Убийство в Чесапикском заливе - Дэвид Осборн

— Вы думаете, что поступаете благоразумно, Маргарет?

Я приняла беззаботный вид и сказала:

— Нет, конечно, но ведь я никогда и не отличалась благоразумием.

Разумеется, он мог бы с самого начала запретить мне так или иначе участвовать в расследовании. И тогда я, может быть, сразу же отошла бы в сторону. А теперь, когда я занялась этим всерьез, гордость не позволит мне отступить. Но он не сделал этого, и теперь я знаю, что тогда в первый, но не в последний раз он переборол себя и позволил личным чувствам взять верх над служебным долгом, а именно: он не захотел, чтобы я уехала. Вот и сейчас он долго молча смотрел на меня, а потом наконец сурово, как мне показалось, сказал:

— Ну что ж, поступайте, как знаете.

Он с серьезным видом принялся листать досье страницу за страницей, а потом спросил, что я думаю по поводу всего этого.

Я сказала, что чаще всего сведения, содержащиеся в досье на некоторых знакомых мне лиц, не соответствуют моему представлению об их нынешнем облике.

— Это обычная история, — согласился он. — А вы не вычитали ничего такого, что помогло бы разгадать тайну убийства Мэри Хьюз?

Я сказала, что не обнаружила ничего, ни малейшей зацепки. Вот разве только…

— Что?

— Разве только то, — повторила я, — что если истинная сущность всех этих людей, — за исключением Перселла, Уикеса и, может быть, Сисси Браун, — не вяжется с их нынешним обликом, то тот, кого мы ищем, вряд ли похож на убийцу. Логика отнюдь не безупречная, но, следуя ей, позволительно сделать еще один вывод: среди множества вероятных мотивов преступления может оказаться один, который мы тоже сочтем неправдоподобным.

— Вы правы, — сказал он, продолжая размышлять о чем-то своем, а потом вдруг ни с того ни с сего — я уже стала привыкать к этой его манере внезапно переключаться с одной темы на другую — спросил:

— А что вы думаете о Джоне Рэтигене?

— Он — старейший из сенаторов, избран от Калифорнии, — сказала я. — Его жена состоит в администрации Белого дома, и кроме того, он — один из попечителей школы.

— Рэтиген окончил школу Святого Хьюберта и был капитаном школьной футбольной команды, — добавил Майкл. — Я не ошибаюсь?

— Да, все именно так.

Если сам по себе вопрос о Рэтигене меня удивил, то разыскания, проведенные Майклом, привели в полный восторг. Особенно когда он спросил:

— Кажется, у него что-то было с Эллен Морни?

Разумеется, это был риторический вопрос, не требовавший моего ответа.

— Боже правый! — воскликнула я. — Каким образом вы все это узнали?

Его взгляд внезапно сделался холодным. Равно как и голос.

— Как-никак, — заметил он, — я офицер полиции, расследующий беспрецедентное по жестокости убийство.

Я поспешила исправить невольную оплошность и обратить все в шутку.

— Просто мне стало неуютно при мысли, что вы можете узнать всю подноготную обо мне.

— Вы не относитесь к числу подозреваемых.

Я не сумела скрыть своего удивления.

— А Эллен?

— В «Брайдз Холле» все находятся под подозрением. Начиная с Эллен Морни и кончая кухонным персоналом. Все без исключения. А сейчас давайте вернемся к ДжоНу Рэтигену. Насколько серьезным был его роман с Эллен Морни и как долго он продолжался?

Я попыталась вспомнить. Все это казалось таким бесконечно далеким! У Эллен действительно был длительный роман с Джоном. Но я только сейчас вспомнила, что в свой последний год в «Брайдз Холле» она отсутствовала на двух танцевальных вечерах — в «Святом Хьюберте» и у нас, и все решили, что Джон ее бросил.

— Он увлекся кем-то еще? — спросил Майкл.

Я не сдержала улыбки.

— Как правило, именно по этой причине молодые люди бросают своих прежних подруг.

— Должно быть, новая подружка была из школы мисс Портер?

Память — забавная штука. Стоило ему назвать школу, как я сразу все вспомнила. Ну, конечно же, школа мисс Портер в Коннектикуте считалась весьма престижной среди приготовительных школ и соперничала за первенство с «Брайдз Холлом».

— Да! — воскликнула я. — Совершенно точно. Он начал встречаться с какой-то воспитанницей из этой школы.

— А вы не помните, как ее звали?

— Нет, я не знала ее имени.

— Мелани Вуд. Вспоминаете?

И я немедленно вспомнила. Высокая, красивая, но с неприязненным, жестким взглядом темноволосая женщина — тот тип женщин, от которых мужчины бегут как от огня. Ее фотографии постоянно мелькают на страницах газет.

— Леди из Белого дома, — сказала я. — Это и есть та самая Мелани.

— Они поженились на последнем курсе колледжа и, как, вероятно, вы знаете, сейчас разводятся.

Я молча уставилась на Майкла, вдруг отчетливо поняв, к чему он клонит.

— Не следует ли из этого, — спросила я, — что сейчас у Эллен снова появился шанс завладеть Джоном Рэтигеном?

— А вы как считаете? — ответил он вопросом на вопрос.

Я подумала об Эллен. По всем внешним признакам, она переживала необычайный эмоциональный подъем, как это бывает, когда женщина снова без ума влюблена. Я подумала о ее великолепных новых туалетах, преобразившихся лице и фигуре, о роскошном автомобиле и, кроме того, присущей в таких случаях женщине уверенности в себе, которой, насколько я помню, она никогда не отличалась.

— Пожалуй, вы правы, — сказала я.

— Она тратит уйму денег, — продолжал он. — Значительно больше, чем получает. Интересно, откуда они у нее?

— Наверное, получила наследство, — предположила я.

— Или от Рэтигена. Сейчас мы это выясняем, хотя тут есть определенные трудности. Когда дело касается персоны, облеченной политической властью, особенно усердствовать с выяснениями не приходится. По крайней мере, если ты не хочешь рисковать своей служебной карьерой.

— Я не понимаю, какое это имеет отношение к убийству Мэри Хьюз.

— Вы правы, — сказал он. — Вроде бы действительно никакого, но если при расследовании подобного дела у вас нет ни малейшей зацепки, когда у всех имеется надежное алиби и когда вы не можете выявить даже намека на мотив преступления, вам не остается ничего иного, как составить по возможности полное представление о каждом человеке здесь. И какими бы несущественными ни казались на первый взгляд собранные вами сведения, у вас есть надежда, что в конце концов что-нибудь все-таки выплывет. Я не раз убеждался в этом на собственном опыте.

Вскоре мы отправились в обратный путь. Почти всю дорогу в машине мы молчали. Но когда вернулись в «Брайдз Холл» и остановились у Главного Корпуса, Майкл впервые нарушил молчание, сказав:

— Я хочу, Маргарет, чтобы вы пообещали мне одну вещь. Если случится что-либо подобное, вы не станете медлить и пяти минут, а сразу же позвоните мне.

— Обещаю.

Его лицо сразу просветлело. Я распахнула дверцу машины, собираясь выйти, но задержалась и сказала:

— И еще, Майкл…

— Да?

— Спасибо, что вы рассказали так много любопытного о промысле крабов и «астриц». Мне всегда это было интересно, но я боялась спросить.

Он рассмеялся, и я вошла в Главный Корпус, к Тэрри.

Глава 11

В актовом зале, где некогда плантатор устраивал балы, рабочие соорудили сцену для традиционного ежегодного представления, огромную, от стены до стены. Уже одно только это было достаточно волнующим событием, о самом же спектакле и говорить не приходится. Школа славилась своими драматической и танцевальной труппами, что неудивительно, поскольку среди трехсот пятидесяти воспитанниц всегда отыщутся самобытные таланты. Главные герои пьесы — сеньоры Гилберт и Салливан выглядели настолько достоверно и убедительно, что представить в их ролях девушек было просто невозможно.

Сейчас несколько старшеклассниц репетировали какую-то сцену из спектакля, в том числе Констанс Берджесс и Сисси Браун. Они практически не расставались, что мне казалось немного странным. Были ли они действительно неразлучными подругами или между ними существовал некий порочный альянс? После всего случившегося я стала замечать за собой склонность во всем усматривать самое худшее. Сейчас они были заняты, и прекрасно, подумала я с облегчением. После того, что я прочитала в досье, мне было бы неловко встретиться с ними лицом к лицу.

Тэрри Карр здесь не было, оказывается, она поднялась на чердак, о чем мне услужливо сообщила неизвестно откуда появившаяся Анджела О'Коннелл. Это была пятнадцатилетняя воспитанница второго года, небольшого роста, скорее пухленькая, нежели толстая, с бледным одутловатым лицом и со скобками на зубах, которые она, как видно, старательно начищала до блеска. Разговаривая, она щурила свои маленькие близорукие глазки. Сейчас она робко приблизилась ко мне, при этом лицо ее выражало одновременно и подобострастие и самоуверенность, мол, мне-то все известно.