Умолкнет навсегда - Ролан Валейр

Первый каторжник. Я любил…люблю безумно одну книгу. Ни за что бы не выпустил ее из рук…Если бы правосудие силой не вырвало ее у меня, до сих пор сжимал бы ее в объятиях.

Мигель (Таситу). За книгу? За книгу?

Первый каторжник. Попался на эрудиции. Мое дело было возбуждено в тот самый день, когда я выучился читать. Я так люблю читать, сеньор. А в этом мире…

Мигель. Так что же ты читал, чтобы заслужить галеры?

Первый каторжник (убедившись, что Полицейский его не слышит, и понизив голос). Рыцарские романы, разумеется!

Мигель. Рыцарские романы?

Первый каторжник. Во всяком случае, так их называют.

Мигель. А в мятеже ты участвовал?

Первый каторжник. В мятеже? Меня обвинили в заговоре. И сейчас в нем обвиняют.

Мигель. Из-за книги…

Тасит (Приближаясь к Второму каторжнику и касаясь его лица). А ты? такой молодой. И черты лица нежные, как у девушки.

Второй каторжник молчит.

Первый каторжник. Его отправили на галеры за то, что он пел.

Мигель. Одного за чтение, другого за пение. Ты издеваешься?

Первый каторжник. Сегодня стоит начать петь, как уже не перестанешь плакать до конца дней.

Тасит (Второму каторжнику). Ты сознался.

Второй каторжник отворачивается.

Тасит. Ты заговорил под пыткой.

Первый каторжник. Так и выложил все свои кишки Инквизитору на стол.

Полицейский. Этого чудака подвергли пытке, и он сознался. В краже подсвечников. Шесть лет галер. Не считая ста ударов кнутом на дорожку.

Мигель. Из-за подсвечников?

Полицейский. Из-за подсвечников, украденных в пятницу.

Первый каторжник. Так им, болтунам, и следует.

Санчо. Как? Только потому, что он предпочел развязать язык, а не умереть?

Первый каторжник. Слова «Да» и «Нет» звучат одинаково коротко. Когда твоя жизнь или смерть — на кончике твоего языка, а не языка свидетеля, следует или все отрицать, или помалкивать.

Мигель (Таситу). Ему следовало молчать?

Тасит. В том, что он сознался, больше мужества, чем во всем нашем восстании.

Мигель (Второму каторжнику). Ты тоже там был?

Второй каторжник не отвечает.

Мигель. Их всех арестовали?

Первый каторжник. Если верить Инквизиции, всех, исключая мертвых и троих подстрекателей. Старого пророка, молодого дьявола из деревни Сервантес и толстячка бесхитростного. Вот кому следует избегать больших дорог.

Тасит (Второму каторжнику). Рассказывай.

Второй каторжник. Мне не хватило десяти дукатов, чтобы купить свободу.

Мигель (Полицейскому). Если этого человека отправили на галеры за десять дукатов, возьми их и сними цепи.

Второй каторжник. Оставьте ваши деньги при себе. Соблазнительно, но поздно, как романтический ужин с мумией. Штраф у меня в городе составит не меньше двухсот дукатов.

Мигель. Какой такой штраф?

Второй каторжник. Штраф, освященный папой, одобренный Великим Инквизитором, собираемый епископом и конфискуемый королем.

Мигель. Штраф за что?

Второй каторжник. За то, чтобы быть тем, кто я есть. Чтобы жить там, где я родился. Успокойтесь, Святая Церковь торгует своим гневом так же охотно, как и индульгенциями. За сто дукатов лично в руки епископ помиловал бы меня. За пятьдесят секретарь суда уничтожил бы мое имя в бумагах. За тридцать тюремщик не заметил бы, как я перелезаю через стену. Увы, этих денег у меня не было. Ни ста, ни пятидесяти, ни тридцати. Еще вчера за ваши десять я мог бы купить у монаха его рясу. Но это было вчера.

Тасит. А что бы ты сделал, если бы освободился?

Второй каторжник. Отправился бы в Толедо, прямо к Дворцу Инквизиции и показал бы задницу прелатам.

Мигель. Но тебя схватили бы в тот же миг!

Второй каторжник. А в следующий миг послали бы на галеры, но в этом случае я, по крайней мере, знал бы, за что.

Тасит обращает лицо к Третьему каторжнику.

Третий каторжник. Меня отправили на четыре года.

Тасит. В твоем возрасте четыре года — целая жизнь.

Санчо. Должно быть, он совершил нечто ужасное.

Третий каторжник. Я разъезжал верхом по улицам своего города в великолепном наряде.

Санчо. Он хочет сказать, что гарцевал у позорного столба, у которого его выставили.

Третий каторжник. Я заплатил за любовные страсти моего сына и готов платить и впредь, если потребуется.

Тасит. Чертами лица ты не напоминаешь мавра.

Мигель. А костюмом не походишь на еврея.

Третий каторжник. Черты лица у меня точь-в-точь, какие и должны быть у португальца, а одежду я ношу, подобающую христианину.

Тасит. Стало быть, сын твой жив и невредим?

Третий каторжник. Да, но он любит не то еврейку, не то мавританку из Ламанчи.

Мигель. Из Ламанчи?

Полицейский. Ламанча. Нечистая кровь. Любить нечистую кровь — себя самого запятнать.

Третий каторжник. Он ее любит. И я люблю ее, как собственную дочь.

Тасит. У меня тоже есть дочь.

Третий каторжник. Красоты она — сверхчеловеческой, золото ее волос…

Тасит. …росчерк ее бровей, сияние ее глаз…

Третий каторжник. …как половинки гранатового яблока ланиты ее…

Тасит. …как лента алая губы ее…

Третий каторжник. … зубы — жемчуга…

Тасит. … шея — как столп из слоновой кости.

Пауза.

Санчо. …а груди у нее белые и нежные, словно свежий овечий сыр.

Мигель. Дульсинея…

Тасит. Где она?

Полицейский. Хватит (Таситу, Мигелю и Санчо). Ступайте своей дорогой и не вмешивайтесь в дела сеньора Инквизитора.

Санчо. Какой тупой полицейский! Ты разве не видишь, что к тебе взывает отец? Отец, которому пронзили сердце!

Полицейский отталкивает Санчо и обнажает шпагу.

Полицейский. Спокойствие, люди! (Указывая на Тасита). Он слеп? Так вот, и правосудие тоже. Я здесь не для прогулок, да и семью надо кормить (Каторжникам). Вперед, отродье!

Каторжники уходят в сопровождении Полицейского.

Затемнение

Декорация 1. В степи. Пустое пространство. Сцена затемнена. Слышны усталые шаги трех человек, бредущих по каменистой дороге. Шаги замедляются.

Голос Санчо. Вот перекресток дорог. По крайности, я так думаю. Не знаю, почему, но день или ночь на дворе, у меня всегда такое чувство, будто мы бредем в темноте. Вроде бы, как вы, дон Тасит.

Голос Тасита. Дон Мигель, я вам признателен, за то, что составили мне компанию. Мы отлично поговорили.

Голос Мигеля. Мне нелегко будет вас оставить.

Голос Тасита. Вы же слышали, что сказали каторжники: старый пророк, молодой парень из деревни Сервантес и бесхитростный толстяк. Ищут троицу. Вместе мы искушаем Дьявола.

Голос Мигеля. Но вы же ничего не видите. Без нас…

Голос Санчо. Дон Тасит не останется в одиночестве. Я пойду вместе с ним.

Голос Тасита. У вас нет никаких долгов моему безумию, Мигель. Вы стали мне вторым сыном. А сыновьям положено расставаться с отцами. Санчо будет моими глазами.

Голос Мигеля. Даже и без меня вам не удастся пройти незаметно. Вас узнают. И арестуют.

Голос Тасита. Я вовсе не собираюсь скрываться. Вам же, напротив, необходимо надеть личину. Настанет и ваш час обнаружить себя, но пока что претворитесь марранами: славьте Короля, ссылайтесь на Папу, благословляйте Епископа и божитесь Инквизицией. Оставайтесь нежным испанским идальго, которого излечил я от ран.

Голос Мигеля. Вся эта ненависть вокруг нас, и море смерти…

Голос Тасита. Мы с вами дойдем до конца, дон Мигель. А пока что говорите, ешьте, спите и молитесь, как самый чистый из Нечистых.

Голос Мигеля. И это вы, дон Тасит, вы побуждаете меня к лицемерию?