Наказать и дать умереть - Матс Ульссон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он хмыкнул.
Жизнь бывает полна возможностей, но не всегда.
Он поднял на кровать ее дорожную сумку. Отыскал в ворохе тряпок флешку и снова задернул молнию. Потом упаковал ее ноутбук в чехол, подобрал с пола все вещи, включая мобильник, ботинки, брюки и кальсоны мужчины, положил все в свою большую сумку и застегнул молнию.
Возле кровати валялась на боку большая сумка-тележка на колесиках. Он знал, что в ней, – женщина об этом писала.
Мужчина снял с вешалки пальто, приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Он переступил порог, повесил на ручку двери табличку «Просьба не беспокоить» и, щелкнув замком, несколько раз толкнул створку вовнутрь.
Только в машине, выехав из города в южном направлении, мужчина позволил себе расслабиться. Но в ушах еще долго отдавались звуки ударов, а перед глазами мелькали красные полосы. Теперь он мечтал о сигарете и бокале виски.
Мобильники – свой и ее – он уже давно выключил, а сим-карты выбросил в Фюллеон[20]. Дома он первым делом сожжет одежду мужчины и свою, а также ее сумочку со всем содержимым. Шарик следует продезинфицировать, хотя правильнее будет сжечь и его. Достать новый несложно, их полно в секс-шопах. Стоят около нескольких сот, но, если заказывать по Интернету, выйдет дешевле. Теперь наручники. Он где-то читал, что, как их ни чисти, на них остаются кусочки кожи. Поэтому ночью он выбросит их в мусорный бак возле АЗС к югу от Хальмстада.
Он представил себе лицо глупого журналиста, которому ни за что не докопаться до правды, и широко улыбнулся.
Сжечь все, от всего освободиться.
Кроме массажной щетки.
Он долго размышлял и пришел к выводу, что ни одному криминалисту не придет в голову, что она связана с исполосованной кожей женщины.
Он покупал ее через Сеть и заплатил больше, чем за мячик или наручники.
Обыкновенная массажная щетка.
Глава 11
Гётеборг, февраль
Очнувшись, Йеспер Грёнберг не понял, где находится.
Или нет.
Разумеется, он узнал место, скорее, забыл, кто он.
В глаза бил нестерпимо яркий белый свет, мозги плавились.
Он словно оказался в другом мире, который, вероятно, и был тем, что называют преисподней.
Да, он горел в аду.
Он попробовал повернуться, и у него получилось.
Тут Йеспер Грёнберг понял, что рядом кто-то лежит.
Женщина?
Она не двигалась.
Должно быть, он и сам был таким минуту назад.
Он пошевелил рукой, которая лежала на талии женщины, и ощупал свое тело.
Как странно! На нем нет ни кальсон, ни брюк.
И еще он лежал мокрый. Не может быть! Неужели обмочился?
Обмочился! Как неопытный подросток!
Йеспер Грёнберг толкнул женщину.
Но она не двигалась.
Несмотря на неприятность, которая случилась с ним в постели, Йесперу снова хотелось в туалет.
Но, черт возьми, где он сейчас? В отеле?
Похоже на то.
Однако номер не его.
Тогда как он сюда попал?
Он снова лег на спину, потом на правый бок и лишь после этого попробовал сесть. Перед глазами Йеспера все поплыло. Он встал, рывком преодолел пару метров, отделявших комнату от ванной, и упал на колени перед унитазом. Его рвало, а по ноге стекала струйка мочи.
Последний раз он напивался так, будучи студентом. Тогда он учился в США. Хотя какая там учеба! Два года сплошного праздника, непрекращающейся пьянки.
Он спустил воду, вытащил из держателя полотенце и промокнул пол.
Йеспер никогда не терял головы.
Никогда не был таким пьяным и не преувеличивал своих возможностей.
И вот теперь он сидел на полу в ванной и разглядывал свой пенис.
Он всегда им гордился и охотно демонстрировал всем желающим.
Неужели он совокуплялся и с той, что лежит на постели?
Он ничего не помнил.
Оставалось надеяться, что и на этот раз у него все получилось.
Йеспер медленно поднялся и, держась рукой за стену, поковылял в комнату.
Она лежала в том же положении.
Вероятно, вымоталась. Он не слезал с нее всю ночь.
Тогда почему она одета?
И где его брюки?
Если бы их удалось найти, Йеспер выскользнул бы из номера, пока она не проснулась.
Но ни штанов, ни кальсон нигде не наблюдалось.
Он обнаружил только большую дорожную сумку и еще одну, на колесиках. Должно быть, ее. Йеспер подергал молнию – не мог же он выйти в коридор голым! – но пальцы не слушались.
Оставалось завернуться в полотенце, но и в таком виде он не решался показаться на люди.
Только не Йеспер Грёнберг.
К тому времени он уже вспомнил свое имя.
Он уселся за стол и заметил глянцевый буклет.
Отель «Элит Плаца» в Гётеборге.
Как он, черт возьми, здесь оказался?
Гётеборг. Дебаты! В концертном зале, о равенстве полов.
Но ведь Йеспер поселился в «Авилоне», он современнее, даже с бассейном на крыше.
Что же делать? Позвонить на ресепшен?
Йеспер представил себе разговор.
«Алло, я Йеспер Грёнберг… да, тот самый Йеспер Грёнберг, я не живу в вашем отеле, просто каким-то образом здесь оказался. Я в номере…» А правда, в каком?
«Ах да, мне нужна обувь и штаны…»
А где, собственно, его брюки? Они, в конце концов, имеют полное право спросить и об этом.
Слишком много вопросов, на которые ему нечего ответить.
Нет, плохая идея.
Йеспер приоткрыл дверь, осторожно выглянул наружу.
Слева по коридору горничная азиатской наружности брызгала из флакона перед поломоечной машиной. Что делать Йесперу?
Хотя, с другой стороны, разве не здесь останавливались «Роллинг стоунз» и другие рок-звезды? Персонал, должно быть, привык ко всему.
Йеспер осторожно прикрыл дверь и вернулся в номер.
Разумней будет разбудить женщину и послать ее в «Авилон» за одеждой. Но для начала – обвязать полотенце вокруг бедер.
Смешно, конечно. Всю ночь развлекался с женщиной, а теперь стесняется предстать перед ней в чем мать родила. В ванной, надо надеяться, осталось чистое полотенце.
Через пару минут Йеспер вернулся в комнату и присел на край кровати.
– Эй, ты… – Он осторожно тронул женщину за плечо. – Просыпайся, как тебя там…
Приглядевшись к ней, Йеспер удивился. До сих пор он предпочитал молоденьких, максимум двадцатилетних. А этой… верные сорок… интересно…
Но где он ее встретил и как они сюда попали?
Почему она так странно смотрит?
Только сейчас Йеспер заметил, что глаза женщины открыты.
Если она не спит, почему не подает признаков жизни?
Он осторожно погладил ее щеку.
Кожа была холодной как лед, а взгляд – пустым.
Она мертва.
Йеспер сам удивился, с каким хладнокровием констатировал сей факт.
И вздрогнул, словно его разбудило это слово.
Мертва.
Значит, он, Йеспер Грёнберг, сидит на кровати в отеле, а рядом с ним – мертвая женщина.
И не то чтобы он представил себе заголовки газет, нет, но в эту минуту, растянувшуюся в его представлении на час или больше, он с ясностью осознал суть ситуации. И это понимание, которое невозможно выразить словами, постепенно переполняло его, растекалось по телу волной парализующего холода, а потом вырвалось наружу нечеловеческим криком.
Йеспер вскочил с кровати, будто покойница была заразной, и отлетел к дальней стенке. Там взобрался на диван, сел, обхватил руками колени и вдруг зарыдал, вздрагивая всем телом, словно выталкивал слезы изнутри тяжелыми толчками.
Черт! Черт! Черт! Как же так вышло?
Он ничего не помнил. Или – очень смутно… Кто-то собирался на Пуш, а он так устал от всего… Стюреплан в Гётеборге, все крутые, расслабленные… Девки, которые ложились под него только потому, что он Йеспер Грёнберг… хотя, с другой стороны, многие не знают, кто он таков, и таких с каждым днем все больше. В Швеции разгул невежества – вот что бывает, когда образование вычеркивают из списка национальных приоритетов. Но с другой стороны, разве сам он не искал, где перепихнуться на скорую руку? И все-таки как он здесь оказался?
Он сидел в пабе.
Думай, Йеспер, думай.
Паб. Кружка пива. Виски.
Мысль зашла в тупик.
Чертовы буржуазные ублюдки! Если бы его шеф до сих пор стоял у власти, у Йеспера были бы те, кого по-английски называют «minders», – личная охрана, которая бы опекала его, следила за тем, чтобы он не пил с кем попало и не терял контроля над собой, которая провожала бы его в постель и вообще…
С такой поддержкой ему все было бы нипочем.
И кому теперь звонить? Партийному боссу?
О нет, только не ему.
Он против прогулок на Стюреплан, за то и избран партийным боссом. Он категорически не одобряет всего, что так нравится Йесперу Грёнбергу, – кабаков, вечеринок со звездами, клубов, барбекю…
Йеспера Грёнберга, как и его коллег из окружения старого партийного лидера, нередко встречали в заведениях, закрытых для представителей рабочего класса старой закалки. Но новый босс родился и вырос в Бергслагане, старом рабочем квартале, – крупный и с ручищами, похожими на медвежьи лапы. Такого, пожалуй, остановят у входа на террасу ресторана «Стюрехоф» на Стюреплан.