Хроники Нового Вавилона - Любовь Паршина

– Обнаружил в тайном будуаре Ирины. У княжны была обширная переписка, но этого поклонника она выделяла среди прочих.

– Письма не подписаны…

– Увы! Зато все начинаются со слов «Вы знаете, кто я…». Однако близких отношений с Ириной у него не было – судя по тому, что и как он писал. Как он писал… Странное сочетание личной робости и почти научной уверенности в том, что Ирина – исключительное существо. Можно сказать, что натура эта довольно романтичная. Но странная – вероятно, он привык себя сдерживать. Этот человек был влюблен безнадежно и не имел никаких шансов. Это житель Верхнего города, но физически сильный. Руки привыкли к тонкой работе… Если, конечно, он и есть наш убийца.

Лефрой усмехнулся.

– Житель Верхнего города, привычный к работе, но знакомый с Ириной Гагариной – это действительно сужает круг подозреваемых.

– Но я пока не уверен, что убийца именно он! Кстати, у нашего маньяка странная логика, которую я пока не вполне понимаю. Он указал мне путь в будуар Ирины, где он побывал до и после преступления, и где она хранила письма.

– Каким образом он это сделал?

– Оставил улику возле потайной двери на чердаке, – Грево кивнул на саквояж, устроившийся в кресле напротив. – Шкатулку с отрезанной частью лица Ирины и с пустой ампулой. Уверен, что остатки вещества в ампуле совпадут с тем, что нашли в крови жертвы. Как вам, мистер Лефрой?

– Если все так, то это похлеще подарка к Рождеству. Мы имеем дело с психом.

– Нам попался очень интересный псих. Такого еще не было в истории Альфа-Вавилона.

Грево поднялся в кресла, шагнул было к окну, но раздумал и приблизился к трехмерной модели города. Металлическая махина в человеческий рост стояла в центре кабинета начальника полиции и, мерцая маленькими огоньками, то засыпала, то вновь просыпалась, словно бы жила.

Грево решительно потянул на себя один из секторов, и модель покорно открылась, явив свое нутро.

– Иногда не задумываешься, насколько этот город огромен…

Лефрой, который все это время ожидал продолжения речи, опомнился:

– Я бы предпочел, чтобы этот «интересный псих» никогда бы не появлялся, – заметил он, деловито составляя блюдца и чашку на поднос и отодвигая его прочь от себя. Затем он щелкнул тумблером радиосвязи с секретарем: – Майлз, свяжитесь, пожалуйста, с лабораторией Академии…

– Пусть ваши люди, Лефрой, – продолжил детектив, – следят за домом Гагариных и за каждым его обитателем, если тому вздумается покинуть его пределы. И за Николаем Дурново в том числе – он уже практически член семьи и очень важный фигурант дела.

Спустившись в лабораторию вслед за уликами, Грево взглянул на результаты вскрытия и анализа крови Ирины. Обнаруженное в крови вещество, насколько он мог судить, действительно соответствовало тому, что он нашел в ампуле – оставалось только дождаться официальных результатов. Помимо собственных исследований, сотрудники Скотленд-Ярда намеревались передать ампулу и результаты работы в Академию наук – тамошние специалисты легко смогут воссоздать это вещество в большом объеме.

– Результаты будут готовы к вечеру, – пообещал мистер Сэлз. – Быть может, удастся подключить кое-кого из Академии наук. Думаю, это покажется им интересным.

– А возможно ли узнать в Академии, кто занимался исследованиями в области анестезиологии? – спросил Грево. – Вещество новое и не похоже ни на что, встречавшееся мне прежде. Вероятно, что имен в предполагаемом списке окажется немного…

– Я понял вас, сэр. Конечно, мы отправим в Академию официальный запрос.

Прямо из Скотленд-Ярда Грево позвонил домой. Миссис Тернер доложила ему, что не далее, как десять минут назад звонил джентльмен, представившийся Николаем Дурново и желавший поговорить с детективом, но решительно никакой информации более не сообщивший.

– Благодарю вас, миссис Тернер, за ценные сведения. Хорошего вам дня, буду поздно, – отрапортовал Грево.

Не мешкая, он отправился в дом Гагариных. Николая встретил буквально на пороге – осунувшегося, с темными кругами под глазами и в старомодной одежде. Похоже, смену гардероба ему достали из закромов старого князя.

Новый Вавилон, с его тягой к роскоши, казалось, вовсе забыл едва начавшийся двадцатый век – в его моде, и в искусстве царил кичливый пасынок века девятнадцатого.

Впрочем, серый костюм строгого довавилонского фасона и кроя был Николаю впору и к лицу.

– Господин Грево, доброе утро. Слава Богу, это вы! Заслышав механический экипаж, я решил, что снова явились эти стервятники.

– Журналисты?

– Если их можно так назвать. Все серьезные издания побывали у нас этой ночью. Теперь кругом шныряют шакалы из желтых газетенок.

– Как обстановка в доме?

– Плохо. Узнав, что Гагарины готовы поговорить с вами, доктор Беккер немедленно приехал.

– Князь настолько плох?

– Он хворал давно, но теперь его здоровье сильно пошатнулось.

За разговором они поднялись на второй этаж, где их поджидал доктор.

– Мсье Грево, здравствуйте.

– Здравствуйте, господин Беккер. Как самочувствие господ Гагариных?

– Дмитрия Аполлоновича – прескверно. Настоятельно вас прошу, если есть возможность, подождите с беседой день-другой.

– День-другой? Доктор, к сожалению, этого я сделать никак не могу.

– Тогда разрешите мне присутствовать?

– Пожалуйста. Если вы не станете вмешиваться в разговор.

– Даю вам слово.

– Тогда приступим.

Николая все-таки оставили за порогом. Грево был не слишком доволен даже тем, что со всей княжеской семьей придется говорить разом.

Спальня князя оказалась небольшой и сумрачной.

Когда Грево и доктор вошли, Дмитрий Аполлонович как раз усаживался в свое передвижное кресло под присмотром жены и дочери, но сам. Старик не хотел принимать посетителя, сидя среди подушек и перин – он отчаянно желал показать, что держит удар судьбы. Выглядел он также безупречно – одежда цивильная и опрятная, волосы и борода расчесаны и лежат мягкой снежной волной. Он сдерживал свои эмоции, но никак не мог скрыть того, что события прошедшей ночи состарили его на десять лет. Старая княгиня выглядела совершенно растерянной и подавленной, глаза ее были красны, руки терзали носовой платок. Княжна Мария была бледна, но держалась с невероятными спокойствием и достоинством, поддерживая старых родителей, наверное, одним своим примером.

Княгиня и княжна, поприветствовав детектива, сели в кресла поодаль от Дмитрия Аполлоновича. Доктор опустился на кровать сразу за его спиной, Грево указали на выставленный в центр ковра стул.

– Позвольте, прежде всего, выразить вам мои искренние соболезнования, – начал Грево. – Я сделаю все, чтобы найти и поймать этого… это чудовище.

– Прежде всего, могу ли я спросить вас? – проговорил князь.

– Разумеется.

– Этим делом занимается полиция. Зачем к расследованию привлекли вас?

– Меня привлекают в особых случаях. Без полиции наш славный город, разумеется, не смог бы существовать. Но у меня есть багаж практических знаний, приобретенных в ходе жизни, и знание психологии обычных людей. В том числе, жителей Нижнего города. Я часто оказываюсь ферзем в партии против преступника. Поверьте, я действительно хочу раскрыть это преступление. Это мой долг, как гражданина Нового Вавилона! Разрешите мне помочь…

– Что ж… – вздохнул князь, похоже, удовлетворенный ответом. – Можете рассчитывать на нас. Приступайте.

– Прежде всего, расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы видели Ирину в последний раз.

– Я видел ее за завтраком. Потом она ушла в свою комнату и больше не появилась.

– Да, – подтвердила Ольга Сергеевна. – Я только заглянула к ней около восьми часов, напомнила, чтоб она поторопилась. Сказала, что гости скоро начнут прибывать…

Конец ознакомительного фрагмента.