Одинокие души - Эшли Дьюал

— Я прекрасно помню, как вы относитесь к самоотверженности. Моя сестра идиотка, но, тем не менее, я лучше сама подвергну себя опасности, чем позволю ей сделать это.

— Мы отлично относимся к самоотверженности внутри стаи, но не со стороны чужаков.

— Взгляни на ситуацию под другим углом, — я начала терять надежду: неужели план не получится осуществить? — Какая тебе разница, я или Карина подчиняемся твоим приказам? А? Просто отпусти её, а дальше дело за мной. Если понадобится, я прикреплю её наручниками к батарее, но зато оставлю в живых.

— Ты так уверена, что твоя сестра умрет? Многие выживают после инициации.

— Многие? Я так не думаю.

Шрам задумчиво смотрит на меня: неужели решил рассмотреть моё предложение? Затем он сжимает губы, скрещивает перед собой руки и неожиданно говорит:

— Ладно. Я согласен.

— Что? — Карина краснеет, и срывается с места. — Но я хочу быть в стае! Я, не она!

— Твоя сестра явно дала всем понять, что ей неважно твое мнение.

— Потому что мне важна твоя жизнь! — я смотрю на Карину и недовольно хмурюсь. — Ты идиотка, если не понимаешь, во что ввязалась!

— Но это мой выбор!

— Пожалуйста, — я смотрю на Киру, но не произношу её имени. — Уведи её.

Блондинка кивает.

— Я никуда не уйду, — твердо произносит сестра. — Не тебе решать, что мне делать, а что нет.

— Ты ошибаешься. Именно мне решать!

— Но это несправедливо, — плачет Карина. — Я хочу быть в стае! Я хочу быть её частью!

В этот момент Кира берет её за локоть и грубо тащит за собой.

— Нет, — кричит сестра. — Отпусти меня! Лия, прошу тебя! — она пытается вырваться, но тщетно. — Лия!

Я отворачиваюсь, и крепко стискиваю зубы.

Не верится, что желание Карины быть среди этих животных перевешивает желание жить.

— Итак, — наблюдая за тем, как Кира уводит сестру, протягивает Шрам. — Выходит, ты будешь проходить инициацию вместо неё.

— Выходит, что так.

— Я сегодня в хорошем настроении, так что тебе повезло. Хотя, — он хмурится. — Хотя мне кажется, что было бы честней по отношению ко всем, поставить тебе одно маленькое условие.

— Какое же? — устало спрашиваю я. Я ещё не думала, как буду проходить испытания с ноющими конечностями, и почему-то только сейчас вспоминаю об этом. — Какое условие?

— Сегодня твой результат должен быть лучше результатов других. Тогда ты останешься в стае и продолжишь инициацию.

— В противном случае?

— В противном случае, — продолжает Шрам. — Ты будешь изгнана, а твоя сестра вернется на свое законное место.

— Хорошо, — безучастно отвечаю я, и чувствую, как покалывает в глазах. — Хорошо, я согласна на все условия.

— Отлично, тогда начнем, — парень потирает руки. — Первый поезд уже на подходе!

Почему-то я не удивляюсь.

Меня окатывает волна страха, ужаса, но не удивления. Я догадывалась, что будет за испытание, и внутри уже попыталась себя к нему подготовить.

Хотя можно ли себя к такому подготовить?

— Смысл данного испытания, — кричит Шрам, и люди внимательно поворачивают к нему свои головы. — Каждый из новичков выходит на рельсы и становится спиной к идущему поезду. Мы, зрители, засекаем время и считаем, за сколько метров до первого вагона, парень или девушка уходит в сторону. — Чуть помедлив, он добавляет. — И без фанатизма. Смерти нам ни к чему.

Подростки торжественно кричат, увидев очень далеко поезд. Я сглатываю, накопившуюся слюну, и сжимаю в кулаки потные ладони. На улице прохладно, но я вся горю, хочется обрызгать лицо ледяной водой, хочется упасть в сугробы, которых ещё нет, хочется прыгнуть в бассейн и лежать на поверхности. На лбу появляется пот. Сводит низ живота, и мне приходится признать, что боль в спине и в мышцах спасает меня: не дает расслабиться. Иначе я бы упала без чувств.

Когда первый парень, старше меня может года на два, прыгает с платформы к рельсам, и становится посередине, моё сердце останавливается. Я готова кричать от ужаса, но понимаю, что это не поможет: ни ему, ни мне.

Поезд совсем близко. Теперь я не только его слышу, я вижу его. Люди вокруг меня, одетые в черные куртки, черные джинсы, неожиданно начинают шевелиться. Они подходят ближе к платформе и выкрикивают слова в поддержку парню. Удивительно, что они не кричат: поскорей бы тебя сбил поезд, потому что всё именно к этому и идет.

Я прикрываю рукой рот, и дрожу, словно осиновый лист. Мне так страшно было лишь один раз: когда я проснулась и поняла, что потеряла целый год. Только если тогда паника была моральной, сейчас я ощущала её физически.

— Боишься? — неожиданно спрашивает меня Шрам и улыбается. — Испытание тебе не из легких досталось.

— Справлюсь как-нибудь и без твоих советов, — огрызаюсь я.

— Я в этом сомневаюсь.

Затем он оставляет меня одну, и подходит к толпе.

— Отходим все на шаг назад, — командует он и, расставив руки, отодвигает подростков ближе к центру. — Этот вокзал в нашем распоряжении, но я всё равно не хочу проблем.

Я недоуменно вскидываю бровь и нехотя подхожу к парню.

— Что значит, в нашем распоряжении?

— Стало интересно?

— Просто ответь, Шрам.

— Этот вокзал не рабочий. Он заброшен, как и парк, в котором мы обычно проводим время.

— Но как тогда здесь проезжает поезд?

— Я бы сказал, проезжает не поезд, а несколько вагонов. — Он вновь улыбается. — Не волнуйся. Управляет им один из наших.

— Значит, ли это, что он успеет затормозить, если что? — с надеждой спрашиваю я, и натыкаюсь на безумный взгляд парня.

— Нет, это абсолютно ничего не значит.

Мне опять страшно.

Я сжимаю пальцы в кулаки и вижу, как парень на рельсах закрывает глаза. Поезд совсем рядом. Я уже отчетливо вижу его силуэт, и не могу взять себя в руки. Звук становится всё громче, громче и громче, и когда во мне кровь вскипает, словно подогретое молоко, парень нагибается: готовится отпрыгнуть. Сто метров, девяносто, восемьдесят — люди орут, словно дикие. Одна девушка протягивает вперед руки, и кричит, что любит его.

Если бы любила, то не позволила бы совершать такое. Хотя, что я понимаю в любви?

Семьдесят, шестьдесят — я закрываю руками лицо, и слышу дикий рев поезда. Пятьдесят. Поток воздуха откидывает назад мои угольные волосы, и я испуганно отступаю в сторону, отказываясь открывать глаза.

Мне хочется плакать, хочется забиться в угол и не выходить оттуда.

Но вдруг я улавливаю радостный крик. Мои руки сами опускаются, глаза находят толпу, и я замечаю парня. Он довольный стоит рядом со своей девушкой, целует её, обнимает, крутит вокруг себя. Он справился, и он жив.