Дом - Таня Нордсвей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
“…срочные новости приходят из ближайших к Вест-Раймонду городов – выявлены первые случаи заражения вне карантинной зоны. Вирус передается животными и птицами. Все города закрыты, в них уже поступила партия вакцины. Из самого Вест-Раймонда вестей нет, однако там, по словам медиков, разворачивается кампания вакцинации, заболевшим обеспечено лечение…” – Вестник, 25 сентября 1931 года.
“…стало известно о трех тысячах смертях от нового вируса в Вест-Раймонде. Туда направлены помощь и добровольцы. Госпитали переполнены – не хватает рабочей силы…” – Вестник, 29 сентября 1931 года.
“…эпидемия взята под контроль, медбрат Брайан Ульрик получает награду от мэра города за спасение сотен жизней. Ему вручили Ключ Жизни – согласно древним источникам, триста один такой ключ был вырезан из божественного Древа жизни чтобы открыть врата бессмертия человечеству, однако они были утеряны. “Подарок в виде такого Ключа для нашего героя будет символом его отваги и мужества в тяжелом труде по спасению жизни сотен людей” – комментирует мэр…” – Вестник, 5 октября 1931 года.
Я хмыкнула. Ключ, открывающий бессмертие? Вспомнив то, что было в том фолианте, я развеселилась. Как искусно люди умеют всё перевирать!
Далее шла фотография улыбающегося молодого человека с маленьким, красивым резным ключом на шёлковой подушечке. Где-то я такой уже видела, не только на картинках со страниц того фолианта…
Последняя газета сообщала о празднике города в Вест-Раймонд.
“…тысячи жителей и гостей города сегодня приехали на один из самых масштабных праздников года в Вест-Раймонд. По случаю столетия города на главной улице проводится фестиваль, и все желающие могут попробовать вкуснейшие сладости…” – Вестник, 7 сентября 1931 года.
И фотография улыбающегося Брайана Ульрика, подписанная как “молодой инженер на празднике в честь столетия города Вест-Раймонд”.
Я, ничего не понимая, уставилась на дату.
Получается, что оба события происходили в одно и то же время? Как так вышло? Это невозможно. Я сравнила фотографии: это точно этот Брайан, только здесь он не медбрат, а инженер. Интересно. И всё-таки… где-то я уже видела этот ключик.
Я встала и перелистала газеты на столе. Эврика! Точно таким же ключом, только немного другой формы, средних лет человек открывает замочную скважину в виде… баночки с лекарством? Какому человеку вообще это в голову пришло? Так торжественно, помпезно. Подписано, что это тысяча девятьсот тридцать восьмой год, “Первая инъекция пенициллина человеку”. Но разве это не произошло позднее, в тысяча девятьсот сорок первом году?
Из газеты выпал лист, и я его подняла.
На нём была та же самая дата тысяча девятьсот тридцать восьмого года, только вот сообщала она о другом – что в этом году в этом же городе было произведено рекордное количество машин, на которых специализируется город. И ни слова о пенициллине. Вместо этого был заголовок об открытии урана, который различался по датам с предыдущей газетой. Что всё это значит?
Нет, с меня хватит всех этих загадок, я умываю руки. Сначала вагон, потом город, затем дом, теперь эти газеты… нет, я не буду в это лезть. Это просто странное место, и я никак не хочу быть в это всё втянута.
Я демонстративно отложила в сторону газеты, убрав их на свои места, взяла книги и уже собиралась отсюда уходить, как вспомнила об этом Брайане Ульрике. Его я тоже уже видела. Только не в газетах, а на фотографии на полке.
Быстрым шагом дойдя до комнаты номер шестьдесят семь, я распахнула дверь и схватила стоящую на полке пыльную фотографию молодого человека. Снова вернувшись в гостиную, я сравнила их и была поражена – это он! Этот Брайан! Один в один, то же лицо!
В уголке фото была приписка красивым витиеватым почерком: “Брайан, 19 лет, 1916 год”. Серьёзно?! Почему на снимке 1931 года он выглядит так же, как и на снимке в тысяча девятьсот шестнадцатом? Так, всё, стоп. Я не буду в это лезть. Я себе обещала.
Вернувшись в комнату и поставив фотографию на место, я снова заметила газеты, лежащие на кровати, но решила, что, как бы мне ни хотелось их посмотреть, я не буду этого делать.
Остаток дня прошёл довольно нервно – мои мысли то и дело возвращались к странным газетным статьям и той истории из книги. Для того, чтобы отвлечься от этих мыслей, я решила посадить семена овощей и цветов, из тех, что нашла в домике садовника. Увлекшись этим занятием настолько сильно, что потеряла счёт времени, я забыла про газеты. А на утро я окончательно отбросила все мысли об этом, принявшись за чтение “Падения дома Ашеров” после пробежки.
Глава 9
Так шли недели.
Утром я бегала с Орбитом, затем мы завтракали, и до обеда я либо читала книги, либо смотрела фильмы. После я учила французский и совершенствовала свой немецкий язык, играла на гитаре, проходила уровень на приставке или же просто лежала на кровати. Вечером поливала и пропалывала овощи и цветы. В скором времени я уже могла похвастаться собственной морковкой и помидорами. Я неплохо освоила готовку и даже научилась печь пироги, правда, для этого мне понадобилось притащить духовку со склада. Единственным ценителем моих шедевров был Орбит – ему нравились даже самые плохие пирожки. В особенности мясные.
Привыкнув к дому настолько, что меня уже не удивляли его странности, я свыклась с новой собой. Что ни говори – я стала более ответственной! И научилась многое делать по дому. Горжусь тобой, Хлоя!
– Орбит, ко мне! – Мой голос прорезал тишину двора, в то время как пёс нёсся ко мне за лакомством. – Умница, хороший мальчик. Сидеть!
Рыжий прохвост сначала будто делал вид, что не расслышал команду, но затем покорно садился, вытянув морду за угощением. Я решила, что стоит заняться его воспитанием, поэтому тренировала его согласно старым фильмам о дрессировке собак. Прицепив к его ошейнику поводок, я пошла вокруг дома.
– Рядом, Орбит.
Но его отвлекало всё: от появившихся на фруктовых деревьях птиц до лягушат, прыгающих по камням. Эта была его самая нелюбимая команда. Точнее, команда, которую он не выполнял.
– Рядом! – снова приказала я, одергивая его за поводок.
Наверное, со стороны это смотрелось бы смешно, если бы было кому смотреть: девушка одна в огромном доме-дворце пытается обучить собаку командам, которые ей вряд ли пригодятся, ибо они застряли здесь на всю жизнь. Да, порой из меня прямо таки лился чёрный юмор.
Наше любимое место прогулки с Орбитом было во внутреннем дворе дома – там было прекрасно. Оазис спокойствия и блаженства с щебечущими на
