Такая работа - Леонид Словин

Ратанов сидел за своим старым канцелярским столом и со всей очевидностью понимал, что ему никогда не раскрыть убийство Андрея.

Ему вдруг захотелось пойти к кому-нибудь, поделиться своими страхами. Но Альгина в отделе не было. Отлежав две недели в госпитале с осложнением после ангины, он уехал с женой и детьми в отпуск в деревню. Генерал был в Карловых Варах. Шальнов «завалил» литературу и вернулся в отдел очень обиженный. Карамышев?

«Нет, нет, нет, — хлопнул он ладонью по своему столу. — Нельзя распускаться, нельзя ныть, нужно терпеливо, настойчиво делать свое дело… Делать свое дело. Делать свое дело».

Он несколько раз повторил это вслух.

«Мы просто устали, — подумал еще Ратанов, — нужно поставить точку, закончить эту первую серию. Чтобы ничего не тянулось. Дать всем отгул, два дня полного отдыха. Всем — за город, на речку, в лес! Что бы ни сказал Шальнов! И поехать самому. За Ролдугу, на речном трамвае… Можно взять Игорешку, Ольга ехать откажется…»

Разговор возобновился у них ночью, когда, кроме Тамулиса, Баркова и Егорова, никого уже не было.

— Ты понимаешь, Алик, — начал Егоров, — конечно, работать над трудной и большой кражей интересней, чем над кражей простыней. Но ты не забудь: чем больше украдено, тем больше ущерб, тем больше чье-то горе! Или убийство! Да я с радостью не прикоснусь в жизни ни к одному интересному делу, если буду знать, что убийства от этого прекратятся. Ты понимаешь, какое это кощунство мечтать о «большом деле»!

— Я тоже не хочу преступлений, — сказал Тамулис, — но они есть. И когда я работаю над «большим делом», я и больше полезен людям.

— Ты и так полезен. И чем меньше преступлений, тем, значит, больше от нас пользы. Не забудь, что работая над конкретным делом, ты работаешь одновременно и по тем делам, которые могли возникнуть, но не возникнут.

— Выходит, если у меня нет дел, — не сдавался Тамулис, — значит я приношу самую большую пользу и не зря получаю зарплату?

— Если у тебя не будет дел, значит, ты будешь просто бездельником. Мы говорим о преступлениях. А дел у нас много — борьба за молодежь, борьба с рецидивом, перевоспитание…

— Ну, а как же все-таки с романтикой? — спросил Барков.

— Я так думаю: романтика это когда человек в борьбе, в трудностях, наперекор всему, выполняет свой человеческий долг.

Снова позвонил дежурный:

— Барков еще здесь? Пусть срочно спустится в дежурку… Его по 02 спрашивают…

Барков быстро сбежал по лестнице, взял телефонную трубку.

— Это Барков? Это Джалилов. Такое дело. — В трубке что-то хрипело и царапало. — Вы Волчару знаете? Так вот, сегодня будет кража из магазина в деревне Барбешки… Волчара с Гошкой-пацаном…

— Помешать им нельзя? Отговорить? Перенести?

— Они все равно пойдут. Там завмаг болеет… Они еще заедут за мной в конце смены.

— Ты не ходи! Во сколько кончаешь работу?

— В два… Мне там делать нечего — хватит!

— Сможешь позвонить еще к концу смены?

— Позвоню. В конторке никого нет.

— Давай.

Положив трубку, Герман побежал наверх. В дверях он обернулся к дежурному:

— Срочно машину за Ратановым, мы ему сейчас позвоним на квартиру, быстрее!

Егоров закрывал сейф, когда он и Тамулис услыхали в коридоре топот Баркова.

— Волчара идет на магазин! — задохнулся он.

2

Телефонную трубку, как обычно, подняла жена Шальнова и пошла будить мужа.

— Волчару вы знаете. — Егоров старался говорить спокойно. — Сегодня в два часа ночи он собирается на кражу магазина в деревню Барбешки. С ним идет Гошка, молодой, сын врача. Позвонил Джалилов.

— Этого нам еще не хватает. — Шальнов чертыхнулся. — Джалилов может нас провоцировать… Хочет выслужиться перед  о р г а н а м и, замазать участие в убийстве…

— Не думаю.

Тамулис и Барков с двух сторон прильнули к трубке.

— Постой, Егоров, Барбешки — это ведь за чертой города, на территории райотдела… Чего же мы головы ломаем? Звони Максимову.

— Они уже ничего не успеют сделать. Людей им не найти, а выезжать нужно минут через пятнадцать…

— Вот черт!

Все они прекрасно понимали муки Шальнова.

…Инструкция на этот счет предельно ясна и лаконична. Узнав о готовящейся краже, работники милиции должны во что бы то ни стало помешать совершению преступления. Но предупредить кражу можно по-разному: можно просто, как будто случайно, появиться у магазина, и преступники, особенно, если они впервые идут на преступление, откажутся от него и, может быть, навсегда. И можно взять преступников с поличным. Поймать при попытке совершить кражу или с орудиями совершения преступления, устроить засаду. И это слово «засада» Шальнов больше всего боялся произнести. С точки зрения некоторых теоретиков, человек, находящийся в засаде, своим поведением создает условия для совершения преступления.

— Да… Мало с нас дела Румянцева…

Шальнов имел в виду не кинофильм: милиционер Румянцев во время дежурства на стадионе пытался скрутить руки разбушевавшемуся хулигану и тот, вырываясь, вывихнул себе кисть руки. Румянцева уволили из милиции.

Егоров нервничал.

…Неужели невзначай подъехать к проходной завода к концу смены и, увидев там Волчару и Гошку, проверить у них документы? Предупредить это преступление, чтобы Волчара через месяц, тщательнее подготовив, совершил другое, более серьезное?!

— Кто разговаривал с Джалиловым?

— Барков.

— Пусть Барков позвонит на квартиру к подполковнику Макееву и доложит сам, — подумав, сказал Шальнов. — Разрешение на такую операцию в компетенции руководства управления…

В душе он был за засаду, но это было хлопотливо и небезопасно.

— Хорошо. — Егоров мгновенно нажал пальцем на рычаг и передал трубку Баркову: — Звони Макееву.

Около двух часов ночи минутная стрелка, прыгая по циферблату больших стенных часов, издает обычно резкие, довольно громкие щелчки.

— И когда Шальнова от нас возьмут? — посетовал Тамулис. — Видимо, до пенсии тянут…

— Ну, это недолго, — не упустил случая Барков, — вот Тамулиса до пенсии тянуть…

Егоров их не слышал.

«Задерживать Волчару по дороге, недалеко от магазина? Ломик он бросит. Других улик нет. Какая ухмылка будет на его лице? Он может сказать, что любит пение ночных птиц или собирает гербарий. И они будут вынуждены его отпустить, потому что доказать попытку совершить кражу из магазина не смогут. А Гошка, загипнотизированный Волчарой пацан, тоже осмелеет, на прощанье щелкнет каблуками, вытянет руки по швам, иронически склонит большую низко остриженную голову…»

У Макеева долго не брали трубку, наконец раздался сонный голос:

— Я слушаю, Макеев.

Барков стал докладывать.

— Картошки? — удивленно переспросил подполковник. — Какие картошки?

— Барбешки! Деревня Барбешки, за рекой, примерно в десяти километрах от города… Волчара — опасный рецидивист, он недавно вернулся в город. Мы будем брать его так, чтобы на этот раз он не смог вывернуться… Сейчас приедет Ратанов…

— Так, — коротко сказал Макеев и положил трубку.

Егоров потушил в кабинете свет, и они спустились в дежурку встречать Ратанова.

Скоро во дворе хлопнула дверца машины, и в дежурку вошел Ратанов, в синем плаще, без кепки, бодрый, стремительный, уже загоревшийся идеей поймать Волчару.

Егоров взял его за рукав. Было похоже, что отец советуется с сыном.

Ратанов быстро вошел в курс событий, и решение Егорова показалось ему вначале совершенно очевидным. Но уже через минуту Ратанов нахмурился.

— А что сказал подполковник?

— Дал свое «добро».

— И все-таки, — глядя куда-то поверх головы Егорова, раздумывая, сказал Ратанов, — мы едем в засаду… В засаду! Знаешь, как это выглядит иногда со стороны?

— Могут обвинить в нарушении соцзаконности. — Егоров взглянул на его мокрые от дождя волосы, на чуть сузившиеся зрачки, на знакомый ратановский жест — он как будто засучивал рукава плаща. — Но мы должны делать по совести, а не думать, как это выглядит со стороны! Так?

— О чем говорить? — недоуменно пожал плечами Тамулис, его верхняя губа возмущенно оттопырилась. — Ведь Павел Федорович дал свое согласие!

Самый молодой работник горотдела Август Тамулис называл руководителей управления только по имени-отчеству.

— Ты прав, — после паузы сказал Ратанов, — другого мы делать не должны. Да и нет уже времени. У меня, между прочим, такая мысль: дадим убежать Гошке и возьмем одного Волчару. В сущности, Гошка без Волчары никакой опасности не представляет. Подумаем еще. Тамулис едет с нами, а ты, Герман, — Ратанов повернулся к Баркову, — будешь разговаривать с Арсланом по телефону. И заготовь все для обыска на квартире Волчары. Понял?