Тина и Тереза - Лора Бекитт

Она в последний раз посмотрела на Далласа.

— Что ж, прощай. Тебе не в чем себя винить. Главное, ты признался, что сделал это не из расчета. Больше мне ничего не нужно. Будь счастлив!

Остаток дня Тереза провела как на иголках. Она сбегала сначала к Тине, потом к Айрин, а теперь стояла возле школы, поджидая Барни.

Время тянулось долго, она торопила его и едва не подскочила от радости, когда наконец увидела сына.

Он шел не спеша, болтая с приятелем, и Тереза невольно залюбовалась своим мальчиком. Приятно, что он такой ясноглазый, красивый, стройный!

— Барни, вон твоя сестра! — сказал второй мальчик, и Барни, заметив Терезу, быстро распрощался с другом.

Издали он помахал Терезе рукой, а подойдя ближе, с улыбкой произнес:

— Мама!

Они играли в эту игру уже несколько лет. Барни привык и, похоже, не находил в ней ничего неестественного. Но Терезе всегда бывало стыдно, хотя она не видела другого выхода. Благодаря этой ловкой выдумке Барни был огражден от насмешек детей и презрительного отношения взрослых, и репутация самой Терезы не страдала.

Барни и так дружил не со всеми детьми, вернее, не все желали дружить с ним: в этой школе училось немало мальчиков из куда более обеспеченных семейств.

Однажды он спросил Терезу о своем отце, и она сразу дала понять, что не собирается говорить на эту тему.

— Барни! — взволнованно заговорила она. — Мы уезжаем! Поедем к своей бабушке в городок под названием Кленси.

— К бабушке? — Барни остановился. — А как же школа?

Тереза ласково взъерошила его волосы.

— Ну, малыш, если бы мне в твоем возрасте предложили отправиться в путешествие, я меньше всего думала бы о школе. Не беспокойся, я все улажу.

Барни обрадовался.

— Правда, мама? Тогда поехали!

И, взявшись за руки, они поспешили домой.

Прошло несколько дней, и Тереза была в Кленси. И она, и мать не могли нарадоваться встрече; Тереза с Барни гуляли по берегу, купались, собирали камни, наслаждались отдыхом. По вечерам втроем сидели на крыльце, рассказывали друг другу о недавних событиях и вспоминали прошлые времена.

Сегодня Тереза пошла прогуляться одна. Ей нужно было побыть наедине с самой собою и кое о чем поразмыслить.

Она глядела на океан, волны которого набегали одна на другую, и думала о том, что так же бегут и годы — постоянно плетется и плетется незримая нить судьбы. И ничто не исчезает навсегда и не проходит бесследно.

Тереза оглянулась на скалы. Их поверхность местами сияла золотыми вкраплениями шлифованных горных пород и походила на узорчатый щит древнего воина. Травы доверчиво льнули к голым камням, за скалой одиноко звенел тростник, и чуть дальше рвались вверх словно изваянные солнцем высоченные эвкалипты.

Тереза пошла вперед. Вот она, дорога, ведущая за холмы, начало ее пути. Кругом было пусто, только ветер кружил пылинки, похожие на мелкий золотой дождь.

Тереза остановилась на дороге и думала. Ноги обволакивала пыль, мягкая, словно лебяжий пух, а в воздухе разливалось странное желтоватое свечение, порожденное зноем.

Тереза не видела ничего вокруг, потому что смотрела в себя.

Почему так случилось, что она приехала сюда не с сознанием своей победы, как всегда мечтала, а с чувством опустошенности? Тереза вспомнила, как когда-то давно говорила сестре о том, что хочет чего-то добиться для нее и для матери. А сама ни разу даже не написала им, не дала о себе знать. Мать не упрекнула ее ни единым словом, а между тем Терезу все эти дни давил непомерной тяжестью годами заглушаемый стыд.

Она всегда думала, что отчасти поплатилась своей душой, но так ли это было? Она же всю жизнь слепо следовала голосу своего «я» и вряд ли когда-либо шла против своей природы. А может быть, следовало сделать именно это?

В жизни и судьбе каждого для всего установлен предел: выше или дальше не пробьешься. И не надо отказываться от того, что предназначено тебе, нельзя пренебрегать тем, что тебе суждено, каким бы мелким оно ни казалось.

В плену ложных истин можно жить и взлетев наверх, и оставшись внизу…

Даллас был для нее, а она этого не разглядела, потому что в то время стремилась к иным идеалам, была слишком неопытна и молода. А когда поняла, сознательно отказалась от него, потому что в тот момент жизнь рядом с ним потребовала бы слишком большой самоотверженности.

И вот теперь единственный человек, который видел в ней что-то возвышенное, необыкновенное, отвернулся от нее. Наверное, он хотел бы ее простить, но не может.

Она отказалась от своего и посягнула на чужое, созданное не ею и не для нее. Она словно пыталась носить снятое с кого-то платье, не сознавая при этом, что возможно эта одежда — саван для ее души. И вот теперь судьба показала ей, каким должно было быть ее настоящее счастье. Показала, но не дала.

Она наказана. Сполна.

Вернувшись в реальный мир, Тереза увидела, что по дороге навстречу ей идут две женщины, и сердце застучало, как в былые времена. Это был обычный час прогулки Дорис и Фей.

Тереза решила, что ни за что не сойдет с дороги, что бы они ни сказали. Быстро подняв глаза, она взглянула на них. Волосы Дорис кокетливо уложены, на руках, несмотря на жару, перчатки, плечи Фей прикрыты богато расшитой шалью… А она, как на грех, была очень скромно одета.

Увидев Терезу, Дорис и Фей переглянулись, и одна что-то шепнула другой. Тереза стояла, опустив сжатые в кулаки руки, не двигаясь, натянутая, как струна. Женщины, ничего не промолвив, обошли ее с двух сторон и пошли дальше, время от времени оглядываясь, чтобы посмотреть на нее еще раз. Они не были уверены в том, что узнали Терезу, или просто растерялись? Она не знала этого, но ясно чувствовала одно: ей не хочется им мстить. Прежде она много раз представляла, как приедет сюда, разодетая, в какой-нибудь фантастической шляпе и пройдет по улицам с гордо поднятой головой. А потом расскажет всем, какая у нее шикарная мастерская в центре Сиднея, сколько женщин на нее работает и какой успех имеют ее изделия у городских модниц. Но теперь ей ничего этого не хотелось. Она выросла из своей мечты и желала лишь одного: чтобы давние недруги наконец оставили ее в покое.

Тереза вспомнила, как отец Гленвилл когда-то сказал: «На том месте, куда упадет добрый взгляд, никогда не вырастет сорная трава, и земля, на которую ступит нога человека, хоть однажды понявшего и простившего другого, не останется бесплодной. Придет время, когда кругом зацветут райские кущи».

А что, если это действительно так?

Даллас подошел к дому Дарлин Хиггинс, когда на небе уже начали загораться звезды, похожие на маленькие свечи или на прах огромного, пожирающего Вселенную огня, и краски дневного мира почти поблекли. Со стороны океана несся мощный поток ветра; вскоре он стихнет, и наступит изумительная прохладная тишина.