Синдром отката - Нил Стивенсон

ступеньке споткнулся и кувырнулся носом в землю. Секунду спустя на нем оказалась Амелия. Вокруг страшно загрохотало. В этот миг за свой слух он опасался сильнее, чем за жизнь. Дыхание и пульс взлетели до каких-то фатальных частот – но вся эта судорожная тряска организма не помогала, ничего не меняла в страшном внешнем мире. Наконец Виллем обмяк и позволил другим людям, крупным и сильным, куда-то себя потащить. В себя он пришел уже на заднем сиденье внедорожника, под грудой бронежилетов, которые подпрыгивали, а потом приземлялись на него и грозили раздавить всякий раз, когда автомобиль проваливался в колдобину. Над ухом кто-то стучал отбойным молотком. Здесь?! Сейчас?! Нет, это автомат пятидесятого калибра.

– Все вертолеты в воздухе, – послышался голос с австралийским акцентом. – По инструкции. На земле они – легкие мишени.

– Ясно, – ответил Т. Р.

– Подъезжайте, один вертолет спустится и вас заберет.

Виллем этого уже не слышал. Он сполз с сиденья на пол и скорчился под грудой бронежилетов. В окнах виднелась лишь темно-синяя стратосфера, еще незапятнанная желтыми полосами SO2, лишь изредка разрезаемая вертолетным винтом. Адская гонка, которую он почти не запомнил, – не к официальной посадочной площадке, на которой сейчас ловить было нечего, а к какому-то другому месту. Пересадка. Вот они и в воздухе. Стреляют ли в них с земли? Наверное, да. Но пуль не видно – не узнаешь, пока в тебя не попадут. Не желая стать легкой мишенью, пилот бросал вертолет то вправо, то влево какими-то кошмарными зигзагами, так что пассажиров швыряло от одной стены кабины к другой. Пристегнуть ремни времени не было; вертолет даже не коснулся земли, они попрыгали в него, словно в машину на ходу. В конце концов Виллем распростерся ничком на полу, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на песок, – пока огромная рука Амелии, загородившая все поле зрения, не прижала к его лицу шипящую кислородную маску.

Трейл

– С кем ты говорил? – спросил дядя Дхармендер несколько часов спустя, когда они под покровом ночи выехали с заправки.

Лакс сидел на заднем сиденье дядиного «субару», совершенно голый, и пытался натянуть черный резиновый гидрокостюм. Рядом к сиденью был пристегнут водонепроницаемый рюкзак. На полу валялась не столь водонепроницаемая сумка, собранная второпях тетей Гурмит и прочими женщинами, а в ней такой запас еды, какого хватило бы, чтобы доползти до Техаса на четвереньках. Дхармендер уже разрешил эту деликатную для Лакса проблему, заметив между делом, что в окрестностях его турбазы немало медведей и они будут рады угощению.

– Ты о чем?

Во время таких разговоров собеседники смотрят друг на друга в зеркало заднего вида.

– В Ванкувер ты прилетел прямиком из Хайдерабада. Но провел там всего пару дней, а потом сразу сюда.

– Да, верно.

– Твои родители в курсе?

– Нет.

– Значит, им ты ничего не сказал.

– Мне велели об этом не рассказывать. Родители думают, что я поехал к тебе на турбазу отдохнуть и порыбачить.

– Выходит, все разговоры с родными и друзьями ты до сих пор вел в Хайдерабаде?

– В Киберабаде.

– Неважно. Как тебе показалось, они там говорили свободно? Так же свободно, как мы с тобой сейчас?

– Не знаю. Видишь ли, большую часть времени я был не в себе. Только в последние несколько недель…

– Никогда не видел, чтобы люди делали вот так? – И дядя Дхармендер возвел глаза к потолочной лампе своего «субару».

– Не понимаю.

– Так делают, когда хотят сказать: «Здесь жучки, нас слушают, я говорю не то, что думаю».

– Может быть. Не помню.

– А что насчет людей, поручивших тебе это задание? Кто это?

– Те, с кем я познакомился, когда сражался на Линии Фактического Контроля. – Он имел в виду майора Раджу, который «подружился» с Лаксом во время его гималайских приключений и оставался с ним на связи во время выздоровления.

– Индийские военные?

– Да.

– Не сикхи?

– Нет.

– И что они тебе сказали? Почему ты этого захотел?

– Чего захотел?

– Натягивать гидрокостюм на заднем сиденье моей машины, чтобы тайно перейти границу.

– Что наша страна в опасности.

– Индия? Или Пенджаб?

– Это одно и то же. Если в Житнице начнется засуха, пострадает вся Индия.

– Это они тебе сказали? Что Житнице грозит засуха?

– Муссоны в этом году запоздали.

– Запоздали, да. Но все-таки пришли.

– А в следующем году могут запоздать еще сильнее.

– Так всегда было и будет. Жить в Пенджабе – значит каждый год тревожиться о том, каков-то будет сезон дождей в следующем.

– Но до сих пор люди не пытались менять погоду.

– Ты об этой штуке в Техасе? Об этом они с тобой говорили?

– Мне показали снимки. Объяснили, как это работает. Все выглядит очень убедительно.

– Еще бы!

Они объехали город с юга и оказались на перекрестке, где сходились три дороги. Дхармендер свернул на одну из них.

– Не самый быстрый путь, – заметил Лакс.

– Что?

– Надо было повернуть на первом повороте. Не на втором. – Он немного подумал. – Хотя так мы тоже доедем. Эта дорога всего на 1,23 километра длиннее.

– Откуда ты все это знаешь? Ту развязку построили только в прошлом году!

– Просто чувствую, где я. И куда хочу попасть. Вроде шестого чувства.

– Что ж, может, твой дядюшка просто не хочет везти тебя короткой дорогой, потому что она чертовски ухабистая, а твой дядюшка хочет, чтобы для тебя в этой безумной затее все прошло гладко!

– Спасибо, дядя. Прости, что начал тебе указывать.

– А может, дело в том, что быстро доехать до места сейчас не самое важное.

– Что же важнее?

– Поговорить. Я так думаю, с тех пор как на Линии Фактического Контроля тебе поджарили мозги, в первый раз ты ведешь серьезный разговор с кем-то, кому ты дорог.

– Ага… хорошо… давай поговорим, – рассеянно отвечал Лакс, возясь с элементами гидрокостюма.

Это оказалось невероятно сложно, и он заподозрил, что в индийском консульстве в Ванкувере – где ему выдали все снаряжение – не знали его размера. Как многие крупные люди, Лакс вовсе не считал себя крупным. Он полагал, что просто нормально сложен. Попытки влезть в гидрокостюм, извиваясь на заднем сиденье «субару», заставили его взглянуть на свое телосложение с непривычной стороны.

Кое-что между ним и дядюшкой осталось несказанным – говорить об этом было неловко. Отец Лакса был не слишком проницателен, мать попросту наивна. Дхармендер угадал верно: в родительском доме Лакса ждала теплая встреча, но серьезно поговорить с родителями он просто не мог.

Дхармендер говорил обиняками, почти бессвязно, проезжая милю за милей по незнакомым дорогам. Эта часть Британской Колумбии, вдоль реки, разделяющей