсь. — Он перевернул лодку и взвалил ее себе на плечи. Он мог бы пронести ее вместе с лодкой несколько миль, но ей не нужно было этого знать. Его поле зрения сузилось до небольшого пространства прямо под ногами, остальное заняла темная лодка, куртка и ноги Серизы. Они двинулись дальше.

Вода с грязью промочили Уильяма до костей. Она была у него под кожей и в сапогах. Его носки превратились в мокрые комки, которые прилипли к ногам. Он отдал бы целый год своей жизни, чтобы сбросить мокрую одежду и бежать на четвереньках. Но девушка и его груз удерживали его в человеческой шкуре.

Он скучал по своему трейлеру. Его маленький, потрепанный трейлер, в котором было сухо и стоял телевизор с плоским экраном, а пиво ожидало в холодильнике. Там были сухие носки. Они были одной из тех вещей, которые он любил больше всего в Сломанном. Он мог купить любые носки, какие только пожелает.

Сериза остановилась, и он чуть не протаранил ее чертовой лодкой.

— В чем дело?

— Мы пропустили поворот! — закричала она, перекрывая шум бури. — Ручей, должно быть, изменил направление из-за дождя. Мы слишком далеко ушли влево. Нам нужно туда, к озеру!

Она махнула рукой вправо, в темноту между деревьями.

Все, что могло пойти не так, пошло. Никакой лажи.

Уильям повернулся и пошел за ней через кусты. Знакомое призрачное давление коснулось его кожи. Они были у самой границы. На мгновение ему показалось, что она повела его назад по кругу.

Она снова остановилась. Он дернулся назад. Невозможная женщина.

Сериза на что-то указывала.

— Смотри!

Он повернул лодку, чтобы лучше видеть. Перед ними раскинулось широкое озеро, похожее на мутное стекло. Слева из воды торчал причал, а у его основания стоял дом.

Окна были темными. Никаких следов дыма или человеческих запахов в воздухе. В доме никого не было.

Дорога рядом с ним выглядела слишком гладко вымощенной. Уильям сосредоточился и разглядел очертания спутниковой антенны на крыше. Дом как в Сломанном. Он был прав… они были у самой границы.