Старгородские Тайны - Нил Аду

А далее по кругу, стенами теми заслоняемые иные слободы – Плотницкая, Кузнечная, Ткацкая, Кожевенная, Скорняцкая, Красильная, Тележная, Мясницкая. А может, и ещё какие. Точно не помню, нужно у бабки спросить.

А вы, небось, думали, что в Старгороде опричь ведьм, волхвов и купцов и не живёт никто? Нет, конечно, кому-то ведь должно и обычными ремёслами заниматься. Во-первых, не всем богами способности к волховству дарованы. Во-вторых, водицу живую бережливо расходовать надобно. Не на пустяки всякие, а токмо по важному случаю, когда иначе и не справиться. А в-третьих, многим просто по сердцу что-либо своими руками смастерить, без ухищрений чародейских.

Ежели, к примеру, в лес по грибы на метле слетать, а потом чарами заставить груздей с боровиками из травы повылезти, да самим в корзинку запрыгивать, так и удовольствия никакого не получишь. Так и во всём. Рукам работу давать необходимо, чтобы не отвыкли. А то, случись беда, поломайся у всех сразу устройства чародейные, весь город к нам с Севкой на поклон сбежится. А нам некогда – мы к воеводе идём.

Очень красиво и гордо звучали эти слова, и мы их с охотою стражникам у ворот повторили:

– К воеводе, по срочному делу.

Те недоверчиво на нас посмотрели, но в сторону всё ж таки отошли и в городок пропустили. Погодите, вот выполним задание воеводы, войдём к нему в доверие, вы у нас ещё по струнке стоять будете!

И мы неспешно направились к княжьему двору, как бы лениво оглядывая окружавшие нас боярские хоромы, терема старших дружинников и верховных волхвов, вместе с боярами в думе княжеской заседающих, и раскланиваясь со здешними обитателями, как равные с равными. Вот в просвете между домами показался высокий академический терем. Как завидовали мы с Севкой тем счастливцам, кто каждое утро мог туда заходить беспрепятственно и новые тайны чародейские там узнавать! А теперь проходим мимо без сожаления. Мы нынче много выше вознеслись, к самому князю в палаты его белокаменные вхожи.

И от осознания важности своей особы плечи мои сами собой расправляются, голова гордо вскидывается, поступь становится твёрдой, степенной. А встречные девицы красные начинают по-особому на нас оглядываться. Да так, что Севке приходится все силы напрягать, чтобы с лицом своим справиться. Чтобы не краснело, треклятое.

А мне на девок внимание обращать не пристало. Потому как где-то неподалёку Дина моя проживает. Где-то здесь, больше негде. И теперь уж я смогу её отыскать, времени хватит. Нужно только сначала с воеводой поладить и тем проход беспрепятственный по Княжьему городку обеспечить. Вот и выходит, что не одна у меня причина встречи с Ярополком Судиславичем искать. Скорей бы уж мы пришли, что ли!

Двор княжеский возник перед нами неожиданно, из-за угла. Сперва – ограда каменная с крепкими воротами дубовыми и стражей столь же внушительной. А затем уж и сами палаты. Высокий терем белокаменный (Севка на крыше тут же знакомую рогатину уловителя разглядел) и множество пристроек деревянных, размером поменьше.

Ворота мы отпёрли уже легко и привычно произносимым словом заветным: "К воеводе". И очутились на Княжьем дворе. Он оказался куда просторнее, чем во время гуляний из-за скопления народа нам представлялось. Хотя и сейчас жизнь тут била ключом. Челядь княжеская взад-вперёд бегает, аж крыльцо под сапогами скрипит. Хоть и прислуга, а в сапогах все поголовно.

И конечно, у дверей добры молодцы стоят. В кафтанах зелёных с грязно-бурыми пятнами, цветом прошлогоднюю листву напоминающими. Хотели мы спросить, кто это их так чудно вырядил? Но в лица их хмурые поглядели и передумали. А молодцы те нам по бокам загогулиной железной провели, навроде тех, с какими лозоходцы воду разыскивают. (Севка потом объяснил – это они проверяли, не припрятали ли мы под одеждой оружия, отравы или иной пакости). И лишь затем войти позволили, да и то – не самим по себе, а с провожатым.

Молчаливый детина в таком же несуразном кафтане провёл нас длинными, щедро по стенам свечами уставленными переходами к внутренним покоям. Там другая пара стражников, хитрым устройствам не доверяя, обыскала нас уже руками. И ласковыми тычками в спину к двери препроводила.

Помещение, в котором мы очутились, было размеров невообразимых. В нём свободно мог целый торговый ряд уместиться, и ещё бы место осталось. В Академии его бы на иноземный лад "аудиторией" назвали. А как по-нашему – право, не знаю. Не горница ведь, и не светлица, одно слово – палата. А глядя на убранство её, и впрямь чувствуешь себя, словно в торговом ряду.

Вот оружейная лавка. Кольчуги и латы, щиты и шеломы, мечи, топоры, копья и прочая принадлежность. А рядом с ними – развал книжный. Книги разные – и наши берестяные, и пергаментные, гномьи, и даже тролльи, бумажные. Толстые и тонкие, новые и старые, с выведенным золотом на кожаной обложке названием и вовсе без переплёта. Кабы не дела неотложные, год бы отсюда не вылезал, покамест все не перечитал!

У дальней стены – художества разные. Лики предков княжеских, золотой нитью на шёлке вышитые и краской на холсте нарисованные, из глины вылепленные и из неведомого камня розового вытесанные. А сразу возле двери – вроде как лавка старьёвщика. Полки заставлены вещами диковинными, от времени потемневшими. А о назначении их разве только кто из мудрецов ветхих ведает, да и те, наверное, от старости позабыли.

Правда, в красном углу, как у добрых людей, обереги вывешены. А рядом – хоругвь княжеская, алое полотнище с белой птицей Рарогом. А в остальном – не жилище, а сплошное изумление.

Но все чудеса эти перед одним единственным меркли.

Всю среднюю часть палаты огромный стол занимал. В длину саженей десять, да в ширину не меньше шести. А на нём… Сварог-вседержитель! Словно кто всю землю нашу в сотни раз уменьшил и на стол тот перенёс. И леса, и горы, и реки с озёрами. А вон, погляди-ка, город стоит. С теремами и простыми избами, торжищем и стенами каменными. Да никак, это наш Старгород?

Точно! А вот и Ведьмина слобода! А на улицах человечки крохотные, ростом меньше мураша. Но если приглядеться, (а правильно смотреть мы-чародеи умеем), то и руки-ноги видны, и лицо, и одежда. А один (честное слово, я сам видел) даже глазами моргал. Совсем как живой, только не двигается.

– Нравится? – послышался из-за спины негромкий, но чёткий и уверенный голос.

Мы с Севкой мгновенно обернулись. Воеводу мы в глаза не видели, но это был он, вне всякого сомнения. Хоть понять это по нему и непросто было. Одежда на воеводе была самая обычная. Кафтан алого цвета княжеского из сукна отменного. Дорогой, но без всяких украшений. Сапоги домашние из телячьей кожи. Ни меча на поясе, ни другого какого вооружения. Одна лишь тросточка лёгкая, кленовая в руках, незатейливым травяным узором покрытая. Но, думается, не простая, волховского предназначения.