Принцесса для сержанта - Андрей Уланов

— Да… но…

Осеклась, нахмурилась, задумалась.

Я тем временем привстал, по сторонам огляделся. Никого не видно, даже храбрый мустанг больше не маячит. И тени не мельтешат. А звуков всех: фургон скрипит, да кони изредка всхрапывают… ну и, — если хорошенько прислушаться, — ветер в кронах слегка шумит.

Само собой, в идею, что волкодлаки нас решили в покое оставить, я и на секунду не поверил. Оттянулись метров на двести-триста — это да, это запросто. Только — зачем? Что эти тварюги выдумать могли?

Ох, думаю, не нравится мне эта тишина. Нехорошая она… подлая.

— Эй, — Дару окликаю, — ваше высочество. Тут в президиум из зала предложение поступило, насчет ведения. Предлагают мысли о богах да пророчествах куда-нибудь подальше отложить, а вот сиюминутными проблемами, в лице оборотней, наоборот — озаботиться.

Сказанул и понимаю — а ведь меня сейчас за нервы тоже пощипывает, и неплохо. В обычном-то состоянии я подобные перлы раз в месяц выдаю, да и то по спецзаказу или в порядке отоваривания карточек. А тут… да уж, думаю, если Дара поймет, чего я сказать хотел, — первый удивлюсь.

— Я их не чувствую, — удивленно, почти растерянно произносит Дарсолана. — Едва-едва… они не ушли совсем, держатся неподалеку.

— Мысли, идеи, — спрашиваю, — по этому поводу будут?

— Сергей, я никогда прежде не слышала о таком. Чтоб волкодлаки отступили, бросив верную добычу… словно…

— Словно что?

— Словно их спугнул кто-то, — медленно, будто нехотя, говорит Дара. — Кто-то много страшнее их самих.

— Ну, положим, — улыбаюсь, — быть страшнее стаи красноглазых волко-неуделков — это дело нехитрое. Зондеркоманда, к примеру… да и сам я тоже не лыком шит. Кстати, — добавляю, — а не могли они твою истинную сущность разглядеть? Или Эскаландер под слоем тряпья унюхать?

— Не знаю, Сергей. Не должны были… защитные покровы в порядке. И потом, волкодлаки слабы в магии, они привыкли больше полагаться на другое.

— Так ведь, — поясняю, — я как раз об этом. Магия магией… а как насчет обычного запаха! Я вот табачный дым в лесу метров за триста почую… а капитан наш, то и вовсе за полкилометра ловил.

— Какой дым?

— Обычный, табачный… а-а, нет уже у вас этой дряни… ну, та гадость, которую его сиятельство герцог комбриг Клименко в столе держит, чтобы дым изо рта пускать. Или ни разу не видела?

Спросил — а сам чуть не взвыл, почище любого волкодлака. У меня ж в кармане полный мешочек «кайенской смеси» лежит, в брезент для вящей надежности завернутый. Махра с перцем — лучше против собачек, пожалуй что, только натяжная мина. Сейчас-то, конечно, уже поздно, а вот раньше, когда они по следу шли… эх-ма, ну и лопух же я!

Хотя, думаю, на самом деле не такой уж и лопух — нюх у оборотней, может, и волчий, а мозги в голове человечьи… или, по крайней мере, чего-то наподобие. Ну и допустим: чутье им мой волшебный порошок отобьет, а как со следами от фургона быть? Это не заостряя внимания на том факте, что дорога сквозь лес идет одна и кони наши на Пегасов не похожи.

Ладно. Зато вот если полезут, глядишь, пару-тройку магистровых патронов мне этот мешочек сэкономит.

— Видела, — кивает Дара, — запах и в самом деле омерзительный.

— Ну, это кому как…

— В Дакире есть схожий порок. Там жгут в курильницах траву шен-ол, дым которой дарит отдых телу и сладкие грезы душе… пока не высосет ее всю, оставив от человека лишь дряблую оболочку. Потому шен-ол еще называют травой-вампиром… и пойманных торговцев ею казнят так же, как тех, кто продает вампирам пищу.

Вампирами, вспоминаю, местные упырей называют… и жрут эти люди-комары, точнее, пьют они кровь. А поскольку местная медицинская наука консервировать эту, как говорит старший лейтенант Светлов, жизненно необходимую организму субстанцию… он, правда, про спирт это говорил, но про кровь — правильнее… так вот, поскольку хранить эту субстанцию местные вряд ли умеют, следовательно, торговали они людьми. Живыми. Одни нелюди с другими… торговали.

И даже не хочется у Дары спрашивать: много ли такой мрази отыскивается? Потому что и в нашем мире подобной нечисти нашлось куда больше, чем хотелось бы. С гордым арийским профилем… а кто и без него, но все равно бежит впереди хозяев, язык от усердия набок вывалив!

— Сергей… смотри, справа от дороги… чернеет…

— Вижу.

Я, правда, в первый миг не сообразил, чего именно вижу. Потом только дошло — забор. Хороший такой забор, высокий, дом из-за него едва виднеется — труба да часть крыши. И ворота широкие — танки, если что, запросто разъедутся.

В общем-то, ничего странного — в таком вот лесу без доброй ограды обитать как-то скучновато. Только, не понравился мне чем-то этот теремок придорожный.

— Что за дом такой? — шепотом у Дары интересуюсь. — Слышала когда-нибудь про него?

— Нет. Никогда прежде не бывала на этом тракте.

— А предположить?

— Сколько угодно. Таверна, постоялый двор для купцов. С пограничьем торгуют многие — большой риск, но и большая прибыль. Здешним жителям есть, что предложить тем, кто прячется за их спинами.

— Это что же?

— Ну, — Дара сделала вид, что задумалась. — Например, мертвых оборотней.

— Да уж…

Я не удержался — на наш трофей оглянулся. Слава уж не знаю кому, богам здешним или магистру с его пулями, но лежит товарищ бывший волкодлак смирно, как и подобает добропорядочному трупу. Что не может не радовать.

— Ценный товар, ничего не скажешь…

Дарсолана плечиками пожала.

— Телеги с товаром двигаются медленно, а деревни редки. Если близится ночь, а ты все еще на тракте, лучше развязать кошель, чем ждать, пока вскроют пузо.

Война на самоокупаемости… ну-ну.

Я сразу представил: стоит наш старшина Раткевич на каком-нибудь базаре и трофеями вовсю торгует. Кому, мол, панталоны офицерские, парижской работы… а вот каток «тигра» подбитого, счастье в дом приносит лучше любой подковы… налетай, честной народ, не скупись…

Нет, бывают, конечно, и у нас затыки, когда без подходящего презента и свое законное не выбьешь, а уж штатно не положенное тем более. Но это все так, мелкая самодеятельность, а тут… одно слово — феодализм. Им до приличного централизованного государства еще пилить и пилить.

— Ага, — киваю. — Место вроде как и в глуши, на отшибе, но вполне себе доходное. Понял.

— Но только, — добавляю, — кажется мне, что у здешнего хозяина дела идут не так чтобы очень.

— Почему ты так решил?

— Дымом не пахнет.

Освещения, к слову сказать, тоже не заметно, но этот факт можно на жадность списать. К чему, мол, керосин со свечами зазря палить, когда над лесом дармовой фонарь маячит? А вот дымок… ужин они должны были не так давно сготовить… да и ночь совсем уж теплой назвать язык не повернется.

— Как там, — вполголоса интересуюсь, — друзья наши серые поживают? Все еще в отдалении крутятся?

— Да.

Странно.

— Странно. — Дара словно мои мысли прочитала. — Таверна заброшена.

— Таверна?

Переспросил и тут же сам на ветке дуба рядом с дорогой вывеску увидел: таверна «Старый олень». Причем, похоже, сам олень ее и вешал… в юности — надпись потемнела так, что пока различишь, глаз три раза сломаешь. Вдобавок висит криво, а одна доска снизу и вовсе отвалилась.

— Я только теперь, когда прочла название, — говорит принцесса, — вспомнила, что слышала о ней. Не лучшая таверна на тракте, нет, но единственная на два дня пути.

— Ну может, кто-нибудь взял да и открыл поблизости общественную столовую, — усмехаюсь. — А здешний хозяин из-за этого, соответственно, прогорел.

— Могло сложиться и так. По крайней мере, — озабоченно говорит Дара, — я не чувствую за этим забором Зла.

С учетом того, что мы уже почти вплотную подкатили, — новость утешающая. Особенно же по той причине, что домик этот, несмотря на первоначальное, как говорит старший лейтенант Светлов, негативное впечатление, интерес у меня вызывал. Если он и вправду брошен… коней внутрь завести, дверь привалить хорошенько чем-нибудь тяжелым, а пару окон оборонять куда легче, чем вкруговую отмахиваться. И до рассвета… если не полезут, так хоть отоспимся по очереди. Днем всяко веселее…

Фургон, правда, при таком раскладе без присмотра остается, ну да он-то деревянный, в смысле несъедобный.

Только вот, думаю, мнение принцессы тоже неплохо бы узнать. Во-первых, потому что принцесса. Во-вторых, из нас двоих в оборотнях только она чего-то понимает. А то вдруг они по подкопам мастера или с огнем обращаться умеют не хуже керосинщиков из фойеркоманд? Запалят с трех концов и даже фамилий не спросят.

— Считаешь, стоит заглянуть? — спрашиваю.

Дара вместо ответа то ли хмыкнула, то ли хихикнула… нервно так.

Ворота у «Старого оленя» оказались почти не запертые. Почти — потому как в землю они, судя по всему, корни пустили, ну а петли последний раз смазывал тот самый олень… в тот же день, когда вывеску вешал. Скрип ошеломляющей чистоты звука… волкодлаки от него, наверное, еще дальше в лес удрали, километра на полтора минимум.