Тропа поперек шоссе - Андрей Щупов

-- Целых четыре штуки, дружок!

-- Что ты говоришь! Должно быть это опасно. И потом, может быть, ты обсчиталась? -- намекнув таким образом на свои глубокие познания в области подсчета царапин, я со скрипом пододвинул себя вместе с креслом к ванне. Безусловно, я рисковал. Мокрые, в мыльной пене руки тут же обвили мою шею.

-Эй, Русалка! Ты меня утопишь! -- соблюдая видимость приличий, я попытался вырваться.

-- Но мы же утонем вместе!..

###Глава 13

Чак влетел в самую неподходящую минуту, когда мы чинно сидели за столом, под бульканье старого самовара наполняя столовую аппетитным хрустом сухарей.

-- Автобус!.. Вот-вот подъедет к площади!

Барсучок как раз рассказывал чрезвычайно запутанную историю про свои скитания по автостанциям. Отчего-то грустное у него выходило смешным, и, поперхнувшись смехом, мы уставились на Чака.

АВТОБУС!.. Это означало только одно: нам необходимо было мчаться на площадь. Покинув стол, нашу уютную столовую. Бежать со всех ног.

Рефлексы оказались сильнее нас. Наверное, уже через каких-нибудь десять минут мы были на месте. Известие друга в буквальном смысле сгребло нас за шиворот, безжалостно вышвырнув в бурлящее море тел. Никто уже не думал о чае с сухарями. Продираясь сквозь визг и давку, мы разгорающимися глазами взирали на людское светопреставление. Площадь была вымощена людскими головами. Тысячи и тысячи орущих существ давили друг дружку, клокотали водоворотом вокруг невзрачного автофургона. Это походило на какое-то массовое безумие. Ради двух-трех десятков мест эти толпы готовы были вцепиться друг другу в глотки, пустить в ход ножи и палки. С самого начала было ясно, что повезет лишь горстке счастливцев -- из тех, что находились поближе. Тем не менее, рвались к машине тысячи.

Привстав на цыпочки, я разглядел, как плечистые контролеры вышвыривают из автофургона сопротивляющихся беспропускников. Заслон из глянцево-черных автомобилей кое-как сдерживал натиск страждущих. Опустившись на пятки, я прищемил чьи-то ноги и тут же получил тычок в спину. Вынырнув сбоку, Чак резким взмахом заставил кого-то позади крякнуть. Не оборачиваясь, я лягнул крякнувшего и, потянув Читу за руку, рванулся к автофургону.

Вероятно, контролеры уже уводили свои машины, потому что перетаптывающаяся армада людей ожила. Нас подхватило и понесло. Гигантский пресс начинал работать, втискивая человеческие тела в крохотный объем единственного автобуса. Это продолжалось недолго. Уже через минуту разочарованный стон прокатился над площадью, движение остановилось. Какое-то время толпа еще стыла на месте, не веря в случившееся, прислушиваясь к уплывающему тарахтению фургона. Потом люди стали потихоньку расходиться.

..Возвращались мы измученные и опустошенные. Нас ждал незаслуженно брошенный стол, сухари и чай, но мы не радовались. Даже Чак и тот свирепо пинал ногами встречный мусор. Барсучок шел сгорбленный, напоминая со спины дряхлого больного старика...

Очнуться нас заставила Чита. Рванув меня за рукав, она вскрикнула и шарахнулась в сторону. Резко обернувшись, я увидел перед собой бледный неприятный овал и скверную улыбку. То ли зубы у человека были слишком велики, чтобы поместиться во рту, то ли сам рот не закрывался, но лошадиный оскал не сходил с его лица. Прыщавый, худосочный, незнакомец даже на расстоянии внушал отвращение. Продолжая скалиться, он как-то боком шагнул к Чите, медленно протянул руку. В этот самый миг я его и ударил. Столкновение черепа с кулаком получилось довольно жестким. Должно быть, я вложил в удар страх за Читу, свою собственную злобу, которую в избытке успел почерпнуть там, на площади. Отлетев к забору, человек хряснулся о доски, беззвучно осел.

-- Не бойся, он больше не сунется, -- я покосился на свои разбитые костяшки. -- Откуда взялся этот страхилат?

Чита молчала. Взглянув на нее, я перепугался не на шутку. Глаза у нее казались пустыми, зрачки превратились в булавочные точечки.

-- Чита! -- я схватил ее за плечи. -- Он что, успел тронуть тебя?

-- Это их человек, -- едва слышно шепнула девушка. -- Они убили Лиса, понимаешь?

Позади шумно задышал Чак. Сжав сухонькие кулачки, Барсучок тоже шагнул к лежащему. Если бы тот шевельнулся, они без сомнения разорвали бы его в клочья, но человек остался недвижим.

-- Ладно, чего уж теперь, -- пробормотал я.

Чита слепо двинулась вперед, я бросился за ней.

-- Забудь о них! Они ничего нам не сделают...

Чита ничего не ответила.

Лошадиный оскал остался позади. Мы возвращались домой, сопровождаемые тенью убитого Лиса. И отчего-то впервые мне подумалось, что, возможно, весь наш Путь с его пропусками, автобусами и контролерами, в сущности, ни что иное, как жестокая бессмыслица.

###Глава 14

Стараниями Чака дом наш превратился в уютное гнездышко. Паутина и грязь окончательно покинули его, тополиные ветки выпустили первые клейкие листочки. Мы могли бы жить и радоваться. Могли бы, если б не одно обстоятельство. В городе поселился Манта. Увы, это случилось, и страхи за Читу, за наше эфемерное будущее отравили все наше существование...

Они действительно обосновались в городке. Всей бандой. Наверное, их вышвырнули из проходящего автобуса -- возможно, даже из того самого, на который нам не удалось прорваться. Они жили здесь считанные дни, но слухи вовсю уже змеились по кварталам, пугающими трещинами разбегались по лику города. Все чаще мы начинали слышать о кражах и ночных грабежах. Манта стал знаменит. Отчего-то власти его не трогали, проявляя поразительное благодушие. Приближалось время наплыва гигантских щук и грипунов, но люди словно забыли о них. Манта сумел заслонить даже этих прожорливых хищников.

Чита ходила по дому сама не своя, Чак с Барсучком поскучнели. То, что все мы пытались забыть, привидением поселилось в доме. Убийцы Лиса жили в городе, и роковую эту близость мы теперь ощущали постоянно. Да и во всем городе что-то коренным образом переменилось. То есть особой сердечностью в этих местах не пахло и раньше, но сейчас городок серьезно заболел. Каменный исполин подхватил вирус, перед которым с пассивной поспешностью поднял свои огромные руки. Страх в отношениях людей впитал в себя солидную порцию калорий. Раньше обычного вечер разгонял прохожих по домам. На улицах люди старались держаться кучками, часто озираясь, не вынимая рук из карманов. Одной из любимых тем стали разговоры о собаках-телохранителях, о законах, разрешающих холодное и огнестрельное оружие, о замках, бронированном жалюзи и решетках. Проходя по площади, спиной и затылком я чувствовал отныне настороженные ощупывающие взгляды. Хмурая подозрительность стыла в глазах людей. Если человек шел один, он обязательно спешил. Напряженные нервы, опережая сознание, подсказывали недоброе.