Старгородские Тайны - Нил Аду

Долго ли, коротко сидели – не скажу, но мы и проголодаться толком не успели, как бабка Милонега воротилась. Если и не сияя от радости, то всё же веселей на нас глядя, чем давеча. Хоть и торопилась она с нами вестями поделиться, пока в избу не зашла, рта так и не раскрыла.

– Слушай меня, Емелюшка, внимательно, – начала старушка, то и дело по сторонам озираясь, будто и в самом деле ожидала где-нибудь в углу подслухов боярских увидеть. – Слушай и не перебивай. А не то я, старая, всё перепутаю или забуду что важное сказать. Не бросил нас всё ж таки Тарас на произвол судьбы, пошли ему за то Дажьбог здоровья на множество лет! Мог ведь отказаться, но честь-гордость мужская не позволила. Есть у нас теперь надежда малая из передряги той выпутаться.

Тарас-то наш, помните ли, с самим воеводою знаком. Вот и поговорил с ним, спросил, не нужно ли чего в палатах княжеских починить-наладить. У него, у Тараса есть, дескать, мастера на примете молодые, умелые, да сметливые.

И что вы думаете, соколики? Нашлось-таки для вас у воеводы порученьеце!

Бабка в порыве чувств обняла нас за шеи и вместе с собой по светлице закружила. И лишь затем, утомившись, продолжила:

– Нынче вечером, сразу после ужина явитесь на княжий двор и спросите там воеводу Ярополк Судиславича. Он вам и скажет, что сделать надобно. Стража вас пропустит – воевода распорядился. А дальше всё от вас зависит. Напрямую воевода ничего не обещал, но Тарас так считает: сумеете вы ему угодить – никто вас и пальцем тронуть не посмеет. А оплошаете – кроме себя винить некого.

И ещё Будилихо сказал, чтоб вы на него зла не держали, большего он для вас сделать не в силах.

О том, что за человек воевода, нам сама хозяйка и рассказала.

Ярополк Судиславич Садок был не из тех полководцев, кто с войсками все тяготы походной жизни наравне переносит, из общего котла пищу принимает и в битву впереди всех бросается. А после победы с отеческими слезами умиления в глазах героям отважным свои собственные награды на грудь навешивает.

Нет, люди сведущие признавали его военачальником строгим, порой даже суровым, но к придиркам напрасным не склонным. Воевода почитал нужным отстранённость от подчинённых своих поддерживать, службу справлял старательно, добросовестно и того же от других требовал. Таких вождей простой народ редко любит, зато уважает и побаивается. И в их холодную твёрдость и непреклонность верит порой больше, чем в безоглядную смелость иных рубак лихих.

Ярополк Судиславич, хоть и вырос в семье дружинника княжеского, сам становиться воином поначалу не собирался. Отроческие годы провёл в земле гномьей за изучением наук как чародейных, так и прочих. Там он и увлёкся волховством воинским.

Изучив премудрости иноземные, он и сам немало новинок выдумал: вдоль границы полосу заговорённую, которая под ногами у врагов гореть начинает и заставы богатырские о близости неприятеля предупреждает, камнемёты скорострельные и к ним горшки с составом зажигательным, порошок особый, по воздуху развеваемый и у супостата страх и слёзы вызывающий. Да всего и не перечесть!

А вернувшись домой, сумел будущий воевода своими задумками и князя увлечь. Ещё прежнего – Глеба Доброхотовича. И когда эльфы решили против Лукоморья драконов ужасных в бой бросить, у Яроплка Судиславича уже был обучен и стоял наготове целый выводок змеев огнедышащих, ни в чём тем не уступающих. Пришлось эльфам ни с чем назад поворачивать. А Садка князь на радостях тут же в полковники произвёл.

Правда, после того, как первое воодушевление улеглось, выяснилось, что в мирное время содержать змеев этих слишком накладно. И половину выводка, тех, что послабее, в скорости гоблинам распродали. Но Ярополк Судиславич, уверенно в чинах продвигаясь, со временем и до воеводы дослужился. И при нынешнем князе Владимире уже единолично за оборону державы отвечал.

Теперь воевода уж немолод, но до сих пор выдумывать хитрости всякие обожает. И к мастерам истинным он не равнодушен. Потому и наше положение бабка Милонега безнадёжным отнюдь не считала.

– Вы уж постарайтесь, сыночки, порадуйте воеводу! И он вас тогда не обидит, – напутствовала нас хозяйка, запихивая Сёмке за пазуху свёрток с мясными расстегаями, а меня благословляя в путь-дорожку знаком солнечным. – А за меня не беспокойтесь. Я тоже дома не останусь, боязно всё ж таки. Давно собиралась я на Лысую гору заглянуть, Матушке Купаве, первой ведьме нашей поклониться. Одолжу у Найдёны помело, да и слетаю погостить, пока здесь страсти поулягутся.

Глава седьмая,

По торжищу, обойти которое, как я уже говорил, не было никакой возможности, мы постарались мышками серыми проскочить, ничьего внимания к себе не привлекая. Лавку купца Скоробогатова аж за три ряда обогнули. Но всё равно страху натерпелись. Будилиховы рассказки до сих пор свежи были в памяти, и в каждом встречном иноземце, (а их, особенно в меняльном ряду, попадалось навстречу великое множество), нам виделся убийца, кривой нож под полой халата скрывающий.

И только к Чернолесским воротам приблизившись, осмелились мы шаг замедлить. Даже остановились на взгорье дух перевести и окрестностями полюбоваться. Отсюда вся наша Ведьмина слобода, как на ладони, видна. Крыши изб, кое-где черепичные, но большею частью дранкой покрытые. Трубы печные все, как одна выбелены. Строились в слободе основательно, на века, и жили, не то, чтобы богато, но пристойно. Если бы ещё помои мимо канав не выплёскивали, можно б было сказать – чистоплотно.

А чуть в стороне и соседние слободы виднеются. Одёсную – Травничья, да Гостевая, а по шуйце – Дружинная и Скоморошья. Между ними, в рощах заповедных капища расположены, богам нашим посвящённые – Сварогу и Дажьбогу, Хорсу и Яриле, Велесу, Перуну, да Мокоши. И прочим, менее важным, но всё одно в народе почитаемым.

А ещё дальше, за речкой Смородиной, возле Калинова моста частоколом огорожено поле запретное, где воеводских змеев огнедышащих содержат. Мы с Сёмкой пытались однажды туда пробраться, на чудищ поглазеть. Но куда там! Через каждые сто шагов стража стоит, никого к полю не подпускает.

Но и змеям за частокол хода нет. Над ним завеса чародейная невидимая установлена, взлетать чудищам не позволяющая. А то лет пять назад они так на свободе разрезвились, чуть Алатырь-Камень с Косого холма не сбросили. Боярин Осинский с досады едва на воеводу с кулаками не кинулся. Насилу князь Владимир их помирил. И самолично проследил, чтобы камень чудесный на место поставили. Вон он, Косой холм этот, на самом краю кругозора из-за стен Княжьего городка выглядывает.