И всё им неймётся! - Владимир Бушин

Пивоваров приводит в усечённом виде характе­ристику Власова, данную ему Жуковым в радостные дни после разгрома немцев под Москвой. Она имеет сдержанно положительный характер. Однако голо­ва восклицает: «Образцовый сталинский генерал! И никаких намёков на будущую судьбу Власова». За измену Родине судьбой генерала оказалась виселица. Так этот умник ожидал, что в характеристике будет сказано: «Генерал-лейтенант Власов А.А. в оператив­ном отношении подготовлен хорошо, организацион­ные навыки имеет, с управлением войсками армии справляется. Но после окончания войны заслужива­ет виселицы». Увы, этого в характеристике не было, не доглядел Георгий Константинович, прошляпил.

Кстати, о конечной судьбе предателя мы слышим с экрана: «Генерал Власов с группой подвижни- ков(!) повешен по решению Политбюро». Нет, все эти «подвижники»-шерамыжники были повешены не по решению, а по приговору, и не Политбюро, а Военной коллегии Верховного суда. Хоть в таких-то вещах надо бы разбираться.

Будучи питомцем и обитателем серпентария, Пи­воваров во всём видит тайные замыслы, интриги, хи­трости и, конечно, ужасы. Это всё есть и в том, что говорится о комфронта Мерецкове. Как известно, на второй день войны он был арестован. Надо полагать, подозрения были весьма веские: ведь речь шла о ге­нерале армии, недавнем начальнике Генштаба, Герое Советского Союза. Голова ворочает языком, и мы слы­шим: «Это были фантазии Сталина о заговоре». Да почему же фантазии? Сколько примеров в мировой истории! От Цезаря до Индиры Ганди, от Линколь­на до Гитлера, от Александра Второго и Столыпина до Ленина и Кирова, от Марата до Садата,... И ведь заговоры-то далеко не безуспешные. Почему же не мог быть заговор против Сталина? Были, и не один.

Но слушайте крутолобого дальше: «Как позже признался Берия, в отношении Мерецкова применя­лись беспощадные избиения. Это была настоящая мясорубка». Его любимое словцо! О «мясорубках» мы наслышаны много и в прежнем фильме. А есть, например, ещё телеакадемик Борис Илизаров. Он со­чинил вопиюще умственную книгу «Тайная жизнь Сталина». Сей академик пивоваровского разбора не знает даже имени К.К. Рокоссовского (как и отчества A.M. Василевского), но уж о «мясорубке»-то осведом­лён дотошно. Так, заодно со своим братом по разуму К.А.Залесским уверяет, что «Г.К. (видимо, Георгию Константиновичу. — В.Б.) Рокоссовскому во время следствия выбили глаз, девять зубов, сломали три ре­бра и разбили молотком пальцы ног» (с. 410). Но так как положение на фронте было отчаянное, то Сталин, хоть и не знал комдива Рокоссовского, но освободил его и сразу после «мясорубки» назначил командовать механизированным корпусом, и тот с одним глазом, без трёх рёбер и девяти зубов на разбитых ногах по­бежал на фронт и добежал до должности комфронта, до звания маршала, дважды Героя и кавалера Орде­нов Суворова и Победы. Да и как было не дать всё это одноглазому и беззубому! И что, всё это, по слухам, не помешало очаровательной артистке Валентине Серовой увлечься так изуродованным?

Примерно то же слышим и о Мерецкове: «К сентя­брю (то есть в концу августа. — В.Б.), когда вермахт рванул(!) к Москве (надо бы уточнить: «захлёбываясь кровью». — В.Б.), его освободили и направили командующим Волховским фронтом». Поверить, что в деле Мерецкова, как в делах и Рокоссовского, генерала Горбатова, конструкторов Туполева, Коро­лёва и других, несправедливо арестованных, просто разобрались, установили их невиновность и осво­бодили, — поверить в это Пивоварову не позволя­ют его лакейский ум, трусливая душа и финансовые интересы: за правду кто ему заплатит — Пушкин? А ведь следствие по делу хотя бы Рокоссовского пре­кращено было ещё в марте 1940 года, и тогда же, а не в критический час войны, он был освобождён и поехал с семьёй отдохнуть в Сочи. Там у него на животворном солнышке выросли новые пальцы на ногах, от полоскания морской водой — новые зубы, появился и новый глаз, правда, неизвестно, как и от­куда. И вскоре в полном блеске мужской красы мо­лодой генерал возглавил 19-й механизированный корпус. Таким и узнала его Валентина Серова. Ах, встретить бы ему в Сочи на пляже, а ещё лучше в море черноголового Пивоварова, который ведь умеет плавать только в море лжи...

Но гаврик настаивает: сразу после «мясорубки» генерал Мерецков рванул на Волховский фронт! Это очень интересно, ибо Волховский-то ни в августе, ни в сентябре не существовал, он был создан толь­ко 17 декабря. Где же пропадал командующий три с половиной месяца? Наш вопрос не смутит теле- Трындычиху: «Как где? Приходил в себя, лечился после мясорубки, вставлял зубы, менял рёбра, заши­вал мочевой пузырь!»

Но всё-таки: кому, когда Берия сделал помянутое признание о мясорубке? Он, что, дурак был? Это очень напоминает ходячую байку, будто Берия же на трибуне Мавзолея признался—и нашёл, кому!— Мо­лотову, что смерть Сталина — дело его рук. Где это видано, чтобы люди добровольно, безо всякой нужды признавались в таких тяжких преступлениях!

Как и в первом фильме, Пивоваров подыскал себе подручных. Главный из них —- некий обер- фельдфебель Георг, фотограф Жора, сумевший улиз­нуть от карающего меча Красной Армии. Он вспоми­нает, во-первых, о том, как плохо питались русские и как прекрасно кормили их, оккупантов: суп с мясом, свиная тушёнка, рыба, шоколад. Даже шоколад... Ещё бы! Ограбили всю Европу от Франции до Нор­вегии, от Роттердама до Смоленска... Но вот вопрос: что ж они под ударами голодающей Красной Армии при столь отменном питании так позорно ошокола- дились в мае 1945-го?

И ещё: «У нас были большие потери, но у русских гораздо больше. А ведь у них было преимущество в живой силе в 20 раз». Хорошо. А сколько было рус­ских? Пивоваров разевает рот: «В окружении оказа­лось около 100 тысяч». Значит, немцев было всего 5 тысяч, т.е. меньше, чем полдивизии. Прекрасно. Од­нако снова, как из пустой бочки из-под пива, раздаёт­ся голос: «За шесть месяцев операции Вторая ударная потеряла только убитыми 150 тысяч человек и десят­ки тысяч при попытке прорыва из окружения». Да как же это могло быть, если окружили 100 тысяч? Может, слали и слали подкрепления? Нет, говорит, обещали подкрепления, но коварно обманули — не прислали. Значит, из 100 тысяч убили 15 0+10Х тысяч исключи­тельно благодаря русской бездарности и немецкому мастерству помянутых пяти тысяч нибелунгов.

Фотограф Жора рассказывает, как это было: по снежному белому полю без маскхалатов они шли и шли на нас, шли и шли, а мы их косили и косили из пулемётов, косили и косили. В прежнем фильме такой же недобитый фриц вещал нам то же самое о нашей коннице, а этот — о пехоте. Пивоварову то и другое любо, он ещё присовокупляет: «А оружие только одно — крик «Ура!» Но слова эти — на фоне советской кинохроники, где мы видим бегущих в ата­ку по снежному полю солдат. Да, они кричат «Ура!», однако — все в маскхалатах с винтовками и автома­тами. Как это понимать?

А потом даётся немецкая кинохроника об итогах сражения: «Взято в плен 202 тысячи солдат, 649 еди­ниц оружия, 171 бронемашина, 2904 автомата, мно­го пусковых установок, гранат, пистолетов и другой техники». Тут пропасть вопросов.

Значит, в армии-то было не 100 тысяч человек, а 150+202+1 ОХ, т.е. что-то порядка 400 тысяч? И оружием-то было не только «Ура!», а вон сколько са­мой разной боевой техники. Однако почему при 400 тысячах бойцов оказалось всего лишь около 3,5 ты­сяч единиц оружия? А с другой стороны, откуда так много бронемашин — зачем они были нужны и что могли делать в гиблой лесисто-болотистой местно­сти? Ведь полный сумбур. И никакой попытки как-то увязать уничтожающие друг друга данные, придать им правдоподобный вид. Чистое полоумие! Фильмы о войне ставить — это не пиво варить.

По данным известной книги «Гриф секретности снят», в Любаньской операции, т.е. во 2-й ударной, 4-й и 59-й армиях Волховского фронта и 54-й ар­мии Ленинградского, наши живые силы составляли 308.367 человек. Безвозвратные потери, т.е. убитые, умершие от ран на этапе эвакуации, пропавшие без вести и пленные — 95.064 человека. Безвозвратные потери при выходе из окружения через Мясной Бор— 54.774 человека (с. 225). Потери ужасные...

КРОМЕ фашистского недобитка взял черноголо­вый маэстро в помощницы себе старушку по имени Изольда, падчерицу, как говорит, погибшего в окру­жении солдата. Так вот, своими устами изо льда она огласила: «Командование отдельных подразделений, зная, что вывезти всех не могут, закладывало взрыв­чатку под вагонетку с ранеными на узкоколейке и взрывали». Этого не выдержал даже стоящий рядом поисковик Александр Орлов, он сказал, что не верит этому. А на лице его было написано: «Полно врать- то, бабуся! Смотри, сама взорвёшься».

Нечто подобное мы слышали ещё от забытого академика Сахарова. Этот Тристан в своё время за­явил, что в Афганистане наши самолёты расстрели­вали взятых афганцами в плен советских солдат. Ему тогда на съезде народных депутатов наши афганцы устроили выволочку. «Откуда взял?» — «Слышал по радио» — «По какому радио?» — «Не помню» — «Где это было?» — «Не знаю» — «Когда было?» — «Забыл...» Но Изольда Пивоваровна не забыла Три­стана, продолжает его дело.