Первым делом самолеты! Истребитель из будущего - Александр Баренберг

Старший спросил:

— Так на какую ты разведку, говоришь, работаешь?

Андрей, уткнувшись подбородком в грудь, молчал. Реакция не заставила себя долго ждать. Бесшумно подошедший Серега отвесил ему на этот раз, ради разнообразия, подзатыльник:

— Не тяни резину. Давай, колись!

— Говорить буду только в присутствии товарища Сталина! — как мог твердо ответил Андрей.

— Ишь ты, а почему не Папы Римского? — съехидничал следователь, на которого заявление Воронова не произвело никакого видимого впечатления. — Зря молчишь. Посиди до утра, подумай. Завтра мы будем разговаривать с тобой по другому.

Остаток ночи Андрей скоротал в камере-одиночке, на холодном и влажном бетонном полу. Наручники, правда, с него сняли.

Утром он опять попал на допрос. Он вышел коротким:

— Ну что, надумал говорить? — поинтересовался старший.

— Нет, — Андрей с тревогой ожидал реакции следователя. «Блин, да когда же Сталин меня отсюда вытащит?»

Следователь пожал плечами и отвернулся. Его сотрудники сразу же отвесили Воронову пару оплеух, сопровождая их советами не затягивать с началом сотрудничества со следствием.

Старший, повернувшись обратно, вгляделся в Андрея, сидевшего с видом отданного на заклание барана и кратко приказал:

— Обратно в камеру!

Под вечер за ним опять пришли. Сковали руки, правда, уже спереди, завязали глаза и повели. Вывели наверх и усадили в машину. Она тронулась, и через пару минут Андрею сняли повязку с глаз. Через лобовое стекло машины он увидел башни Кремля…

— Я же вас предупредил, а вы не верили, — Сталин откинулся на стуле. — Теперь вам ясно, что гулять где-попало у вас не выйдет?

— Но я же не знал, что меня ищут. Думал, вы уже давно закрыли дело, — промямлил еще не отошедший от ночных событий Воронов.

— Я что, всезнающ, как Господь Бог? И я не должен вмешиваться в работу следственных органов, — отрезал Сталин.

«Так ты же сам это все и подстроил, сволочь усатая!» — дошло, наконец, до Андрея истинное положение дел. «Точно, сталинский метод — мордой в дерьмо, а потом отряхнуть и: „Ничего, товарищ, бывает. Идите работайте. Но уголовное дело на вас мы пока, на всякий случай, не закроем.“ Ну, гад, я тебе это еще припомню!» — думал он, прекрасно понимая однако, что сам спровоцировал своими черезмерными требованиями такое отношение к себе. Теперь придется принять Сталинские правила игры.

— С этого момента вы будете передвигаться с постоянной охраной. Идите в соседнюю комнату, отоспитесь, а потом я вас ознакомлю с вашими новыми обязанностями, — жестко приказал Сталин.

Глава 8

— Не думаю, что вам понадобится, но на всякий случай вот в этом сейфе лежат папки со всеми телефонными номерами и адресами, — сказал, вручая ключ, Александр Николаевич Поскребышев, новый «шеф» Андрея. Лысая голова «шефа» при этом слегка покачивалась из стороны в сторону, словно бы говоря о неуверенности своего обладателя в том, что он делает.

— Понятно. А нет ли у вас укороченного списка «горячих» номеров, для повседневного использования?

— Нет. Мне он не нужен, я все номера наизусть помню. Можете составить себе сами. Но выносить это отсюда нельзя, — говоря это, Александр Николаевич с интересом разглядывал умными, глубоко посаженными глазами своего новоиспеченного сотрудника.

Официально должность Воронова называлась довольно длинно: «помощник по специальным вопросам заведующего особым сектором ЦК». Звучало солидно и пугающе для неосведомленного уха. На самом деле за грозным названием «особый сектор ЦК» скрывался личный секретариат Генерального Секретаря ЦК РКП(б) И.В. Сталина. А его заведующим и был Поскребышев. Так что можно было смело определить нынешнее положение Андрея как «секретарь секретаря Секретаря». Вот такая тавтология. Фактически же, круг обязанностей Воронова определялся лично Сталиным и, поэтому, Поскребышев, у которого и без того было три помощника и значительное количество второстепенных сотрудников секретариата, не совсем понимал смысл этого назначения. Но с распоряжениями Хозяина он спорить не привык и покорно взял на себя обустройство этого странного, неизвестно откуда появившегося около Сталина, молодого человека в хозяйстве секретариата. Кабинета, естественно, Воронову не выделили, не по чину, да и неоткуда было взяться в довольно ограниченных, сгруппированных возле приемной Сталина на втором этаже Сенатского корпуса, владениях секретариата, свободному помещению. Поэтому Андрею пришлось ограничиться письменным столом и личным сейфом, приткнутыми в угол соседней с приемной Хозяина комнаты, рядом с еще двумя столами работников канцелярии Вождя. В тесноте да не в обиде, так как только здесь, в помещениях секретариата, расположенных после поста, проверявшего и разоружавшего всех входящих в приемную Сталина, Андрей избавлялся от обязательного сопровождения своей охраны, приставленной Вождем. Пара охранников сопровождала его теперь везде, сменяясь каждые сутки второй парой. Кроме этой постоянной четверки наверняка было еще и негласное сопровождение. Ведомственную принадлежность «своей» четверки Воронов затруднялся определить. Ходили они в гражданских костюмах, имели, как выяснил Андрей, чекистские звания, а приказы получали непосредственно от Сталина. Выяснить, были ли эти молчаливые люди работниками какого-либо отдела НКВД, подчиненными начальника охраны Сталина генерала Власика или вообще сотрудниками пресловутой личной спецслужбы Вождя не представлялось возможным. Да и не имело особого значения. В любом случае они были особо доверенными людьми Вождя, так как по его распоряжению обязаны были присутствовать при каждом разговоре Андрея с любым человеком, кроме самого Сталина и, что не удивительно, Рычагова. То есть тех людей, которые знали о настоящем «облике» Воронова. Как и предполагал Андрей, Вождь решил не делиться с товарищами по партии новым источником информации, отсюда и все ограничения. Охрана не выпускала Воронова из внимания даже в квартире, которую выделил ему Сталин. Квартира, в доме новой постройки, была разделена на две части: спальню и небольшой салон, где обитал Андрей, соединялись с большой прихожей, по размерам не уступавшей спальне. Оттуда же была дверь на кухню. Охрана постоянно находилась в прихожей, где для ее удобства был поставлен диван и стол. Комнаты Андрея прослушивались, причем охранники демонстративно не скрывали этого. «А если я захочу девку привести?» — чуть было не стал выяснять у Сталина Воронов, но вовремя себя одернул, вспомнив недавний «урок». Вообще-то даже «квартира усиленного режима» вначале показалась Андрею счастьем, он ожидал, после своих дурацких выходок, более строгого отношения. Но видимо, Сталин решил не перегибать палку, лишь указав Воронову, хоть и несколько малоприятным способом, на границы его поведения. Так что сидение взаперти отменялось, что чрезвычайно радовало Андрея.

И еще Сталин дал ему понять, что дальнейшие послабления режима и, вообще его карьера и влияние здесь будут теперь зависеть исключительно от него самого. Вернее, от его успехов в работе. «То, что вы хороший рассказчик, вы уже доказали. Теперь посмотрим, какой вы работник.» — прямо сказал ему Вождь.

Направления деятельности, указанные Андрею Сталиным, удивления не вызывали — этого Воронов и ожидал. Устранение известных технических недоработок в военной технике, определение направлений ее развития и организация «стратегических» проектов — атомного и ракетного.

К этому Андрей, закончив с обустройством в секретариате, и приступил.

Первым, самым насущным заданием, полученным от Вождя, была подготовка к совещанию высшего военно-политического руководства страны, срочно назначенному Сталиным на завтрашний день. Повесткой дня совещания являлось, само собой, обсуждение подготовки страны к обороне в свете резкого изменения внешнеполитической обстановки. Это то, что сообщили приглашенным на совещание. Андрею же предстояло несколько обострить дискуссию сообщением о якобы полученном по неким каналам плане германского нападения на СССР. Каковой план ему и предстояло сегодня в срочном порядке изобразить. На том, чтобы эту информацию представлял сам Андрей настоял Сталин, руководствуясь какими-то своими соображениями. Поэтому, разрешив все организационные вопросы, Воронов, усевшись за свежеобустроенным письменным столом, принялся вычерчивать с помощью импортного набора цветных карандашей на найденной в недрах секретариата карте средних размеров план «Барбаросса», первый вариант которого уже месяц как рожал в недрах ОКВ немецкий генерал с абсолютно неподходящей для этого фамилией Маркс. Работа шла медленно. Андрей напрягал память как мог, но выжать из нее больше, чем примерную схему очередного «Drang nach Osten» не получалось. С трудом вырисовались стрелки трех основных немецких ударов плюс действия их финских союзников. О точном количестве войск противника, не говоря уже про номера частей и речи не было. Тем не менее, обозрев после часа напряженной работы свое вымученное творение, Воронов решил, что общая картина вроде бы получилась более-менее верной. С этим уже можно было идти на доклад.