Первым делом самолеты! Истребитель из будущего - Александр Баренберг

Совещание проходило в Кремлевском кабинете Сталина. Народу собралось не очень много, только основные «игроки». От военных присутствовали: нарком обороны Тимошенко, недавно назначеный начальник генштаба Мерецков, заместители наркома обороны Шапошников, Кулик, Буденный, начальники — ГРУ Голиков, Главного Автобронетанкового управления Федоренко, Главного управления ВВС Рычагов, Оперативного отдела генштаба Ватутин и его заместитель Василевский (приглашенный Сталиным по «наводке» Андрея как самый перспективный стратег из «молодых»), Нарком РККФ Кузнецов, ну и, конечно, председатель Комитета Обороны Ворошилов. Из гражданских — только Молотов и Берия.

Пока собирались участники, Андрей, в гражданском костюме, который он теперь по праву носил, как официально уволенный из «рядов», тихо сидел на стуле в углу кабинета, держа в руках свернутую в трубочку схему. Входящие тихо здоровались с ним, не обращая никакого особого внимания и ни о чем не спрашивая. Сидит себе человек в кабинете Вождя, значит, так надо, случайно зашедших тут не бывает. Дисциплинка среди Сталинских наркомов впечатляла, все прибыли ровно в назначеное время, ни на секунду не опоздав.

Совещание открыл Сталин. Кратко осветив ситуацию, он обратил особое внимание собравшихся на то, что сухопутных противников в Европе у Германии не осталось.

— Развитие войны в воздухе и на море в последние недели указывают и на уменьшение вероятности высадки немцев на Британских островах. У них нет для этого ни сил ни средств, а летний сезон заканчивается, скоро в Ла-Манше начнутся шторма. Есть основания предполагать, что к следующему году ситуация для немцев лучше не станет. Британия не намерена прекращать эту войну, а значит, Германия попадает в стратегический тупик, блокированная с моря и зависящая от поставок из СССР. В этой ситуации ее руководство может решиться устранить фактор неопределенности, нависающий над ее восточной границей — то есть напасть на нас.

Легкий шумок пронесся среди слушавших. Слишком уж новая сталинская оценка ситуации отличалась от прежней. Сталин положил погасшую трубку на стол и продолжил, предупреждая возражения:

— К нам в руки попал документ, представляющий из себя предварительный план разгрома СССР. Сейчас товарищ Воронов представит его вам. Кстати, кто с ним незнаком, — Вождь при этих словах хитро улыбнулся в усы, — это новый работник секретариата, занимающийся подбором материалов по специальным вопросам.

Начальник ГРУ Голиков недоуменно посмотрел на Берию. Тот, в свою очередь, незаметно пожал плечами. Руководителям обеих конкурирующих разведслужб было, разумеется, известно, что у Сталина имеются свои источники информации, но чтобы обе разведки прошли мимо такого важного документа, было просто невероятно.

— Товарищ Сталин, а это не дезинформация? — не выдержал Голиков, не обращая на Андрея, вешавшего на доску свою схему, никакого внимания. Видимо, считал его просто техническим работником. Более опытный Берия, к тому же кое-что знавший о странных обстоятельствах появления Воронова в окружении Хозяина, напротив, с интересом рассматривал его.

— Сведения получены от не вызывающего сомнений источника, — загадочно ответил Сталин. — Сам документ не является точным, план нападения пока еще находится на начальной стадии разработки.

Новость вызвала довольно бурные эмоции у генералов. Лишь Рычагов, единственный, кому был известен истинный «источник» документа, сохранял спокойствие. Что тоже не укрылось от внимательного взгляда Лаврентия Павловича.

— Итак, товарищи, — начал Андрей. — Германское руководство предполагает возможным разгром Красной Армии в течении одной летней кампании, за три-четыре месяца. Для этого, развертывание ударной группировки в составе порядка 200–250 дивизий должно быть закончено к середине-концу мая следующего года. Крайняя дата начала операции — 22 июня. Ситуация на континенте позволит сосредоточить на советской границе почти все танковые и авиационные подразделения и большую часть пехотных дивизий Германии и ее союзников. Предполагается также одновременное вступление в войну Финляндии. Для прикрытия развертывания войск будут предприняты беспрецедентные меры дезинформации. Операция начнется с массированного авианалета на советские аэродромы, штабы и военные заводы. После чего подвижные ударные группировки всех трех групп армий наносят удары по сходящимся направлениям, с целью окружить советские войска, выдвинутые к новой границе.

Андрей, с помощью указки, продемонстрировал на карте соответствующие стрелки и продолжил рассказ. Расписав все основные этапы операции, он закончил. В кабинете царила напряженная тишина.

— Это, вообще-то, творческое развитие плана Шлиффена, с учетом новейшей техники, — первым решился нарушить молчание «главный» советский военный теоретик, бывший царский полковник Шапошников. — Это нереально. Я бы сказал, попахивает дезинформацией.

— Я же сказал, что нет! — буркнул Сталин. — Предлагаю дальше обсуждать именно в этом русле.

— Если это правда, тем хуже для немцев! — воскликнул старейший сталинский соратник маршал Ворошилов. — Мы нанесем контрудары по флангам их ударных группировок. Только идиоты могут рассчитывать уничтожить Красную Армию за три месяца! С таким планом они не дойдут даже до Минска, не говоря уже о Урале!

— Французские генералы тоже так считали! И где теперь Франция? — возразил Сталин и злорадно добавил:

— А еще, один советский маршал гарантировал уничтожить финскую армию за две недели. Не надо недооценивать противника!

Ворошилов, после прозрачного сталинского намека, сразу скис. Зато очнулся нарком обороны Тимошенко:

— Германская армия, несомненно, серьезный противник. Но, если мы опередим их в развертывании, то можем значительно повысить плотность прикрытия границы стрелковыми дивизиями с усилением, а планируемые к созданию подвижные мехкорпуса использовать для э…, контрударов.

— После чего немцы решат не нападать, а мы останемся без урожая, так как вы мобилизуете людей и технику, — хмуро заметил глава правительства Молотов.

— А иначе останемся без страны! — сразу же вступил в перепалку Тимошенко.

— А если нанести превентивный удар? — примирительно предложил Ватутин.

— Это нежелательно по политическим соображениям, — сказал Сталин. — Да и с военной точки зрения довольно сомнительно. Я предложил товарищу Воронову сделать анализ всей имеющейся информации и спрогнозировать возможное течение войны. Давайте послушаем его выводы.

Это предложение Сталина обрушилось на Андрея, мирно слушавшего дискуссию у доски с картой, абсолютно неожиданно. Никакого предварительного предупреждения о необходимости выступления с каким-либо анализом не было. «Эээ… мы так не договаривались! Я же не готов! Это что, очередной сталинский экзамен?»

Присутствующие удивленно-заинтересованно повернулись к Воронову. Что это еще за аналитик такой появился? Деваться было некуда.

— Пожалуй, начнем со сравнительного анализа сильных и слабых сторон Вермахта и Красной Армии, — приступил к делу Андрей. — Прежде всего, все части немецкой армии имеют внушительный опыт боевых действий. Это уже само по себе значительный плюс. Тактическая подготовка германских командиров и даже простых солдат намного превышает таковую в нашей армии. Кроме того, в Вермахте поощряется инициатива, низовой командир имеет право действовать по обстановке, не запрашивая каждый раз разрешения. Это способствует более быстрому реагированию на изменившиеся обстоятельства. Германские механизированные части представляют из себя практически идеальный и, что самое главное, уже успешно опробованный, инструмент для проведения глубоких операций, или, по немецкой терминологии — «блицкриг». Они состоят из подобранных в удачной пропорции танковых и мотопехотных подразделений, умеющих действовать совместно. Танки, стоящие на вооружении Вермахта, имеют высокую надежность и прекрасные боевые качества, во многом превосходящие даже наши новые опытные танки, еще только готовящиеся к серийному производству. Да, у нас танков намного больше, но их боеспособность, техническое состояние и методика применения значительно уступают немецким. Кроме того, немцы увеличивают производство бронетехники, а также вводят в строй большое количество трофейных французских танков, так что наше количественное преимущество постепенно уменьшается. Вообще, механизация Вермахта гораздо выше, чем у нас. Немцы имеют, в расчете на каждую тысячу военнослужащих, в три раза больше автомашин и тягачей, а по грузоподъемности — в пять раз. Так как сегодняшняя война имеет мобильный характер, это может являться решающим преимуществом. Наши части просто не успеют за немецкими.