Помутнение - Филип Киндред Дик

* * *

Они оставили машину на стоянке магазина «7–11» и вошли внутрь. Как обычно, у стойки с журналами стоял здоровенный коп и притворялся, будто читает. Чарлз Фрек хорошо знал, что на самом деле он рассматривает входящих, поджидая потенциального грабителя.

— Что мы здесь берем? — спросил Чарлз у Барриса, беспечно прогуливавшегося вдоль стоек с товарами.

— Баллон «Солнечного».

— Средство от загара? — Чарлз Фрек не верил своим ушам. С другой стороны, кто знает?

Баррис подошел к прилавку — была его очередь платить.

Они купили «Солнечный», опять прошли мимо копа, и Баррис в два счета, не обращая внимания на дорожные знаки, домчался до дома Боба Арктора.

Выйдя из машины, Баррис достал с заднего сиденья опутанные проводами предметы. Среди груды электронных приборов Чарлз Фрек узнал вольтметр и паяльник.

— Зачем это? — спросил он.

— Предстоит долгая и трудная работа, — ответил нагруженный Баррис, подойдя к двери. Он передал Чарлзу ключ. — И наверное, мне за нее не заплатят. Как обычно.

Чарлз Фрек отомкнул дверь. К ним тут же, преисполненные надежды, бросились два кота и собака, но Чарлз и Баррис, осторожно оттеснив их ногами, прошли на кухню. Здесь и находилась знаменитая лаборатория — кучи бутылок, всякого хлама и непонятных предметов, которые Баррис притаскивал отовсюду. Он верил не столько в аккуратность, сколько в озарение: чтобы достичь цели, надо уметь использовать первое, что попадется под руку. Скрепки, клочки бумаги, разрозненные детали от сломанных механизмов — все шло в ход. Фрек невольно подумал, что так бы выглядела мастерская, где проводят свои эксперименты крысы.

Первым делом Баррис оторвал пластиковый пакет из рулона возле раковины и опорожнил туда аэрозоль.

— Бред какой-то… — пробормотал Чарлз Фрек. — Полный бред.

— Знай, что на производстве кокаин умышленно смешивают с маслом, — бодро комментировал свои действия Баррис, — таким образом, что извлечь его невозможно. Одному мне благодаря глубокому знанию химии доподлинно известно, как это сделать. — Он обильно посолил клейкую густую массу и вылил ее в стеклянную банку. — Теперь охлаждаем, — продолжал Баррис, довольно ухмыляясь, — и кристаллы кокаина поднимаются наверх, так как они легче воздуха. То есть масла, я имею в виду. Конечная стадия, разумеется, мой секрет, но скажу, что она включает в себя сложный процесс фильтрования.

Баррис открыл холодильник и аккуратно поставил банку в морозильную камеру.

— Сколько там ее держать? — спросил Чарлз Фрек.

— Полчаса.

Баррис закурил самокрутку и уставился на кучу электронных приборов, задумчиво потирая бородатый подбородок.

— Даже если ты получишь целый грамм чистого кокаина, я не могу использовать его на Донне, чтобы… ну, залезть ей под юбку. Я вроде как покупаю ее, вот что получается.

— Обыкновенный обмен, — наставительно поправил Баррис. — Ты ей делаешь подарок, и она тебя одаривает… самым ценным, что есть у женщины.

— Она почувствует, что ее покупают. — Фрек достаточно общался с Донной, чтобы понимать это. Донну на мякине не проведешь.

— Кокаин — возбудитель, — проговорил Баррис вполголоса, перенося приборы к цефалохромоскопу — бесценной собственности Боба. — Она нанюхается и будет счастлива дать себе волю.

— Чушь! — решительно заявил Чарлз Фрек. — Ты говоришь о подружке Боба Арктора. Он — мой приятель и человек, с которым вы с Лакменом живете под одной крышей.

Баррис на секунду поднял свою косматую голову и некоторое время не сводил с Чарлза Фрека глаз.

— Ты очень многого не знаешь о Бобе Аркторе. Да и мы все. Твой взгляд наивен и упрощен. Ты ему слишком веришь.

— Он парень что надо.

— Безусловно. — Баррис кивнул и улыбнулся. — Вне всякого сомнения. Один из самых лучших в мире. Но я начал замечать в нем — мы начали замечать в нем, те, кто наблюдает за Арктором пристально и внимательно, — определенные противоречия. Как в структуре его личности, так и в поведении. Во внутренней сущности, так сказать.

— Что ты имеешь в виду?

Глаза Барриса заплясали за зелеными стеклами очков.

— Твой бегающий взгляд мне ни о чем не говорит, — заявил Чарлз Фрек. — А что случилось с цефаскопом, почему ты в нем копаешься?

— Загляни, — предложил Баррис, положив прибор набок.

— Провода обрезаны. И еще, похоже, кто-то устроил несколько коротких замыканий… Чья это работа?

Веселые и всезнающие глаза Барриса заплясали с особым удовольствием.

— Твои дурацкие намеки мне на хрен не нужны, — после напряженного молчания сказал Чарлз Фрек. — Кто испортил цефаскоп? Когда ты это обнаружил? Арктор ничего мне не говорил, а я его видел только позавчера.

— Наверно, тогда он еще не был готов об этом говорить, — заметил Баррис.

— Так, — зловеще протянул Чарлз Фрек. — Насколько я понимаю, ты тут мне загадки загадываешь. Пожалуй, отправлюсь-ка я лучше в «Новый путь» и сдамся на воздержание и буду лечиться и жить с простыми парнями. Все лучше, чем иметь дело с такими шизиками, как ты, которых я никак не могу понять. Намекаешь, что Боб сам раскурочил цефаскоп? Испортил самую дорогую свою вещь? Что ты хочешь сказать? Лучше бы я жил в «Новом пути», где мне не пришлось бы выслушивать все это многозначительное дерьмо, в которое я ни хрена не въезжаю. Каждый день одни ошизевшие торчки — то ты, то еще кто-нибудь! — Он яростно стиснул зубы.

— Я не ломал прибор, — задумчиво произнес Баррис, двигая ушами, — и серьезно сомневаюсь, что это сделал Эрни Лакмен.

— А я серьезно сомневаюсь, — парировал Чарлз Фрек, — что Эрни Лакмен вообще что-нибудь повредил в своей жизни, если не считать того случая, когда он накололся на плохой кислотке и вышвырнул в окно журнальный столик. Обычно у него котелок варит лучше, чем у всех нас. Нет, Эрни не станет ломать чужой скоп. А Боб Арктор? Это же его вещь, так ведь? И что, он, значит, встал потихоньку среди ночи и сам себе сделал пакость? Нет, это кто-то другой устроил, вот что я тебе скажу.

Это запросто мог сделать ты, грязный сукин сын, подумал Чарлз. И умения у тебя хватает, и мозги твои устроены черт знает как…

— Тому, кто это сделал, место в лечебнице или на кладбище. Предпочтительно последнее. Для Боба эта штука значила все. Я видел, как он ее включает, едва вернется домой с работы. У каждого есть что-то, чем он особенно дорожит. У Боба был скоп. И сотворить такое… Черт!

— Это-то я и имею в виду.

— Что это ты имеешь в виду?