Одинокие души - Эшли Дьюал

Я облегченно выдыхаю, и вдруг ощущаю чье-то прикосновение.

— Ты как? — я поднимаю глаза и вижу Киру. — Всё в порядке?

— Честно?

— Ладно, можешь не отвечать. — Блондинка едва заметно улыбается. Я благодарна ей за то, что она рядом. Почему-то мне кажется, что я смогла бы ей довериться. — Ты последняя?

— Да, Карина была шестой, так что…

— Отстой. Придется посмотреть на все результаты.

— Меня больше волнуют не цифры, — признаюсь я. — Как понять, когда нужно отпрыгивать? Как словить именно тот момент?

— Тут нет четкой инструкции. Просто прислушивайся к звуку. В какой-то момент он перестанет становиться громче. Это значит, что у тебя доля секунды, или… — она проводит пальцем по шее и округляет глаза. — Но лучше, конечно, не держаться до этого момента. Слишком большой риск, что отпрыгнуть ты не успеешь.

— Ясно. Хорошо. Спасибо.

— Прекрати так волноваться, — улыбается Кира. — Наша стая собрана для того, что получать удовольствие от жизни, от адреналина, который вскипает в крови. Мы здесь для того, чтобы побороть свои страхи, а не стать заикой.

— Но ведь люди умирают…. Это не игры!

— Умирают глупые гордецы, которые считают, что способны на большее, хотя не в состоянии даже перепрыгнуть через козла. Ну, или те, кто думают, словно рождены для нашей стаи…. Например, такие люди, как твоя сестра. Они долго не продерживаются, потому что забывают о своей небольшой слабости: смертности. Порой, их стремление доказать, что они способны на многое, доходит до абсурда. Так что я рада, что твоя сестра ушла. Ей бы пришлось сложно

— Ты отвела её к Леше? — вспоминаю я.

— Да, и он отвезет её к вам домой.

— Спасибо.

Когда я оглядываюсь, то понимаю, что осталось всего два человека. Когда успели пройти троя?!

Увидев мой озадаченный взгляд, Кира выдыхает.

— Две девушки отказались.

— А так можно?

— Да, но теперь они изгнаны. — Блондинка неуверенно пожимает плечами. — Не думаю, что им будет просто. Первое время наши парни запугивают тех, кто сдался и сбежал.

— Но зачем? — поражаюсь я. — Это их выбор. К чему такая дикость?

— Не знаю. Наверно, ради веселья…

— Ради веселья, — словно эхо, повторяю я. — Считаешь это нормальным? Издеваться над тем, кто оказался не таким смелым, как вы?

— Я считаю это абсурдом, — признается Кира, но затем искренне улыбается. — Но в чем тогда смысл «стаи», если попасть в неё может кто угодно? Остаются лишь избранные. Так что это наша собственная версия естественного отбора.

— Вы не Боги, чтобы создавать собственную версию.

— Но Бог тут не причем. Виной всему существа, животные, люди: они решают, кто останется жить, а кто погибнет. Дело в их жестокости, в их силе, в их мудрости.

— Но сила не всем дана! — с вызовом восклицаю я. — Не каждый способен уложить Шрама или того парня, который избил меня!

— Умоляю тебя, — усмехается блондинка. — При чем тут кулаки и зубы? Оглянись. Побеждают не безмозглые силачи. Умные не умирают, Лия. Умные управляют нами.

Я делаю так, как просит меня Кира: оглядываюсь, и вдруг понимаю, что она говорит правду. Стаей управляет Шрам, но кто сказал, что он самый сильный? Всё чаще в нашей жизни побеждают ум или деньги. Так как здесь нет места бумажным купюрам, балом правят мозги. Похвально. Правда, мало утешает.

— Объясни мне, что хорошего несут ваши испытания? — Медленно начинаю я, и серьёзно смотрю на Киру. — В чем смысл рисковать своей жизнью? Ведь здесь нет выигрыша, нет награды. К чему столько усилий, если единственное, что у тебя остается это отеки, гематомы или шрамы?

— Победа над самим собой — вот главная награда. Мы мыслим не так, как обычные люди, Лия. Неужели ты согласна провести всю свою жизнь, сидя на диване? — Блондинка пожимаем плечами. — Я знаю огромное количество людей, которые ходят в школу, делают уроки, помогают родителям, увлекаются садоводством и посещают дополнительные кружки. Затем они поступают в институт, находят себе мужа или жену, рожают детей, работают, стареют и умирают…

Я недоуменно хмурюсь.

— Как тебе, а? — с сарказмом спрашивает Кира. — Устраивает такая судьба? Ничего интересного, ничего захватывающего.

— Но они хотя бы не становятся калеками.

— Да, они не калеки. Они потенциальные мертвецы. Существовать и жить — разные вещи, и им вряд ли понять нас: свободных людей.

— Но что если сегодняшний день окажется последним? — дрожащим голосом восклицаю я и раскидываю руки в стороны. — Что если завтра — уже не будет?

— Вспомни наше главное правило, Лия. — Кира снимает с меня куртку, хотя на улице достаточно холодно. Затем подкатывает мне рукава и аккуратно кладет на плечи горячие ладони. — Свобода, бесстрашие и самоотверженность.

— Зачем я сняла куртку? — я сбилась с мысли, и мне вновь стало страшно.

— Так двигаться проще.

— Ага. Ну да. — Я опускаю глаза на свои руки и вижу татуировку на запястье. Дабл ю. Не помню, как сделала её. Видимо, это тайна, исчезнувшего года. — Значит, отпрыгнуть, когда пойму, что звук не становится громче.

— Лучше за несколько секунд до этого, — напоминает Кира. — Будь смелой.

Я киваю, и вижу таблицу в руках у низкой девушки. В ней написаны имена, а напротив них — метры. Итак, Дмитрий, первый парень, — 42 метра, затем две зачеркнутые полосы. Ниже, Константин — 36 метров. Денис — 49 метров.

— О Господи, — выдыхаю я. — 36 метров? — я практически выкрикиваю этот вопрос и смотрю на рыжего парня. Он низкий, неприметный, страшный, хилый, но он лучше всех. Мне становится не по себе, я вновь поворачиваюсь к Кире. — Такое чувство, что я совершаю самую огромную ошибку в своей жизни!

— Ты делаешь это ради сестры, — напоминает мне блондинка и, улыбаясь, кивает в сторону рельс. — Пора.

Мое сердце падает вместе с руками.

Неожиданно ко мне подходит Шрам и снисходительно хмурится.

— Придется постараться, — заключает он. — Сегодня новички показали себя лучше обычного.

— Я заметила, — сквозь зубы, огрызаюсь я.

— Все ещё не хочешь попросить совета?

— Нет.

— Отлично. — Парень подталкивает меня к краю платформы, и я неуклюже прыгаю вниз. Рельсы огромные, железные, мощные. Меня мгновенно наполняет страх. — Только помни, без фанатизма!

Я слышу его смех, и бросаю:

— Пошел ты.

Внезапно до меня доносится звук приближающегося поезда. Земля под ногами начинает ходить ходуном, трещать, дрожать, и я дрожу вместе с ней. Не понимая, что делаю, становлюсь по середине рельсов. Спина горит, мышцы напряжены. Я не думаю о том, что придется падать на больное плечо. Я думаю о том, как бы вообще сдвинуться с места.