Изумруд Люцифера - Анатолий Дроздов

Из кабинета Громова Рита вышла с пунцовым лицом, и только у себя дала волю чувствам. В ярости она швырнула о пол пепельницу из снарядной гильзы, подаренную ей одним бравым офицером (полковник оказался слаб на женщин и готов был продать ей за ласки всю систему обороны страны). Не купили… Следом за пепельницей едва не отправился монитор с семисвечником на корпусе. Но в этот момент зазвонил телефон. А через пять минут она уже сидела за рулем «альфы».

…Григорович встретил ее у самого въезда на глухую улочку частного сектора. Устроившись рядом, он указал, куда ехать, и пояснил:

— Там дальше милицейский пост. Они не пустят, но со мной… Подумают, что еще один эксперт или следователь. Следователи и эксперты разные бывают, в том числе молодые и красивые, — весело хихикнул он. — Их много сегодня здесь побывало…

В конце улочки стоял синий автомобиль с маячком такси на крыше («фольксваген-пассат», — определила Рита). С левой стороны дверцы его были открыты, открыта была и крышка багажника. Рита припарковала «альфу» рядом и, прихватив фотоаппарат, выбралась наружу.

— Здесь, значит, все и произошло, — суетился рядом Григорович, — водителя, когда он ждал своего пассажира на стоянке, оглушили ударом по голове, связали и сунули в багажник. Потом завели машину с жертвой сюда и в салоне застрелили — прямо в глаз. Видите, на заднем сиденье и на полу кровь! Машину закрыли и ушли. Водитель в багажнике очнулся от холода и стал звать на помощь. Здесь уже никто не живет, он бы замерз, но поблизости в брошенном доме квартируют бомжи, они услышали… Не знаю, что он им пообещал, но милицию они вызвали…

— Ну и что тут сенсационного? — спросила Рита, деловито фотографируя машину, раскрытый багажник, следы крови. — Обыкновенное убийство. Наверное, задолжал кому-то…

— Мы тоже так поначалу подумали, — прижмурился Григорович. — Но потом откатали пальцы у покойника, пробили его по учетам и обомлели.

Григорович наклонился к ее уху и стал горячо шептать. Рита торопливо писала в блокноте (в ее сумочке лежал цифровой диктофон, но по договоренности с такими источниками, его использовать было нельзя). Работая ручкой, она лихорадочно соображала: сенсация это или просто хороший кусок хлеба с маслом. Пока тянуло больше на масло, но в любом случае она поняла, что первую полосу ей сегодня обязательно отдадут — и с продолжением на внутренней странице. Приехала она не зря.

— А почему этим делом занимается Служба? — спросила она Григоровича, когда тот умолк. — Хоть этот покойник и большой грабитель, но вроде обычная уголовка?

— А — а… — заговорщицки улыбнулся Григорович, — дело в том, что, как показал водитель такси, двое преступников — иностранцы. Говорили, как он считает, по-немецки. Это еще следует проверить, поскольку языков таксист не знает, у него и с русским, судя по всему, проблемы. Но насчет того, что они иностранцы, скорее всего, правда.

— Что-нибудь еще? — сухо спросила Рита, пряча блокнот.

— Только для вас! — слащаво улыбнулся Григорович и подал ей свернутую в трубочку стопочку бумаг. — У покойного в номере нашли дневник или что-то вроде него. Бред полный, у него с головой явно было не в порядке. И неудивительно: по предварительному заключению судмедэкспертизы у него была неоперабельная опухоль мозга. По сути его и убивать было незачем: сам бы отошел в мир иной через неделю-другую. Но, видно, кому-то крепко насолил… Я вам на всякий случай снял ксерокопию: читатели любят таинственное.

— Это не всегда, — резко прервала его Рита, чтобы сбить цену. — Но посмотрим, — она спрятала бумаги в сумочку и достала из нее портмоне. — Как обычно?

— Что вы?! — замахал руками Григорович. — Какие деньги?

Рита быстро взглянула на него. Он вожделенно смотрел на нее, и сразу стало понятно, какую плату он ждет. Она вспомнила их единственную, уже давнюю, встречу, и от этого воспоминания ее перекосило.

— Скажите, — спросила Рита, опасаясь, как бы ее чувства не отразились на лице, — почему вы мне позвонили? После той моей статьи…

— Мы ее прочитали с удовольствием, — заулыбался Григорович, — и посмеялись. Сразу было видно, что это фантазии. Если бы все на самом деле… — он умолк и спросил твердо: — Давненько я не был у вас в гостях, Маргарита Михайловна. Пригласили бы?

— К сожалению, сейчас не могу, — сказала Рита.

— Критические дни? — сощурился Григорович.

— Хуже, — вздохнула она. — Курс лечения. Вы же не хотите, чтобы я наградила вас сифилисом?

Он изменился в лице и отступил на шаг.

— Так что берите деньгами!

Рита торопливо достала из портмоне зеленую купюру, сунула в карман Григоровича. И, не оглядываясь, пошла к машине.

«Зачем я соврала про сифилис? — подумала она, разворачиваясь на узкой улочке. — Хватило бы с него и триппера. Но тогда бы он позвонил спустя неделю, — засмеялась она. — Теперь же отстанет надолго, если не навсегда. Со мной действительно что-то происходит. Сегодня я потеряла одного из лучших своих информаторов…»

К своему удивлению, Рита поняла, что ничуть не огорчилась по этому поводу. Наоборот, ей вроде бы стало легче…

5

Работалось в этот день Кузьме плохо. Весть о ночном происшествии мгновенно разнеслась по редакции. К нему, однако, с вопросами не приставали, а самому объяснять не хотелось. Только Марья Васильевна, секретарь редакции, женщина предпенсионного возраста, забежала к нему утром поделиться пережитым. Ее разбудили первой, но, когда выяснилось, что это не просто каприз сигнализации, а проникновение в охраняемый офис, да еще с ключами, лейтенант сел звонить главному редактору, а ее отправил домой. Марье Васильевне Кузьма в двух словах рассказал о вечернем нападении на него и ночной попытке ограбить редакционный офис, но не стал подробно объяснять, что искали в его кабинете грабители. Марья Васильевна, поохав, осталась довольна тем, что ничего не пропало, и искренне посочувствовала начальнику, на долю которого выпали такие тяжкие испытания. Разумеется, спустя пять минут в подробности происшествия были посвящены и другие сотрудники. Заходя в кабинеты, Кузьма ощущал их сочувствие, хотя на словах его никто не выражал — деликатничали.

Работа не клеилась, разделавшись с самым неотложным и предупредив Марью Васильевну, он поехал домой. Было обеденное время, Кузьма предвкушал, как разогреет в микроволновке остатки лично приготовленного цыпленка табака, достанет из холодильника маринованные ростки чеснока и запотевшую бутылку, в которой еще немало уцелело после вчерашнего… С такими приятными мыслями, извлекая из кармана как всегда завалившиеся в дальний уголок ключи, он подошел к своей двери. И замер. Дверь болталась на петлях, матово желтея острыми щепками там, где еще сегодня ночью был замок…