Умолкнет навсегда - Ролан Валейр

Декорация 3. Пыточная камера Инквизиции в Толедо. Дульсинея и Телло. По тону сцены не скажешь, что это пытка или даже допрос с пристрастием.

Телло. Как твое имя?… Почему ты не отвечаешь?…Я спас тебе жизнь.

Дульсинея. В этом каземате спасают жизни?

Телло. Расчеты Святого Инквизиции всегда разумны. Разве станет хороший барышник обменивать осла земной юдоли на Пегаса вечной жизни?

Дульсинея. В таком случае, сеньор Инквизитор, я смело могу удалиться. В моем роду нет барышников. На лошадь мы садимся лишь по необходимости, когда предстоит путешествие. Но путешествовать законы нашего рода не рекомендуют.

Телло. Что известно тебе о четырех всадниках, пленивших тебя?

Дульсинея. Ничего. Не знаю даже, из какого мира были они, из этого или потустороннего.

Телло. Точно, что из другого. Варвары с Мальты. Они бы тебя продали.

Дульсинея. Как я уже сказала, я ничего не понимаю в барышничестве. Из меня даже хорошей кобылы не получится. Вы позволите мне уйти?

Телло. Жизнь представляет для тебя ценность?

Дульсинея. Моя?

Телло. Твоя и твоих близких.

Дульсинея. Жизнь не имеет цены, сеньор Инквизитор.

Телло. Стало быть, ты не придаешь ей значения?

Дульсинея. Я так не сказала.

Телло. Понятно. Спасая твою жизнь, мои люди совершили акцию такой высокой ценности, что ты даже не в состоянии ее стоимость назвать.

Дульсинея. Кто спасает одну жизнь, спасает целый мир.

Телло. Целый мир меня совершенно не волнует. Во всяком случае, в настоящий момент. Зато я рассчитываю, что ты отплатишь мне за спасенную жизнь. Монета, которая в наших местах обладает наибольшей стоимостью, это информация. Предоставь мне информацию, и я отпущу тебе твой долг.

Дульсинея. Сеньор, прежде чем вы… прежде чем мы унизимся до торговли, которой вы не достойны, а я не стою, позвольте мне предложить…

Пауза.

Телло. Давай… предлагай…

Дульсинея. Одну игру.

Телло. Церковь не верит в случай.

Дульсинея. Случай тут не при чем. Мы будем играть в шахматы.

После минуты размышления Телло хлопает в ладоши.

Телло. Продолжай.

Входит Тюремщик, ставит между Телло и Дульсинеей шахматную доску. У Телло — белые фигуры. Тюремщик удаляется. Телло и Дульсинея сразу же начинают игру. Играют быстро, продолжая перекидываться следующими репликами.

Дульсинея. Только одну партию. Если я выиграю…

Телло. Невозможно. В этих стенах возможен лишь один победитель. И это Святая Церковь.

Дульсинея. Отлично. Понимаю. Выиграю или проиграю, я заплачу должную цену. Просто сумма будет разной.

Телло. Такой вариант приемлем, но следует назвать ставки. Если ты проиграешь, я хочу все знать о твоем роде и роде всех тех, кого ты знаешь на земле Испании, больших и малых, старых и молодых. Обо всех, ты слышишь? Вера, язык, привычки… Я хочу знать, готовят они на растительном масле или на животном, употребляют ли они сыр вместе с мясом, начинают ли говорить тише с наступлением вечера, а также покрывают ли они головы, когда другие снимают шляпы.

Дульсинея. А каковы будет мои потери, если я выиграю?

Телло. Я ограничусь одной тобой, ни слова о других.

Дульсинея. Такой вариант приемлем.

Телло. Победа над женщиной — наслаждение для чувств. Но победа над женщиной, в глазах которой — соблазн и бунт метиски, — это уже долг. Ты крещеная еврейка, марранка.

Дульсинея. Сеньор Инквизитор, история моей крови — ставка в партии.

Телло. Кровь — ставка в любой партии. Ты бросила мне вызов на моем поле ежедневных сражений: белое против черного, добро против зла. Погляди, на шахматной доске нет следов смешанной крови.

Дульсинея. Нет их и в моем роду. Моя семья чтит воскресенье, день Господа и Христа, как мы все его чтим.

Телло. Ах, воскресенье. Для многих это не более чем следующий день после субботы. Что касается семьи. Черное скрывается под всеми одеждами. На каждого белого епископа имеется черный епископ. На каждого белого рыцаря — черный рыцарь.

Одну за другой Телло снимает с доски черные фигуры.

Дульсинея. Даже королеву?

Телло (снимая черную королеву). Если понадобится, то и королеву, которая не может быть королевой, если сердце ее черно.

Дульсинея. Но только не короля. Никогда короля. Разгром, поражение, пусть так. Но не разрушение.

Телло. А ты нахальная. Мы дойдем до самого верха. До грандов Испании. До принцев крови.

Дульсинея. Меня вполне это устраивает. Мой отец — сын Святой нашей матери Церкви, так же, как и я сама.

Телло. Никому от меня не ускользнуть.

Телло продолжает снимать с доски черные фигуры.

Дульсинея. Да и как смогли бы они это сделать? Пусть бы попробовали обольстить, и их тотчас заподозрят в дьявольских кознях; пусть бы кто-то поддался их искушению, и их обвинят в подстрекательстве против Испании; они возобладают, и тогда их назовут еретиками, подчинятся — станут нечистыми. Как же им от вас ускользнуть?

Телло. Шах!

Дульсинея. Как бы, например, ускользнула я сама?

Телло. Шах!

Дульсинея. Сами посудите.

Телло. Шах!

Дульсинея …разве что сбежала бы.

Дульсинея играет. Телло передвигает фигуру. Дульсинея ничем не отвечает.

Телло. Ну что?

Дульсинея. Я не проиграла, сеньор Инквизитор, но я не могу больше двинуть ни одной фигурой. Черный король повис на дереве, а вокруг — дикие звери, жаждущие его крови. Он переживает приступ жизнелюбия.

Телло. Партия…

Дульсинея. У нас ничья. Хоть он и недвижен, король мой жив. Ни побежден, ни победитель.

Телло. Не может быть двух королей в одном королевстве.

Дульсинея. Может, если они не знают, что их двое. Тогда никто не выигрывает, но и не проигрывает.

Телло. У нас ничья.

Дульсинея. Поскольку я не должна платить ни за выигрыш, ни за проигрыш, позвольте мне удалиться.

Дульсинея направляется к выходу.

Телло. Еще один вопрос.

Дульсинея. Мы же обо всем договорились…

Телло. Знаю, знаю. Но этот вопрос никак не связан ни с правом выигравшего, ни с правом проигравшего.

Дульсинея. Да, сеньор, я вас слушаю.

Телло. Как могло случиться, что ты, женщина, добрая католичка, умеешь играть в шахматы, в эту игру мавров и семитов?

Дульсинея. Не понимаю.

Телло. Ты — дочь марранского хирурга де Ангелеса…

Дульсинея. …

Телло. Или мне следует прямо сказать — еврея Энгели?

Дульсинея. Я знаю еврея, о котором вы говорите. Его имя — бен Энгели.

Телло. Говорят, что он, в полном безумии, бродит где-то в Ламанче, как Моисей в пустыне. Молотит всякий вздор. Известно ли тебе, что он хотел пустить кровь моим Обращенным, будто это ритуальные животные? Отрицаешь, что ты его дочь?

Дульсинея. Мой отец находился в доме, когда я оттуда была похищена. Нет никаких оснований усомниться в том, что он и сейчас там.

Телло. Отрицаешь, что ты дочь бен Энгели?

Дульсинея. …

Телло. Твои глаза. Вот оно. У тебя глаза твоего брата. Тебе известно, что он пребывал в этой же камере несколько месяцев тому назад?

Дульсинея. Как жаль, что у меня нет брата.

Телло. Какое высокомерие! В точности, как у твоего отца. Как у всех ваших.

Дульсинея. Сеньор, мы заключили сделку.

Телло. Я заключил сделку с тобой, будучи частным лицом. Святая Церковь сделок с торговцами из Храма не заключает.

Телло хлопает в ладоши.

Дульсинея. Мы заключили соглашение. И вы сами продиктовали его условия.

Входит Тюремщик.

Телло. Я не требую выполнения этих условий. Я не заставляю тебя говорить. Но ты не покинешь этого здания, пока отец твой не явится ко мне.

Тюремщик уводит Дульсинею.