Одинокие души - Эшли Дьюал

— Не ценю тебя? — взрываюсь я. — Спятила? А кого я вытащила из куба и вернула с того света? Кого я сберегла от проверки нервов на железной дороге?

— Дешевые оправдания.

— Оправдания? — от её слов мне становится больней, чем от гематомы на плече. Я чувствую, как переносица покалывает, как подкатывают слезы. — Считаешь, это оправданиями?

— Ну, а что это, по-твоему? — Карина встает с кровати и подходит к зеркалу. Она берет расческу, начинает проводить ею по своим бронзовым волосам и протягивает. — Моя старшая сестра возомнила себя Богом. Как глупо. На самом деле, ты такая же обычная девушка, как и все остальные. Так что не думай, будто одно мое спасение загладит твою вину. Ты отняла у меня смысл жизни, я отниму у тебя сестру.

Мне тошнит от её слов.

Как она может такое говорить? Как смеет?

Вместо слез, меня накрывает волна гнева. Я резко подрываюсь с кровати и подлетаю к Карине. Она пугается такого порыва, разворачивается ко мне лицом и врезается спиной в зеркало. Её глаза испуганы, мышцы напряжены, и пусть она хочет это скрыть — я вижу. Я вижу, что она меня боится, что она в панике. И в этот момент у меня возникает странный вопрос: кем же я была до потери памяти, если даже моя родная сестра испытывает ужас, находясь рядом?

Неожиданно я замечаю своё отражение: дикие зеленые глаза, острые скулы, растерянно отступаю назад и несусь вон из комнаты, хлопнув за собой дверью так сильно, что эхо разносится по квартире.

Этой ночью я не сплю.

Завариваю себе кофе, одеваю, несмотря на жару, толстый длинный свитер и сижу на кухне. Проходит несколько часов, когда я решаю сдвинуться с места. Правда, только лишь для того, чтобы вылить остатки холодного напитка и заварить новый.

Слова Карины штурмуют мой мозг и разрушают один стереотип за другим. Сначала я думаю, что она специально наговорила кучу глупостей для того, чтобы задеть меня и вывести из себя, потом вспоминаю, как чуть не вывернула Леше руку и с каким удовольствием стояла на рельсах, и тогда меня бросает в холод. Приходится допустить вариант сестры, и рассмотреть его со всех сторон. Возможно, я и, правда, в прошлом году принесла много бед родителям. Но почему тогда они мне никогда о них не рассказывали? Смысл скрывать? Где остатки целого года? Фотографии, записи, видео. Почему есть я, 13 сентября 2011 года и я 8 августа 2012. Куда испарился такой огромный промежуток времени?

Я громко ставлю чашку с кофе на стол, и сама пугаюсь этого звука. Прикрываю глаза, и пытаюсь ровно дышать. Но успокоиться не получается: меня раздирают на куски странные чувства. Я борюсь с паникой, со страхом, с ужасом, и в то же время горю безумным желанием узнать правду. Что же на самом деле произошло со мной год назад?

Внезапно я слышу, как открывается входная дверь, и машинально смотрю на часы. Около четырех утра. Родители как раз вовремя.

Я ставлю чашку в раковину, и медленно выхожу в коридор.

Мама снимает ботинки, вешает свое пальто и вдруг замечает меня. Её глаза округляются, становятся выразительными, большими, и она удивленно вскидывает брови.

— Не поздно ли ты бродишь по дому? Спать не думала?

— Мне не хочется.

— Опять живот болит? — спрашивает папа и подходит, чтобы поцеловать меня. — Может, примешь таблетку?

— Не стоит.

— Стоит.

— Нет, я на самом деле поговорить с вами хотела. — Слова еле-еле слетают с губ. Приходится взять себя в руки и перестать бояться.

— О чем?

— Обо мне.

Мама недоуменно проходит в зал и устало выдыхает:

— А нельзя отложить разговор до утра? Я ужасно вымоталась.

— Так уже утро, — невинно протягиваю я, и протираю лицо ледяными руками. — Я не займу много времени.

— Что-то случилось? — папа снимает с запястья часы. — Проблемы в школе?

— Да, нет. В школе всё хорошо. Я по-другому поводу.

Мама плюхается на диван, папа останавливается в проходе между кухней и спальней: ждет, смотрит на меня. Наверняка, он заинтригован.

— Сегодня я поссорилась с Кариной. — Родители одновременно тяжело выдыхают, и поэтому я быстро добавляю. — Даже не спрашивайте почему. Ссоры между сестрами обычное дело.

— Тогда почему ты хочешь поговорить с нами об этом? — зевая, спрашивает мама. — Карина обидела тебя?

— Нет, конечно, нет. — Я сильно прикусываю губу. Хочется закричать: на самом деле, да. Она ужасно меня обидела, оскорбила и предала, но я выдыхаю. Родителям об этом знать не обязательно. — Слово за слово, и мы перешли на личности. Орали друг на друга, кричали, как вдруг Карина заявила, что я… — я нервно усмехаюсь, и обхватываю себя руками за больной живот. — Что я накуролесила в последний год. В год, который я абсолютно не помню.

Мама бледнеет, а папа отходит от стены и медленно присаживается в кресло.

— Она соврала? — я судорожно выдыхаю. — Или нет?

Родители молчат, и у меня внутри взрываются друг за другом все органы. Неужели это правда? Мне становится плохо. Я облокачиваюсь спиной о шкаф и прикрываю глаза. Пожалуйста, скажите, что это сон. Пожалуйста.

— Я… — мама глубоко втягивает воздух. — Я поверить не могу, что она сказала тебе такое.

Мне приходится посмотреть на маму, и я вижу на её лице шок. Она трет друг о дружку ладони и нервно моргает.

— Мне даже в голову никогда не приходило, что Карина может так поступить.

— Я не понимаю.

— А что тут понимать? — вмешивается папа. — Твоя сестра решила задеть тебя, и затронула именно ту тему, которая до сих пор причиняет тебе боль. Хочешь ответов: вот они! — он качается головой и улыбается. — Ты всегда была примерной девушкой, никогда не приносила нам проблем, училась в школе, помогала, когда мы были на работе, и я не помню ни одного раза, чтобы мне приходилось краснеть из-за тебя.

— Твоя сестра перешла все границы, — дополняет мама. — Не думала, что она способна на такое. Из-за чего же вы хоть поссорились?

— Теперь это не важно.

С моих плеч исчезает такой огромный груз, что я пьяно пошатываюсь назад.

— Карина не права, — серьёзно отрезает папа. — Но ты не обижайся на неё. Она сказала это сгоряча. Так что помиритесь, и забудьте об этом.

— Мы так и сделаем, — заверяю я. — По-крайней мере, мы попытаемся.

— Что ж, отлично, — мама вновь зевает и встает с дивана. — Не ссорьтесь, Лия. — Она обнимает меня и медленно отходит в сторону спальни. — В жизни мало людей, на которых можно положиться. Вам остается лишь радоваться, что вы есть друг у друга.

Я киваю.

— Спокойной ночи, — папа целует меня в лоб. — И не забудь помыть за собой чашку.

— Да, конечно.

Он улыбается и уходит, а я так и стою в зале, радуясь, что мои опасения не подтвердились.