Ниже нуля - Эли Хейзелвуд

— Я был там дважды, зимой и летом. Оба замечательные. Зима была значительно более жалкой, но… — Он останавливается. — Подожди, разве следующая экспедиция не отправляется…

— Через три дня. На пять месяцев. — Я смотрю, как он кивает и переваривает информацию. Он все еще выглядит счастливым за меня, но немного… приглушенно. Может быть, доля секунды разочарования? — Что? — спрашиваю я.

— Ничего. — Он качает головой. — Было бы здорово наверстать упущенное.

— Мы все еще можем, — говорю я, может быть, немного слишком быстро. — Я не уеду до четверга. Хочешь пойти куда — нибудь и…

— Не поужинать, конечно? — Его улыбка дразнящая. — Я помню, что ты не… не ешь с другими людьми.

— Верно. — Правда в том, что все изменилось. Не то, что теперь я хожу на свидания — я по — прежнему этого не делаю. И не то, что я волшебным образом стала эмоционально доступным человеком — я все еще очень даже не такая. Но где — то за последние пару лет вся эта игра в Tinder стала… сначала немного устаревшей, потом немного утомительной, а потом, в конце концов, немного одинокой. В эти дни я сосредоточена либо на работе, либо на Маре и Сэди. — Я пью кофе, хотя, — говорю я импульсивно. Хотя я считаю кофе отвратительным.

— Холодный чай, — говорит Йен, каким — то образом вспомнив мой четырехлетний заказ. — А я не могу.

Мое сердце замирает. — Ты не можешь? — Он с кем — то встречается? Не интересно? — Это не обязательно… — поспешно говорю я, но нас прерывают.

— Йен, ты здесь. — Представитель отдела кадров, который показывал новым сотрудникам все вокруг, появляется рядом с ним. — Спасибо, что нашел время — я знаю, что тебе нужно быть в JPL к вечеру. Все. — Она хлопает в ладоши. — Пожалуйста, присаживайтесь. Йен Флойд, нынешний руководитель инженерной программы по исследованию Марса, расскажет вам о некоторых текущих проектах НАСА.

О. О.

Мы с Йеном обмениваемся долгим взглядом. На мгновение кажется, что он хочет сказать мне последнюю вещь. Но представитель отдела кадров подводит его к столу для совещаний, и либо времени не хватает, либо это не то, что достаточно важно, чтобы быть сказанным.

Полминуты спустя я сижу и слушаю его ясный, спокойный голос, когда он рассказывает о многочисленных проектах, которые он курирует, а сердце сжимается и тяжелеет в груди по причинам, которые я не могу понять.

Двадцать минут спустя я смотрю на него в последний раз, когда кто — то стучит, чтобы напомнить ему, что его самолет сядет менее чем через два часа.

И чуть больше шести месяцев спустя, когда я наконец встречаю его снова, я ненавижу его.

Я ненавижу его, я ненавижу его, я ненавижу его, и я без колебаний даю ему это понять.

Глава 5

Острова Шпицберген, Норвегия

Настоящее

В следующий раз, когда мой спутниковый телефон завибрировал, ветер усилился еще больше. Снег тоже идет. Мне как — то удалось приютиться в небольшом уголке в стене моей расщелины, но крупные хлопья начинают радостно налипать на мини — вездеход, который я взяла с собой.

Должна признать, что в этом есть своя космическая ирония. Именно поэтому я отправилась сюда, чтобы проверить, как разработанный мною мини — вертолет будет работать в условиях сильного стресса, при недостатке солнечного света, в ситуациях с малым количеством команд. Конечно, шторма не должно было быть. Я собиралась завезти снаряжение и сразу же вернуться в штаб, но… что ж… что ж. Это не совсем так получилось, конечно.

Но снаряжение покрыто слоем снега. А солнце скоро сядет. Мини — вездеход находится в крайне напряженной ситуации, с низким уровнем солнечного света, с низким уровнем командного воздействия, и с научной точки зрения эта миссия не была полным провалом. В какой — то момент в ближайшие несколько дней кто — то в АМАСЕ (скорее всего, доктор Мерел, тот еще засранец) попытается активировать его, и тогда мы узнаем, была ли моя работа действительно надежной. Ну, они узнают. К тому времени я, вероятно, буду просто мороженым с очень злым выражением лица, как Джек Торранс в конце «Сияния».

— Ты все еще в порядке?

Голос Йена отрывает меня от моего предапокалиптического нытья. Мое сердце трепещет, как колибри — больная, замерзающая птичка, которая забыла мигрировать на юг со своими приятелями. Я не утруждаю себя ответом, а сразу же спрашиваю: — Почему ты здесь? — Я знаю, что говорю как неблагодарная сука, и хотя я никогда не заботилась о том, чтобы показаться таковой, я не собираюсь ей быть. Проблема в том, что его присутствие не имеет ни малейшего смысла. У меня было двадцать минут, чтобы подумать об этом, и его просто нет. И если это то место и время, где я наконец — то умру… что ж, я не хочу умереть в замешательстве.

— Просто прогуливаюсь. — Он немного запыхался, что означает, что подъем, должно быть, был тяжелым. Йен много чего умеет, но не в форме — это не одно из них. — Любуюсь пейзажами. А что насчет тебя? Что привело сюда?

— Я серьезно. Почему ты в Норвегии?

— Знаешь, — звук ненадолго прерывается, а затем возвращается с щедрой порцией белого шума, — не все отдыхают в Саут — Падре. Некоторые из нас любят более прохладные места. — Пыхтение и пыхтение через хрупкую спутниковую линию почти… интимно. Мы подвергаемся воздействию одних и тех же стихий, на одной и той же сильно оледенелой местности, в то время как весь остальной мир укрылся в укрытиях. Мы здесь, одни.

И это не имеет никакого смысла.

— Когда ты прилетел на Шпицберген? — Это не могло быть в течение последних трех дней, потому что не было никаких входящих боев. Шпицберген хорошо связан с Осло и Тромсё в пик сезона, но он начнется только в середине марта.

Так что… Йен, должно быть, пробыл здесь несколько дней. Но почему? Он является начальником инженерного отдела в нескольких проектах роверов, а команда Serendipity приближается к критической точке. Нет никакого смысла в том, чтобы один из их ключевых сотрудников находился сейчас в другой стране. К тому же, инженерная составляющая этого АМАСЕ минимальна. Только доктор Мерел и я. Все остальные члены — геологи и астробиологи, и…

Какого черта Йен здесь? Какого черта НАСА послало старшего инженера на спасательную операцию, которая даже не должна была состояться?