В ритме фламенко - Вирджиния Лавендер

— Да, понимаю тебя. — Маргарет изо всех сил старалась завершить разговор. — Франческа, мне надо принимать лекарство, я пойду. Спасибо тебе огромное за звонок. И умоляю, ни за что не сообщай месье Малярбу мой адрес и телефон. Даже под пытками.

— Будь спокойна, — снова хихикнула сплетница. — Ну пока. Выздоравливай от своей неизлечимой черной оспы, или что там у тебя…

— Пока, моя дорогая, до встречи.

Маргарет с великим облегчением повесила трубку. Обучиться тонкому искусству болтать ни о чем по три часа подряд ей так и не удалось. Впрочем, она не особенно и старалась.

Хотя… какая интересная новость: кажется, Микаэль — брат этой самой Лусии. Нет, не сходится. Девушка вроде бы из обеспеченной семьи, а этот гордый мачо работает таксистом… Да и какая разница теперь, после всего того, что произошло между ними!

Одолеваемая грустными мыслями молодая женщина улеглась на кровать и взяла градусник. К вечеру температура упорно поднималась до тридцати семи, и ничего с ней поделать было нельзя. Не помогали ни аспирин, ни витамины, которые Маргарет принимала в огромном количестве, ни холодные обтирания.

Гостиничный номер, раньше казавшийся довольно уютным и просторным, давил и навевал тоску. Шум пестрой многоголосой толпы, доносящийся с раскаленных вечерних улиц, раздражал и тревожил. Меланхолия, оставшаяся было на английском берегу, переплыла наконец море и догнала свою несчастную хозяйку.

Маргарет бесцельно побродила по комнате, зачем-то заглянула в полупустой шкаф с одеждой, увидела там висящее на плечиках белое вечернее платье и окончательно расстроилась. И к чему было так опрометчиво гнать от себя красавца Микаэля! Можно подумать, что он потащил бы ее в церковь насильно, связав по рукам и ногам. А ведь пока дело дошло бы до свадьбы, многое могло бы и измениться…

Проклятый упрямый характер! Молодая англичанка, истосковавшись в гостиничном номере, начала потихоньку терзаться сожалениями. Ну что стоило промолчать хотя бы раз в жизни… Ну, подумаешь, пятеро детей… Это же несуществующие пока дети. Могла бы притвориться, что просто обожает саму мысль о материнстве.

И где теперь, скажите на милость, искать темпераментного испанца, который наверняка обиделся, получив незаслуженную отповедь. Разве что выйти на улицу и поймать очередное такси. Вдруг все водители в Барселоне — загорелые страстные красавцы?

Такси! Внезапно Маргарет, совсем было собравшуюся пасть духом, осенила блестящая идея.

Немедленно позабыв про температуру, молодая женщина, движимая раскаянием, принялась действовать. Она быстро стянула ужасную безразмерную футболку, украшенную коричневым изображением собора Саграда Фамилия и почти достигающую колен, — в этой немыслимой одежде Маргарет в последнее время расхаживала по номеру, — и натянула короткое платьице из светлого льна.

Тщательно причесавшись и придирчиво осмотрев себя в зеркале, она опрометью вылетела на улицу. Страшная неизлечимая болезнь благополучно позабылась. Надо было действовать, да побыстрее, пока прекрасный Микаэль не увлекся другой хорошенькой блондинкой, ничего не имеющей против брака и рождения детей.

Шумная толпа и яркий свет на мгновение ошеломили молодую англичанку, последние два дня безвылазно просидевшую в сумрачном помещении. Надо же было так отрешиться от окружающего мира, что забыть о том, что на улице лето, жара и солнце! Она даже еду заказывала в номер, не желая никого видеть. Временами Маргарет казалось, что мир вокруг просто растворился и исчез, без остатка поглощенный черной меланхолией.

Однако, выбежав в легком платье на раскаленную улицу, Маргарет обнаружила, что ни яркий солнечный свет, ни солоноватый морской воздух, ни томный шелест темно-зеленой листвы никуда не делись. Напротив, они радостно приветствовали затосковавшую гостью, всеми силами прославляя кипучую южную жизнь.

Благодатные лучи вечного светила быстренько согрели руки и ноги, озябшие в сухом кондиционированном воздухе отеля. Ветерок, до этого момента беспечно шелестевший оливковыми листьями, игриво забрался под платье. Черноволосый молодой человек, гордо восседающий в киоске, где продавался знаменитый хамон — особым образом приготовленная испанская ветчина, — приветливо улыбнулся красивой незнакомке.

Маргарет внезапно ощутила прилив хорошего настроения, не менее хорошего самочувствия… и дикий голод. Она торопливо подбежала к киоску — чудесному источнику пищи — и взяла себе двойную порцию.

— У сеньориты прекрасный аппетит, — снова улыбнулся юный продавец, который оказался не прочь пококетничать с хорошенькой покупательницей. — И не менее прекрасная фигурка.

— Спасибо, спасибо, вы очень добры, — слегка невнятно отозвалась молодая женщина, с трудом удерживаясь от того, чтобы не набить рот до отказа.

Раньше она в ответ на такое замечание покраснела бы до кончиков пальцев или отреагировала бы какой-нибудь резкостью. Но, похоже, жаркая испанская почва совершенно ее изменила.

— Что, наверное, любите длинноволосых блондинок?

— Кто же их не любит! — с жаром воскликнул паренек, ловко отрезающий от хорошенько провяленного свиного окорока тончайшие ломтики. — Они так редки… и так очаровательны!

Маргарет польщенно улыбнулась и заказала третью порцию.

Через полчаса предприимчивая англичанка сидела на городской площади, кроша толстым белым голубям только что купленную булку, и размышляла, как ей лучше поступить. Телефон службы такси она выяснила у того самого продавца ветчины: они ведь все знают, даже то, что знать совершенно не полагается. Теперь надо было предпринять очередной шаг, точнее, решиться на него.

Сначала молодая женщина хотела просто позвонить в диспетчерскую и попросить, чтобы за ней приехал именно Микаэль. Он появляется на пороге номера, высокий и широкоплечий, видит свою возлюбленную в легкомысленном и соблазнительном наряде. Горячая испанская кровь вскипает, следует бурная сцена примирения, и жизнь снова становится прекрасной…

Однако теперь Маргарет терзали многочисленные сомнения, которые, оказывается, никуда не делись, а просто испуганно отпрянули в глубины сознания под натиском слепящих солнечных лучей. Но быстро притерпелись и теперь выползли на свет божий, наполняя бедняжку нерешительностью и робостью.

А что, если он узнает адрес и не приедет?

А что, если приедет и посмеется над ней?

А что, если в Барселоне несколько служб такси и появится не тот Микаэль? Хороша же она будет в своем эротичном кружевном пеньюаре!

В конце концов, что, если он так сильно обиделся, что никогда, никогда ее не простит. Это было бы просто ужасно, непереносимо…