Оазисы (СИ) - Цзи Александр

— Вы должны понимать, уважаемые Пилигримы, — продолжал он мягким тоном, — у нас в Санти Малые Советники всегда немного… завидуют Большим Советникам и… э-э-э… хотят поменяться местами. Титул значит здесь немало. Поэтому неудивительно, что покойный Пракаш, да позволит Слоноликий его душе благополучно реинкарнировать, наговорил про меня всяких гадостей…

— Любопытно, чего он стремился достичь, клевеща на вас нам, Пилигримам? — спросил Алан.

Нараян развел ручками, круглое лицо умильно вытянулось.

— Кто знает, что творилось у него под тюрбаном? Теперь уже никто не скажет… Чего он хотел достичь, понося мое имя перед Пилигримами? Испортить отношения с вами? Кто знает…

— Рыцарь Дербей назвал его предателем, — вспомнил Алан. Он сжал кулаки, боясь сорваться, заорать на толстяка, вытрясти из него правду… Рядом шевельнулся Матиас. Алан бросил на него косой взгляд: всё в порядке.

— Вполне допускаю, что Пракаш предал своего пособника, — быстро сказал Нараян.

Алан перевел дух. Скользкий этот тип, Нараян! Не зря занимает свой высокий пост. Алана охватило отчаяние. Неужели он не сумеет ничего доказать?

— То есть вы отрицаете…

— Полностью отрицаю. Не знаю, какие темные делишки творил покойный Пракаш Махендра, но, похоже, он поплатился за это, да простит меня Слоноликий за злые — но справедливые — слова.

— Пракаш также говорил, что вы куда-то отослали слуг из здания, — почти выкрикнул Алан. Он хватался за соломинку. — Малый Советник не обладает достаточными полномочиями, чтобы куда-то переводить слуг. Это было сделано по желанию Рыцарей…

Толстощекое лицо Нараяна налилось кровью.

— Ты меня обвиняешь, мальчик? Да, я отправил слуг во дворец к Его величеству, скоро наш повелитель будет праздновать день рождения. Они нужны для подготовки к празднеству. И что? В чем мой проступок? Еще раз заявляю: я ничего не знаю о Рыцарях Дебрей и ничего не замышляю ни против Санти, ни против уважаемых Пилигримов, ни против других Оазисов. Мне очень жаль ваших погибших, и жаль, что это прискорбное событие случилось на земле Оазиса Умиротворения. Я приложу все усилия, чтобы найти убийцу. Но лично я никак не связан с этим. Индра видит!

— Мы пришли на игру без козырей, — прогудел Димитрий тоскливо. — Нечем крыть. Пошли отсюда, парни.

— Нет! — вырвалось у Алана. — Я требую аудиенции у Его величества Царя Санти!

Матиас вздохнул, не пытаясь более помешать упрямому коллеге.

Требование вызвало у Большого Советника неожиданную реакцию. Он не возмутился, не принялся переубеждать Алана, уверять, что Царя нельзя просто так отвлекать от государственных дел. Нараян лишь хитро улыбнулся и медовым голоском произнес:

— Конечно, как пожелаете. Его величество Раджа Двадцать Первый примет вас после обеда.

— Ну и чего ты добьешься разговором с царем? — пробурчал Матиас на пути обратно в Дом Лотоса. — Этот старый черт, видно, ничего не решает в этом месте.

— Я должен использовать все возможности, Матиас. — Алан говорил тихо и твердо. Впервые за долгое время он чувствовал каждой клеточкой, что поступает правильно. Откуда явилась эта уверенность, он не знал. Интуиция подсказывала, что речь идет не о банальной мести или восстановлении справедливости. Ставки гораздо выше.

Матиас ничего не ответил. Непонятно было, согласен ли он с Аланом или предпочитает не углубляться в спор. Димитрий и Тэн тоже были непривычно молчаливыми.

В молчании дошли до Дома Лотоса.

Вокруг кипела жизнь Санти. Прогуливались слоны с пассажирами, полуобнаженные бородачи медитировали на тротуарах под пальмами. Все эти вещи едва касались краешка сознания Алана.

Дом Лотоса охранялся стражниками. Пилигримов, впрочем, впустили без разговоров.

Заслышав голоса мужчин, из внутренних покоев выбежали Рене и Кассия.

— Что с нами будет? — крикнула Рене. — Я не хочу здесь оставаться! Ужасное место! Заберите меня домой, пожалуйста! Я хочу в Грейстоунхилл!

У нее началась истерика. Димитрий уверенно обхватил ее за плечи и прижал к могучей груди. Более чем фривольный жест ничуть не возмутил блондинку; наоборот, он прижалась к волосатому, грубому и не всегда приятно пахнущему Пилигриму и горько расплакалась.

Кассия посмотрела на них покрасневшими глазами, потом перевела взгляд на Алана. У того мелькнула мысль обнять ее, как Димитрий Рене, но тело не желало двигаться, и он не тронулся с места.

Впрочем, Кассия вовсе не нуждалась в объятиях.

— Я верну вас домой, — сказал он.

— Я не хочу домой, — тихо, почти шепотом ответила Кассия.

“Почему же ты так не любишь родной Оазис? — хотел спросить Алан. — Ведь больше тебе некуда идти!”

— Тогда… — проговорил Алан с трудом. — Тогда твоя судьба незавидна…

Кассия вздрогнула. Опустила глаза. И, развернувшись, медленно ушла в покои.

Кто-то потянул Алана за рукав. Он обернулся — Тэн.

— Надо думать, Алан, что делать дальше! Эмиль хоронить, девушка-невеста хоронить, мертвые остаться, мы идти живые. Живые идти другой дорога. Какой дорога? Надо думать.

С тяжелым сердцем Алан признал, что старина Тэн прав. У живых и мертвых разные пути.

— Мы решим это после аудиенции с царем, — сказал Алан Тэну.

Пилигримов препроводили пред сияющие очи Его величества Раджи Двадцать Первого с помпезностью, свойственной Оазису Санти. Пилигримы прошли по мягчайшему ковру цвета крови по колоссальному коридору. По обеим сторонам стояли охранники, придворные, слуги и прочие личности, все — в разноцветных одеждах, так что пестрело в глазах.

Высокие золотые двери распахнулись перед странниками Дебрей, пропуская в тронный зал.

К удивлению Алана, тронный зал был не больше коридора, ведущего к нему, и людей в нем почти не было. Тем не менее, трон из украшенного искусной резьбой имелся, и стоял, как полагается, в конце зала. С двух сторон от него возвышались два могучего телосложения охранника с большими кривыми саблями наголо.

Алан уверенно пошел вперед, к трону. В десяти метрах замер. Его спутники тоже остановились, растерянно хлопая глазами.

Его величество Раджа Двадцать Первый с любопытством наблюдал за визитерами. Он был одет в белоснежный длиннополый сюртук со стоячим воротничком и широкие шаровары, на голове поблескивал стразами тюрбан с павлиньим пером. Ни усов, ни бороды Его Величество не носил по той простой причине, что в десять лет растительность на лице не появляется.

— А старый маразматик неплохо сохранился, — пробормотал Матиас.

— Что за черт? — вырвалось у Димитрия. Он покосился на каменные физиономии стражников и добавил: — Прошу прощения…

Пилигримы, справившись с оторопью, низко поклонились. Раджа нетерпеливо кивнул, его смуглое лицо буквально светилось от любопытства.

— Всё понятно, — шепнул Алан Матиасу, кланяясь. — Старый царь умер, новый Царь — ребенок, и толстяк этим пользуется…

— Кхм, — Матиас кивнул.

— Пилигримы приветствуют тебя, о, Царь Санти, Раджа Двадцать Первый! — громко и отчетливо сказал Алан. Прозвучало, по его мнению, ужасно фальшиво и напыщенно. — Мы хотели…

— Это же прекрасно! — выкрикнул Раджа тонким голоском. — Надо было сразу требовать аудиенции со мной! Подумать только, Пилигримы! Я обожаю истории о вас. Скажите, а Твари правда душат Оседлых, попавших в Дебри, стальным руками? У них есть детеныши? Как они размножаются?

Пилигримы переглянулись.

Алан понимал теперь, почему Нараян улыбался такой ехидной улыбкой. Знал, жирная сволочь, что толку от аудиенции не будет.

— Ну что, Алан, — прошептал на ухо Димитрий, — ты хотел с царем поболтать, ты получил эту возможность. Давай отвечай, как Твари размножаются…

Похороны состоялись на следующий день. Единогласно решили хоронить Эмиля, Клэр, Марию и Миранду в Дебрях, хотя Нараян предлагал организовать похороны в Санти “в соответствии с обычаями усопших”.

Ночью перед похоронами Пилигримы дежурили по очереди, несмотря на усиленную охрану вокруг Дома Лотоса. Но Рыцари Дебрей не вернулись. Алан почему-то и не ждал их. Если бы в их планы входило уничтожение всех Пилигримов из группы Эмиля, они бы сегодня уже не дышали.