Черный тюльпан. Учитель фехтования (сборник) - Александр Дюма

Исходя из этого Корнелис, вознамерившись обеспечить себе счастье по своему вкусу, принялся изучать растения и насекомых: собрал и подверг классификации флору окрестных островов, составил коллекцию насекомых родной провинции, посвятил им трактат с собственными рисунками и наконец, не зная, куда еще девать свое время и, главное, состояние, которое росло с устрашающей быстротой, стал перебирать все безумства, свойственные его стране и эпохе, пока не нашел самое изысканное и дорогое.

Он полюбил тюльпаны.

Как известно, то было время, когда фламандцы и португальцы, соревнуясь в этой области садоводства, дошли до обожествления тюльпана и стали проделывать над сим вывезенным с востока цветком то, чего натуралисты никогда не осмеливались учинить над родом людским, опасаясь вызвать ревность самого Творца.

Вскоре от Дордрехта до Монса только и говорили, что о тюльпанах мингера (господина) ван Берле. Все больше становилось желающих посмотреть на его грядки, оросительные канавы, сушильни и реестры дочерних луковиц, посетители шли к нему, как некогда знатные римляне – в галереи и библиотеки Александрии.

Поначалу Корнелис тратил свой годовой доход на создание коллекции тюльпанов, потом, увлекшись ее совершенствованием, принялся разбазаривать запас еще тепленьких флоринов, и тут его труды принесли великолепные результаты: он вывел пять новых сортов тюльпанов, один из которых нарек «Жанной» в честь своей матери, другой «Берле» – в память об отце, «Корнелис» был посвящен крестному, остальные названия (мы их не припомним) любители наверняка найдут в каталогах того времени.

В начале 1672 года Корнелис де Витт прибыл в Дордрехт, чтобы провести три месяца в своем старом фамильном гнезде, ведь, как известно, не только он появился на свет в Дордрехте, но и все семейство де Виттов было родом отсюда.

Корнелис к тому времени уже наслаждался, по выражению Вильгельма Оранского, самой ослепительной непопулярностью. Но для славных обитателей Дордрехта он еще не превратился в мерзавца, заслуживающего виселицы: они, хоть и досадовали на его республиканские пристрастия, находя, что их чистота малость преувеличена, все же гордились личными достоинствами своего земляка и, когда он въехал в город, радушно поднесли ему чашу с вином местного производства.

Поблагодарив сограждан, Корнелис пошел осмотреть старый родительский дом и распорядился, чтобы к приезду его супруги, госпожи де Витт с детьми там кое-что подремонтировали.

Затем он направился к дому своего крестника, который единственный во всем Дордрехте не знал о прибытии главного инспектора плотин в родной город.

Насколько Корнелис де Витт возбуждал ненависть, взращивая вредоносные семена, что зовутся политическими страстями, настолько же ван Берле привлекал сердца тем, что, поглощенный взращиванием своих тюльпанов, политикой совершенно пренебрегал, купаясь в любви своей прислуги и наемных рабочих, и уже вообразить не мог, что в мире может существовать человек, желающий зла себе подобному.

А между тем, к стыду рода людского, Корнелис ван Берле, сам того не ведая, имел врага столь свирепого, ожесточенного и непримиримого, какого главный инспектор плотин и великий пенсионарий не нашли бы среди самых ярых оранжистов, ополчившихся на их братский союз, ничем не омраченный при жизни и в своей возвышенной преданности умудрившийся продлиться даже за смертным порогом.

В то время, когда ван Берле увлекся тюльпанами и стал вкладывать в это увлечение свои годовые доходы и отцовские флорины, в Дордрехте, притом не где-нибудь, а совсем рядом, за стеной, обитал некто Исаак Бокстель, горожанин, питающий ту же страсть. Она овладела им с тех пор, как он достиг сознательного возраста. Бокстель млел при одном слове «тюльпан».

Бокстелю не повезло: в отличие от ван Берле, он был небогат. Чтобы создать у своего дома сад для выращивания заветной культуры, ему потребовались огромный труд, невероятные заботы и терпение; он возделывал почву, следуя всем предписаниям, и обеспечивал своим грядкам ровно столько тепла и прохлады, сколько требуют садоводческие рецептуры.

Температуру своих парников Исаак контролировал с точностью до одной двадцатой градуса. Он изучал ветер, находил средства уменьшать его напор, защищая свои цветы так, чтобы их стебли лишь слегка колыхались от порывов ветра.

Его тюльпаны стали нравиться. Они были красивы, даже изысканны. Многие любители приходили взглянуть на тюльпаны Бокстеля. Наконец он обогатил мир, описанный Линнеем и Турнефором, новым тюльпаном, которому дал свое имя. Этот тюльпан вышел на широкую дорогу, проник во Францию, завоевал Испанию, потом дошел и до Португалии: король Альфонс VI, изгнанный из Лиссабона и удалившийся на острове Терсейр, в отличие от великого Кондэ, развлекался, не гвоздики поливая, а выращивая тюльпаны, и однажды, увидев вышеупомянутый тюльпан «Бокстель», сказал: «Недурно».

Итак, цветовод предавался своим трудам, но тут страсть к тюльпанам вдруг обуяла Корнелиса ван Берле, и он принялся приспосабливать для новых целей свой дом в Дордрехте, который, о чем мы уже упоминали, находился рядом с жилищем Исаака. Корнелис приказал надстроить этаж к одному из зданий усадьбы. Став выше, оно отбросило тень на сад Бокстеля, отняв у него с полградуса тепла и соответственно увеличив долю прохлады, не считая того, что эта пристройка заслонила соседский сад от ветра, тем самым нарушив все расчеты цветовода и нанеся ущерб безукоризненной сбалансированности его хозяйства.

Впрочем, с точки зрения Бокстеля все это в конечном счете было пустяками. Он считал ван Берле только художником, то есть своего рода безумцем, который искажает чудеса природы, тщась воспроизвести их на полотне. Если художнику вздумалось соорудить над своей мастерской еще один этаж, чтобы обеспечить себе лучшее освещение, это его право. Господин Бокстель, являясь цветоводом подобно тому, как господин ван Берле был живописцем, понимал, что соседу для его картин требуется солнце, вот он и отнял полградуса у его тюльпанов.

Закон на стороне ван Берле. Bene sit, или, проще говоря, так тому и быть.

К тому же Бокстель сделал открытие, что избыток солнца вредит тюльпанам: этот цветок и растет лучше, и раскрывает более красочные лепестки, впивая нежные лучи утреннего и вечернего светила, а не обжигающий жар полудня.

Стало быть, он чуть ли не был благодарен ван Берле, бесплатно построившему для него солнцезащитное укрытие.

Может, на деле все обстояло не совсем так и эти замечания Бокстеля о соседе не вполне отражали истинный ход его мысли. Ведь высоким душам в час роковых катастроф свойственно находить опору в философии, дарующей им порой удивительный источник отрады.