Исторические новеллы - Ашер Бараш

Больше всех был ему в тягость старый провидец, поступавший наперекор ему, обращавшийся с ним почти грубо и не желавший видеть и слышать его. Провидец только и делал, что посылал к нему пророков с разными запросами и указаниями, которые невозможно было исполнить. Он догадывался о том, что Самуил заодно с Давидом и раскаивается в том, что помазал в свое время Саула на царство. Провидец отвратил от него сердце свое, а теперь своими бесконечными молитвами к Богу отвращает от него и Божье расположение.

После смерти Киша, своего отца, Саул много дней провел в трауре. Он вспоминал проницательный ум отца, его умение жить настоящей полной жизнью, жить правдиво и поступать во всем по своей воле. Он же не такой, другие склоняют его то в одну, то в другую сторону, а он слушает всех, а иногда никого, и сердце его разрывается от неумения принять самостоятельное решение, поступать только в согласии со своей волей. Вот, позвал его отец перед смертью, положил руку ему на голову и сказал:

— Сын мой, отдай царство Давиду, сыну Ишая, и найдешь покой себе и дому своему, и снова начнешь жить, как человек, который отдал народу своему все, чем Бог одарил его, все, что человек в состоянии отдать. И царь, и народ будут вспоминать тебя добром, будут помнить все хорошее, что ты сделал. В таком поступке они усмотрят проявление твоего благородства, и тебе будет хорошо. Сын, прими жизнь от умирающего отца твоего.

Со вниманием слушал Саул слова отца и вдруг увидел в отцовских глазах слезы. Он качнул головой в знак согласия, но знал, что не выполнит обещанного. В нем горел сильный, как в преисподней, огонь зависти, жажда власти снедала его, и он не мог представить себя без царства, которое досталось ему, как Божий дар.

Только из-за ненависти к Давиду он умертвил священников и разрушил дотла их город Нов, никого не оставив в живых. Все его домочадцы это понимали, но молчали, хотя в глазах у них застыл ужас.

И когда умер Самуил, и весь народ оплакивал его, Саул не присутствовал на его похоронах в Раме, во дворе Элкана, он не был с народом. Его одолела злоба и тоска, он метался из одной комнаты в другую и не мог избавиться от гнева. Когда это чувство его немного отпустило, он сказал самому себе:

— Вот теперь Бог повернется ко мне и осветит светом своим и откроет мне истину.

Но душа его осталась опустошенной, и Бог не явился к нему ни во сне, ни наяву. И через пророков Бог не возвещал ему истину, они говорили ему слова, зная, что они лживые, и сами боялись его после того, как он убил священников и уничтожил город Нов.

И тогда наступил последний рубеж его жизни.

Три дня и три ночи шли ожесточенные бои у подножья горы Гилбоа. Филистимляне вели наступление из долины, а евреи укрепились на горе, лагерь против лагеря, лицом к лицу дрались они, как пантеры и львы, но ни одна сторона не одерживала верх, хотя павших с обеих сторон было великое множество.

На рассвете четвертых суток, еще до восхода солнца, дрогнул израильский строй и стал отходить на гору, а филистимляне стали наступать и теснить израильтян все плотнее и плотнее. Они истребляли израильтян от восхода солнца до полуденной жары, рассеяв по всему склону горы. Под каждым кустом, под каждым камнем лежали убитые и раненые, а оставшиеся в живых бежали кто куда, и не оставалось места, где бы еще стояли хотя бы два воина рядом.

На глазах Саула, ожесточенно сражавшегося вместе со всеми все эти дни, пали от вражеской руки оба его сына, и он смешался теперь с толпой убегающих, с погонщиками скота и прочими, и невозможно было узнать в нем теперь царя и полководца; он даже потерял свой медный шлем, убегая, бросил пояс, выронил где-то свой меч и ему казалось, что Бог мести гонится за ним и нет ему спасения. Он скатился по склону горы, упал на колени и, падая, увидел своего юношу-оруженосца, падающего лицом вниз, чтобы прикрыть его своим телом. Он видел только его и больше никого на всем поле битвы.

Саул впал в забытье. Он не знал, что уже долго лежит так, смертельно раненный, и вся земля под ним пропитана его кровью.

В сумерки, за час до захода солнца, он раскрыл глаза и увидел себя распластанным на пустыре, вдали от селений, среди растоптанных колючек и безмолвных камней, а недалеко от себя он заметил своего оруженосца, лежащего ничком на земле, уткнувшего лицо в локти, словно заснувшего от чрезмерной усталости.

Саул настолько устал, что не чувствовал боли, не знал, что из ран его вытекло много крови, не знал, что с ним случилось и где он находится. Холод пронизывал все его тело, в мозгу стоял теплый туман.

Так лежал он на земле, и перед взором его проносилось все то, что произошло с ним с того дня, когда он в сопровождении своего слуги Ахьё ушел из отцовского дома на Гиве искать потерявшихся ослиц. Все это пришло к нему, как в ночном сне: ясно, четко и настолько реально, что казалось, можно было пощупать рукой. Неужели все это только видения, видения, которые ему иногда грезились наяву? Возможно ли, что все это произошло на самом деле, в жизни?

Он приподнял голову, чтобы осмотреться кругом, но тут же голова его упала назад, она оказалась слишком тяжелой. Неужели это сновидения давят на него своей тяжестью?

Заходило солнце, погружаясь в море, свет стал тускнеть, но кругом было еще прозрачно. Он видел все в каком-то зеленоватом отсвете. Вот солнечный