Хроники Нового Вавилона - Любовь Паршина

Тут Николаю пришла на ум и вовсе крамольная мысль – что если и тут еще кто-то живет? Да, казалось бы, все знают, что вода и воздух Европы отравлены. Но не могла же ненависть, разлившаяся по Северному полушарию, отравить всю оставшуюся Землю! Это ведь невозможно. Мир слишком велик, слишком сложен…

Что если кто-то сумел тут выжить, приспособиться? Или, положим, не прямо здесь, а в той же Австралии, на островах Океании, на Огненной Земле или в глухой тайге, в Сибири.

«Нет, полно! Полно! – одернул себя Николай. – Разве мы бы тогда о них не знали? Даже если бы власти и скрывали, то люди бы узнали рано или поздно».

Но как Николай ни успокаивал себя, навязчивая мысль о возможности жизни на Земле никак не шла у него из головы.

Спать ему уже совершенно не хотелось, и он с охотой согласился дежурить первым (каждую ночь они бодрствовали по очереди на случай возможных непредвиденных обстоятельств). Однако, стоило Джереми Блейку и Бруксу уснуть, Николай едва не пожалел о своем выборе: теперь его начало глодать желание взять да и проверить, выйти во внешний мир без защитного костюма.

Ко всему прочему, еще и крышка верхнего люка была проложена резиной, при желании ее можно было открыть практически бесшумно.

Надеясь отогнать странные, почти бредовые мысли, Николай стал прохаживаться вокруг стола, но, проходя мимо спящих спутников, видел, что сон их безмятежен и крепок.

Николай спустился в брюхо «паука» (А что такого? Он решил проверить, все ли в порядке в отсеке управления…). Первым ему попался на глаза наружный термометр: он показывал +18 по Цельсию. На берегу Ла-Манша стоял теплый вечер. Нет, преодолеть дьявольское наваждение было решительно невозможно! Николай вернулся в жилой отсек. Там он тихо достал из аптечки целое полотнище марли и смочил его водой из графина, гнездившегося в лунке в центре стола. Затем отстегнул от фуражки и надел защитные очки. Эксперимент экспериментом, а рисковать зрением он не собирался.

Закончив приготовления и чувствуя себя совершенным безумцем, Николай взобрался по лесенке к самому люку и стал медленно поворачивать ручку клапана.

Перебравшись в тамбур, Николай закрыл за собой крышку люка и выждал с минуту. Наконец, стараясь не раздумывать, он приложил марлю к лицу и открыл верхний люк, ведущий наружу.

Тепло.

Так, что-то он позабыл.

Ах да, дышать!

Убедившись, что влажная марля плотно прилегает к лицу, Николай сделал вдох. Медленно выдохнул, а затем вдохнул. Да, теперь он ощущал горьковатый запах паров и пыли, но дышать мог! На радостях он попытался сделать неглубокий вдох без марли, но его горло тут же перехватило, а легкие сдавило приступом кашля. Снова прижав к лицу марлю, Николай немного отдышался и вернулся в вездеход. Тут же достал из шкафчика флягу с коньяком, нацедил половину ее серебряной крышечки и залпом выпил.

Его утомленные спутники спали и ничего не слышали. С одной стороны, хорошо, что никто не задавал вопросов, не говорил, какой он сумасшедший, но с другой – он остался один на один со своей безумной вылазкой.

3. Старые планы

Наутро, за завтраком Николай между делом поведал спутникам о своей вылазке.

– Осмелюсь спросить, сэр, в своем ли вы были уме? – покачал головой Брукс.

– В каком своем уме? – махнул рукой Джереми. – Он же русский! И все же, Николас, нельзя было так рисковать. Неужели ты плохо учился в школе и не запомнил, что воздух Земли – ядовит?

– Захотел проверить сам. И потом – мне показалось, что это я не вполне приспособлен…

– Бежавших с заводов рабочих очень скоро находят в пустынях под Вавилоном. И если верить патологоанатомам, умирают они довольно мучительной смертью. Но скажи мне, что было бы, если бы ты потерял сознание и остался лежать в тамбуре? Как бы мы с Бруксом смогли выбраться и забрать тебя?

Николай сник. Наконец-то до него дошел весь подлинный ужас его затеи. Как он мог так рисковать своей жизнью и безопасностью товарищей?

Однако Джереми продолжил:

– И все же, на приеме в честь нашего возвращения обязательно расскажи об этом. Такой опыт любопытен настолько же, насколько и безумен.

В последние часы их путешествия, когда казалось, что они уже почти были дома, вдруг произошло непредвиденное.

Пыльный холм, по которому взбирался «паук», оказался заметенной песком и прахом крышей какого-то ветхого строения. Крыша, разумеется, рухнула, и «паук» повалился на бок, окруженный взметнувшейся черной тучей. Раздался неприятный хруст и жалобное скрипение.

Через несколько минут, поняв, что сами они в порядке, путешественники решились вновь надеть защитные костюмы и выйти наружу. К общему ужасу, оказалось, что у «паука» сломана одна из шести его ног. Да и повалился он крайне неудачно – так, что без помощи подъемников или, по крайней мере, десятка крепких мужчин, вряд ли смог бы теперь подняться.

Какое-то время все трое стояли и с горечью и совершенным бессилием взирали на своего искалеченного монстра. Им ничего не оставалось, кроме как продолжить путь своим ходом. Конечно, о том чтобы в назначенный срок достичь нужного подъемника, не могло быть и речи – надо было хотя бы подняться на Вавилон до темноты. К счастью, они уже находились под жилой частью полиса, и главной целью становились поиски действующего подъемника, предназначенного для остановки на поверхности Земли.

С собой взяли только необходимое: фляги с водой, фонарь, карты и фотопластины в герметичном ящике.

– За остальным, может быть, вернемся в следующий раз, – вздохнул Джереми, запирая вездеход.

Судя по имевшимся у них сведениям, ближайший подходящий им подъемник находился более чем в десяти километрах от места аварии. Успеть надо было до заката, и мешкать не стоило, тем более что под Вавилоном и без того было сумрачно круглые сутки.

Николаю казалось, что они, как дети, идут по огромному чердаку – по ровному пыльному полу, на котором взрослые строители позабыли всяческие мусор и ветошь.

Цель своего пути они заметили задолго до того, как достигли ее. Подъемник с выходом на поверхность имелся при угольном заводе. Вентиляция завода была проведена не только наверх, но и вниз, под днище полиса: клубы пара и дыма, окрашенные отблесками пламени, манили лучше любого путеводного маяка.

Колонна подъемника была в обхвате шире древнего баобаба. Дверца, ведущая внутрь, проржавела и оказалась на треть занесена песком, из-за кромки бархана выглядывал тонко вычеканенный герб Нового Вавилона, который использовался еще при стройке – грузы, отмеченные этим гербом, были неприкосновенны, их кража или порча карались с особой жестокостью. Две шестеренки – маленькая, прицепившаяся к большой, скрывающей в себе слившиеся, словно в поцелуе, лики Луны и Солнца – стали когда-то символами нового мира и новой жизни…

Снаружи открыть дверь, разумеется, было невозможно, так что Джереми поднял с земли крупный камень и стал ритмично стучать по стальной стене. Стук раздавался внутри колонны гулким эхом, и вскоре, будто в ответ на него, сверху послышался скрежет механизмов. Ошибки быть не могло – с Вавилона за ними спускались люди.

Наконец, скрежет прекратился – подъемник замер на уровне поверхности – и дверь открылась. Открылась, чтобы затем мгновенно захлопнуться, едва впустив троих путешественников.

Рабочие, пара здоровых ребят, смотрели на них, как на привидений, и в первые мгновения даже не знали, что сказать. Правда, то, что под респираторами оказались обычные человеческие лица, их немного успокоило.

– Я – лорд Джереми Блейк, – кратко представился Джереми. – Со мной мои спутники – Николай Дурново и Джонатан Брукс, мой механик. Мы совершали путешествие на вездеходе, но он, к сожалению, вышел из строя. Так что ваш подъемник – наш единственный путь домой. Благодарю вас, господа.

Рабочие, похоже, не поняли и половины того, что им сказали (в Нижнем городе, в отличие от Верхнего, народ все еще говорил на разных языках), но двух господ и их механика наверх отвезли. Вопросы задавать не решались.

Поднимаясь к пятнышку багрового света по темной шахте, Николай стянул с головы фуражку и вздохнул:

– Ну, почти дома.

Как оказалось, он жестоко ошибался.

Из одного завода они попали в другой, затем – в следующий. Тут Джереми Блейк впервые недоуменно тряхнул головой – судя по картам Вавилона, что имелись у него, здесь должны были начаться жилые кварталы рабочих. Но там, где по бумагам значилась зона отдыха с искусственной лужайкой, стояла закоптелая проходная.

– Ничего не понимаю. Точнее этих планов в Вавилоне нету! Почти полная копия планов Эдварда МакКлелана с внесенными им же корректировками.

Поскольку друзья лорда Блейка ждали их в совершенно ином месте, надо было, если не добраться до них как можно скорее, то хотя бы сообщить о сложившемся положении. Когда они отправились на поиски телефонного аппарата, на заводах начался пересменок – после дневной смены наступала ночная. Бесконечные коридоры, ведущие неведомо куда, наполнились невероятным количеством народа. Заплутавшим путешественникам не оставалось ничего другого, кроме как встать на высокий выступ у самой стены и ждать, пока людской поток иссякнет. А поток этот в какой-то момент показался вовсе бесконечным… Здесь, в Нижнем городе вообще было очень скудное освещение. Электрические лампы имелись только в нескольких виденных цехах, в основном же помещения освещались при помощи газа, а кое-где и вовсе – масляных фонарей. Здесь, в переходе добрая половина таких фонарей погасла или разбилась, уступив место привычной для рабочего люда темноте, и толпа людей двигалась однородной массой от одной светлой прорехи до другой. Затем все закончилось, и путники отправились на поиски управляющего хотя бы одного завода. Однако дальше надзирателей они пробиться не смогли, да и те, похоже, вовсе не понимали, с кем говорят, и чего странным господам надо.