Помутнение - Филип Киндред Дик

— И донес из мести, без всякого сомнения. Ох уж эти торчки — то и дело стучат друг на дружку. Да, Арктора он, по-видимому, знает довольно близко.

— Верный друг, — криво усмехнулся Фред.

— Ладно, нам это на руку. В конце концов, вы сами занимаетесь тем же.

— Я это делаю не из злобы.

— А из каких соображений?

— Будь я проклят, если знаю, — подумав, сказал Фред.

— Теперь так, Уикса отставляем, — распорядился Хэнк. — Пока главный объект вашего наблюдения — Боб Арктор. У него есть второе имя? Он употребляет инициал…

Фред издал сдавленный механический звук.

— Почему Арктор?

— Тайное финансирование, загадочное времяпрепровождение, множество врагов… Какое у него второе имя? — Хэнк в ожидании занес ручку над листом бумаги.

— Послтуэйт.

— Как это пишется?

— Хрен его знает, спросите что полегче.

— Так… Послтуэйт… — пробормотал Хэнк, выписывая буквы. — Что за имя, интересно…

— Валлийское, — ответил Фред. Он едва слышал, перед глазами все плыло. — Вы что, собираетесь поставить его квартиру на прослушивание?

— Установим новую голографическую систему, это еще лучше. Думаю, вам понадобятся записи и распечатки. — Хэнк начал писать.

— Видимо, да, — пробормотал Арктор-Фред. Он чувствовал, что отключается, и мечтал о том, чтобы все скорее закончилось. И еще: закинуться бы парой таблеток…

Напротив него бесформенное пятно что-то писало и писало, заполняя бланки и требования на оборудование, с помощью которого он должен будет установить круглосуточное наблюдение за своим собственным домом, за самим собой.

* * *

…Вот уже больше часа Баррис возился с самодельным глушителем, смастеренным из подручных средств стоимостью одиннадцать центов. Он почти добился цели, располагая лишь алюминиевой фольгой и куском пористой резины.

В ночном мраке заднего двора дома Боба Арктора, среди мусорных куч и зарослей кустарника, Баррис готовился произвести пробный выстрел.

— Соседи услышат, — беспокойно проговорил Чарлз Фрек. Он опасливо косился на освещенные окна окрестных домов; должно быть, смотрят себе телик или покуривают травку.

— Здесь сообщают только об убийствах, — сказал Лакмен, держась в стороне.

— Зачем тебе глушитель? — спросил Барриса Фрек. — Глушители запрещены.

— В условиях нашего вырождающегося общества и всеобщей испорченности каждый стоящий человек должен быть постоянно вооружен, — мрачно заявил Баррис. — Для самообороны.

Он прищурил глаза и выстрелил. Раздался дикий грохот, на время оглушивший всех троих. Вдали залаяли собаки.

Баррис с улыбкой стал разворачивать алюминиевую фольгу. Ему, казалось, было забавно.

— Вот так глушитель… — выдавил Чарлз Фрек, ожидая появления полиции. Десятка полицейских машин.

— В данном случае звук скорее усилился, — объяснил Баррис, показывая Лакмену кусок прожженной резины. — Но в принципе я прав.

— Сколько стоит этот пистолет? — спросил Чарлз Фрек. Он никогда не держал пистолета. Несколько раз у него были ножи, но их вечно крали.

— Пустяки, — ответил Баррис. — Подержанный, как этот, — около тридцати долларов. — Он протянул пистолет Фреку, и тот с опаской попятился. — Я продам его тебе, ты обязательно должен иметь оружие, чтобы защищаться от обидчиков.

— Их хоть пруд пруди, — иронично вставил Лакмен. — Видел на днях объявление в «Лос-Анджелес таймс»? Предлагают транзисторный приемник тому, кто удачнее всех обидит Фрека.

— Хочешь, я дам тебе за него тахометр Борга-Уорнера? — предложил Фрек.

— Который ты спер из гаража того парня напротив, — ехидно заметил Лакмен.

— Ну и что, пистолет небось тоже краденый, — обиделся Фрек. Почти все стоящие вещи были когда-нибудь украдены: это лишь указывало на их ценность. — И кроме того, тот парень первым его спер: эта вещь переходила из рук в руки раз пятнадцать. Наверняка очень клевый тахометр.

— Откуда ты знаешь, что он его спер? — ухмыльнулся Лакмен.

— Ха, да у него их восемь штук в гараже, и из всех торчат отрезанные провода. Откуда бы он их еще взял? Может, пошел и купил? Восемь тахометров?

Лакмен повернулся к Баррису:

— Я думал, ты корпишь над цефаскопом. Уже сделал?

— Я не могу сидеть над ним день и ночь: работа очень сложная, — объяснил Баррис. — Мне нужно отдыхать. — Он отрезал перочинным ножиком еще один кусок пористой резины. — Этот будет совершенно бесшумным.

— Боб думает, что ты работаешь над цефаскопом, — пробормотал Лакмен. — Лежит сейчас в постели и думает, а ты тут лупишь из пистолета. Ты ведь сам соглашался с Бобом, что должен отработать долг за квартиру…

— Ага, сейчас… — надулся Баррис. — Тщательная кропотливая работа по реконструкции поврежденной электронной схемы стоит…

— Ладно-ладно, давай стреляй из своего чуда света за одиннадцать центов, — ухмыльнулся Лакмен и рыгнул.

* * *

С меня довольно, думал Боб Арктор.

Он лежал в темной спальне, слепо глядя в потолок. Под подушкой был его полицейский револьвер: он автоматически достал его из-под кровати и положил поближе, когда услышал выстрел в заднем дворе. Чисто машинальное действие, направленное против любой и всяческой опасности.

Но револьвер под подушкой не защитит от такого изощренного коварства, как порча самой дорогой и ценной вещи. Вернувшись домой после доклада Хэнку, Арктор сразу же проверил остальное имущество, особенно машину. В такой ситуации машина — самое главное. Что бы ни происходило, кем бы ни был таинственный враг, следует быть готовым ко всему. Какой-то ополоумевший торчок старается ему нагадить, не попадаясь на глаза. Даже не человек, а скорее ходячий и укрывающийся симптом их образа жизни.

А ведь было время, когда он жил не так. Не надо было прятать под подушкой револьвер, и один псих не стрелял ночью во дворе бог знает с какой целью; а другой псих (впрочем, может, и тот же самый) не ломал невероятно дорогой цефаскоп, который всем приносил радость… В те дни жизнь Роберта Арктора текла иначе: у него была жена как все жены, две маленькие дочурки, приличный дом, чистый и прибранный. Даже газеты всегда подбирали с дорожки и относили в мусорный бак. Иногда их читали… Но однажды, вытаскивая из-под раковины электропечь для попкорна, Арктор ударился головой об угол кухонной полки. Острая боль, такая внезапная и незаслуженная, каким-то образом прочистила ему мозги. Он осознал, что ненавидит не полку — он ненавидит задний дворик с газонокосилкой, гараж, центральное отопление, дорожку перед домом, изгородь, сам проклятый дом и всех, кто в нем живет. Он захотел уйти, он захотел развода. И получил что хотел почти сразу. И вступил постепенно в новую суровую жизнь, где всего этого не было.

Возможно, ему следовало бы пожалеть о своем решении. Однако сожаления он не испытывал. Та жизнь была