Владычество 3 - Рэнди Алькорн

— Да. В этом есть большой смысл. Хорошо, доктор Лайтл, позвольте мне узнать вашу биографию. Вы генетик, правильно? И антрополог? Доктор философии в обеих областях?

— Да, — засмеялся тот, — когда вы формулируете это таким образом, мне самому это кажется диким.

— Может быть, мы начнем с определения расы?

— Ну, — сказал доктор Лайтл, — раса — это нечто более изменчивое и неопределенное, чем думают люди. Мы определяем ее конкретными вещами: цвет кожи, фактура волос, разрез глаз и форма носа и губ. Но даже тогда мы не можем определить точно. В Соединенных Штатах людей называют «черными», когда у них один или более черных предков. Но тех же людей, живущих в Бразилии, будут называть «белыми», потому что у них один или более предков — белые. Некоторых светлокожих черных по ошибке принимают за итальянцев; некоторые люди тюркского происхождения выглядят как аргентинцы.

— У меня был такой светлокожий двоюродный брат, что его принимали за белого, — сказал Кларенс, — хотя никто не принимал его за норвежца, но он выглядел, как уроженец юга Европы, может быть, грек. Он уехал в колледж, и когда приезжал домой, все его спрашивали, не задирают ли его белые. Он

47

говорил: «Нет, я там свой, у меня масса друзей». Мой брат Харли надавил на него, и, наконец, он признался: «Я просто никому не говорю, что я черный». В следующем семестре кто-то увидел фотографию его папы, и маскарад закончился. Все его отношения разрушились.

— Правильно. Раса — это скорее социальное явление, сказал доктор Лайтл, — мы не любим неопределенности. Мы хотим, чтобы все было четко определено — черное и белое. Исторически, подчеркивание расовых различий — это все равно, что определять группу по ее врагам. Это как баскетбольное поле, где одна команда одета в красное, а другая в синее. Если вы и я одного цвета, мы на одной стороне. Конечно, это целиком поверхностно, в значимых вещах я могу иметь больше общего с теми, кто на противоположной стороне.

— Вы говорите, что раса — это человеческое изобретение?

— Не раса сама по себе. Но черты, предпосылки, которые мы придаем расе, по большей части, наше изобретение — смесь предрассудков, суеверий и мифов. Это рычаг для господства. Чтобы возвысить «своих», «нас», мы унижаем и опускаем «чужих», «их». Но в конечном итоге все это очень субъективно. Это как золото — оно ценно лишь постольку, поскольку люди его таковым считают. Раса имеет значение, пока вы так о ней думаете.

— Но ведь очевидно, что есть объективное научное обоснование деления на расы.

— Гораздо в меньшей степени, чем вы думаете. Возьмем латиносов. Люди говорят о них так, как будто они раса или этническая группа. Но они ни то, ни другое. Это широкий спектр национальностей, происходящих от европейцев, африканских рабов и американских индейцев. А вы знаете, к какой расе относятся восточные индийцы, пакистанцы и жители Бангладеш?

— Ну, у них своя собственная раса, да?

— Нет. Они белые, индоевропейцы, — он заметил, что Кларенс смотрит скептически, — правда. Это их официальная расовая принадлежность.

— Я вырос с мыслью, что есть только две расы, — сказал Кларенс, — черные и белые.

— Я тоже, — сказал доктор Лайтл, — никогда не думал об индейцах, азиатах, жителях Тихоокеанских островов, эскимо-

48

сах, арабах и так далее. Фактически, «индейцы» или «исконные американцы» это абсурдное понятие для многих индейцев. Чейенны, апачи и навахо считают себя отличными от всех остальных, как черные и белые. А что до японцев, корейцев и китайцев, то назвать всех «восточные народы» — значит оскорбить их. Они видят явные различия между собой и другими. Между ними часто существует сильная неприязнь. Правда в том, что генетически многое смешалось. И горшком для смешения была не только Америка. Скорее, каждый американец

сам себе горшок. Генные исследования показали, что больше генетического разнообразия между членами одной расы, чем между разными расами в целом.

— Вы говорили это в Вашей лекции. Что конкретно Вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что всякий белый генетически более близок ко многим африканцам, чем к другим белым.

— Я не понимаю, как это возможно?

— Ричард Левонтин, известный биолог, проанализировал семнадцать генетических признаков в 168 популяциях, от австрийцев до Тайса и до апачей. Он обнаружил, что лишь 6,3% всех генетических различий человечества связаны с расой, и открыл, что гораздо больше генетических различий в пределах одной расы, чем между расами. Если я стану исследовать вас и другого черного человека, случайного прохожего, и проанализирую 23 пары хромосом у вас обоих, то обнаружу, что у ваших генов меньше общего с его генами, чем с генами большого числа случайно отобранных белых.

Это звучит невероятно. Я с трудом могу поверить.

Но это правда. Это как лошади — Вы же не разделяете генетически гнедых, вороных и белых, ведь так? Две белые лошади с такой же вероятностью имеют разную генетику, как белая и вороная лошадь. Генетические различия у людей по большей части вообще не зависят от расы. Вот почему «раса» на самом деле — необъективный показатель.

Но все-таки вы можете определить конкретные расовые признаки, не так ли? Я имею в виду, например, что у черных

кровяное давление выше, не так ли?

Случаи повышенного давления среди черных американцев в два раза выше, чем у белых, это правда. Но это не генети-

49

ка. Черные африканцы имеют самое низкое давление в мире. Интересно, что гены, определяющие умственную деятельность, совершенно отличны от тех, которые определяют расу. Так что относительно интеллекта не может быть никакого научного вывода, основанного на принадлежности к расе. Все предсказания могут быть социологическими, а не естественнонаучными.

— Хорошо, еще один вопрос: какой цвет был у первых людей на земле?

—