Звери у двери - Анатолий Махавкин

Тёмные силуэты деревьев обретали цвет и объём, а утративший волшебное очарование шар луны стыдливо прятался за высокий забор. Ветер усилился, посвистывая в листьях, и подали голос первые птахи, легко затмив звонкими голосами усталых певцов ночи.

Я медленно и неохотно облачался, когда услышал чьи-то осторожные шаги. Хм. От сарая ко мне приближался Илья. Честно говоря, я даже немного испугался. Уходящая ночь оказалась такой необычной, а я мог и перестараться накануне, приложив его головой о камень. Промелькнувшие мысли привели меня в ужас.

Товарищ остановился и, приложив палец к губам, поманил меня. И манит, и манит… Экая хрень в голову-то лезет!

– К нашей вдове приехали сыновья, – прошептал Илюха, стоило мне подойти, – странные такие парни, все трое. И очень большие. Пошли, послушаешь, о чём они говорят.

Ф-фу, от сердца отлегло. Однако окаменевшая физиономия друга говорила о его серьёзной обеспокоенности. А Илья никогда не пытался наводить панику на пустом месте – слишком умён для такого. А вот в лице его нечто странное… И в причёске! И в цвете волос! Фигня какая-то. Ладно, потом разберусь.

Мы тихо подкрались к углу строения, и товарищ, ещё раз прижав палец к губам, махнул рукой. Я осторожно выглянул из-за угла, и тотчас невнятное бормотание, сливавшееся до того с пронзительным пением птиц, превратилось в осмысленную речь.

Сквозь серый сумрак подступающего дня дом вдовы напоминал огромную чёрную глыбу, вросшую в землю. Три булыжника поменьше, замершие у входа, вели тихую беседу. Странное дело: в принципе на таком расстоянии я не должен был расслышать их разговор, но благодаря непонятному эффекту чётко различал каждое слово.

Хозяйка, с заметной нервинкой в голосе, возражала двум молодым (если судить по голосам) парням. И то, в чём они пытались её убедить, мне совсем не понравилось.

– Дылда сказал, что если ещё какой мытарь сгинет в окрестности – шкуру с нас спустит, – злобно басила вдова, упирая ладони в необъятные бёдра, – а у этих-то и взять неча.

– Угу, то они – ламии, то взять неча, – похохатывал молодой басок, – мамаша, признайся, стара ты слишком стала. Девки, ты грила, у них дуже файные, вот девок и возьмём.

– Тощие.

– Ничё, возьмём тощих. А там, гляшь, и золотишко какое на них, в голом-то виде, обнаружится. А Дылде откель про них знать, сама грила – со старого погоста пруть. Оттеда ж никто не шастаить.

– Вот и грю – ламии то! – странное дело, сегодня вдова не так проглатывала окончания слов, да и вообще её речь стала намного внятнее. – Ты ж дурень, знашь, я трохи ворожея. Могу по виду души расписать, кака у тя болячка.

– Ну? – это другой, чуть постарше.

– Так вот, у двух пацанов усё у поряде, а вот у трёх девок и двох других – души-то и нету. Вовсе. Пусто у их там. Грю: ламии то, упыри как есть, со своим помощниками. И с погоста старого пришли, потому как свежей кровушки захотели. Я их чо и пустила, сам знашь: коли упыря пригласишь по доброй воле, тебя он сосать не будет.

– Ламии, упыри, – протянул старший и достал из-за пазухи длинный предмет. – Гусак, топай за топором, и попередь Селезня, чтоб от ворот ни на шаг. И вилы от себя пущай не отпускает. Супротив упыря сталь – самое то! А упыриху-то я ещё не трахал.

Так, трое. Один у ворот, а двое других сейчас пойдут убивать нас и насиловать наших девочек. Я повернулся к Илье, который тоже слушал всю эту милую беседу и теперь мотнул головой: дескать, как будем выкручиваться? Страха я почему-то не испытывал, только сосредоточенность и холодную ярость. Упырями здесь были вовсе не мы, а вот эти четверо нелюдей, регулярно убивавшие своих постояльцев.

– Собирай всех, – тихо сказал я, и, обняв товарища за плечо, потащил прочь. – Ворота охраняются, а оружия у нас нет. Да и здоровые эти утки-селезни, хрен из пушки пробьёшь! Поэтому идите вглубь сада, а я поищу какое-нибудь дерево около забора, может получиться перелезть. Всё понял?

Илья кивнул и опрометью бросился внутрь сарая.

Стараясь держать себя в руках и не ускорять шаг, я направился к ограде. Первый раз в жизни меня намеревались убить! И не какие-нибудь гопники в подворотне, поигрывающие выкидным ножичком, нет. Люди, которым уже приходилось это делать. Да они и обсуждали предстоящее словно привычное и несложное дело. Несложное, ха! Если мы не сумеем удрать, двое громил с топорами нашинкуют нас, словно капусту. Ночь воистину переставала быть томной.

Да и ночью тоже: верхушки деревьев начали вспыхивать, улавливая первые лучи поднимающегося солнца. Я обернулся: не появился ли кто-нибудь из гостеприимных хозяев? Нет, пока всё спокойно. Однако же в этой полосе, около ограды, я как на ладони. Полосе? Твою мать!

– Твою мать! – я негромко выругался и ускорил шаг.

Все деревья, на расстоянии метров трёх от стены, оказались аккуратно вырублены, а ветви оставшихся подрезаны. Похоже, эти психопаты специально приготовили ловушку для таких беспечных придурков, как мы. Я уже почти бежал вдоль толстых брёвен ограды, и паника мало-помалу овладевала мной. Стать друг другу на плечи? Чёртовы колючки на верхушках деревянных кольев выглядели весьма неаппетитно и очень прочно. Попробовать прыгнуть с высокой ветки? Высота порядка пяти-шести метров – верный перелом или вывих.

Стена повернула под прямым углом, и я побежал, продолжая вертеть головой в поисках малейшей зацепки на спасение. Хоть единственный шанс!

Что это? Я остановился, не веря своим глазам: небольшая дверца, куда можно пролезть, если немного пригнуть голову. Единственной проблемой казался толстый деревянный засов, закреплённый в металлических кольцах чем-то отдалённо напоминающим ржавый амбарный замок. Неужели нам повезло?

Я пригляделся, и этот второй взгляд оказался не столь оптимистичным. Мало того, мне совсем не понравились глубокие царапины на засове. Такие вполне могли оставить ногти человека, теряющего рассудок от ужаса. Земля под ногами пропиталась чем-то коричневым и выглядела утоптанной, словно… Место казни? Эти ублюдочные садисты вполне могли развлекаться, позволяя жертве почувствовать надежду на спасение.

Уроды! Страх уступил место бешенству. Я опять представил, как после моей смерти наших девочек станут насиловать эти отвратительные скоты. В глаза плеснуло багровым, и я изо всех сил ударил кулаком в проклятую дверь, преградившую путь к спасению. Оглушительно хрустнуло, и я по инерции ударил другим кулаком. Ещё раз затрещало и гулко хлопнуло.

С некоторой оторопью я уставился на дело рук своих. Видимо, за состоянием калитки никто не следил, и дерево основательно прогнило. Толстенный засов сломался пополам, а сама дверца слетела с петель и лежала на земле. Поднятая ударом пыль, вместе с крохотными опилками, медленно опускалась вниз.

– Ты какого тут шумишь? Ого!

Я обернулся.

Илья вёл наших, удивлённо покачивая головой при виде всего этого безобразия. Товарищ, как и девочки, выглядел весьма бодро, а вот Витя и Паша весьма напоминали зомби, недавно покинувших уютные могилки, и если Витёк лишь непрерывно зевал, потирая заспанные глаза, то Павел шатался, словно ноги отказывались нести его. Похоже, заболел. А девочки – хороши! Как на подбор. Теперь, когда они были вместе, странное сходство проявилось ещё заметнее. Хм, да и волосы стали светлее и длиннее.

– Тараном воспользовался? – ехидно осведомился Илья, пиная половинку засова. – Головой, очевидно, поработал?

– Угу, она у меня знаешь какая умная, – парировал я и кивнул в сторону дома. – Как там, тихо?

– Вроде, да, – он пожал плечами. – Вот суки! Раньше только в новостях про таких говнюков слышал, а теперь вот столкнулся. Кто бы мог подумать!

– Пошли быстрее, – сказал я, вглядываясь в тонкие пряди утреннего тумана, плывущего между стволами деревьев, – а то как бы действительно не пришлось столкнуться.

Накаркал.

В глубине сада, едва не превратившегося в смертоносную ловушку, наметилось некое движение, как если бы двое огромных мужиков с чем-то длинным в руках со всех ног бежали в нашу сторону.

– Чёрт! – выругался я и посторонился, пропуская девушек. – Витёк! Да проснись ты, мать твою! Это же не шутки!

Проходивший мимо Паша споткнулся, и несомненно упал бы, если бы Наташка не поддержала парня под руку. Вид у девушки был несколько виноватый, и взгляд она не отрывала от земли. Но это не делало её менее красивой. И желанной? Проклятье, о чём я думаю?

На открытое пространство, тяжело пыхтя, выбежал огромный бородатый толстяк в бесформенной коричневой хламиде, напоминающей обтрёпанную и грязную рясу. В окорокоподобных лапах этот монстр сжимал наточенную до блеска здоровенную секиру. Топорище зловещего инструмента покрывали коричневые пятна, и это определённо не были следы от древесного сока. Громила резко остановился, и на его одутловатой морде отразилось недоумение. Маленькие тупые глазки ощупали цепким взглядом остатки засова, лежащую в пыли дверцу, а потом остановились на мне. Убийца поудобнее взялся за рукоять, и совершенно неожиданно его физиономия расплылась в широкой ухмылке.