«Мир Приключений» 1977 (№22) - Николай Коротеев

Виктор поставил ящики на пол, смущенно взял из рук Оли сверток и положил его в карман.

— Вы еще зайдете к нам? — заглядывая ему в глаза, спросила девочка.

Он улыбнулся, показав крупные, ровные зубы, и кивнул:

— Обязательно! Мой мешок остается здесь К обеду, наверное, вернусь.

Виктор поднял ящики и вышел.

Оля выбежала на террасу и, облокотившись на подоконник, занесенный снегом, крикнула:

— Скорее возвращайтесь, я обед приготовлю! Это было 28 ноября 1941 года.

Часа в три дня на Андреевку снова налетели немецкие самолеты. Рев моторов, взрывы бомб, стрекотание пулеметов продолжались бесконечно долго. Фашистские летчики, точно развлекаясь, сбрасывали зажигалки и фугаски на деревню. А ведь, кроме мирных жителей — стариков, женщин и детей, — там не оставалось никого. Воинские части еще вчера отступили к станции Крюково…

Оля с пустой террасы видела горящие дома в деревне, видела, как падали люди. Но, поборов в себе страх, она приготовила еду матери и сестренке, перекусила сама и пошла кормить собаку и козу.

В сумерках, в полутемной столовой, она наткнулась на что-то мягкое. Наклонилась, пощупала руками и поняла, что это мешок Виктора. Оля опустилась около него на корточки.

«К обеду вернусь», — вспомнила она. Но уже темнеет, а сапера все нет. «А вдруг он…» — девочка вскочила и побежала к матери.

— Мамочка, — спокойно начала Оля, — Виктор не вернулся. Я пойду поищу его. Ладно, мамочка?

Руки Евдокии Павловны опустились. Она молчала.

— Мама, милая! — продолжала Оля. — Может быть, ему нужна помощь. Ведь, кроме нас, никто про него не знает. Если он ранен, снег засыплет и люди пройдут мимо. Посмотри, какой снег повалил! — Оля прижалась к плечу матери, ласково погладила ее черные прямые волосы и тихо продолжала: — Наверное, он где-нибудь рядом. Ты не бойся, мне помогут. Там сейчас подбирают раненых. Только бы найти…

Евдокия Павловна мучительно думала, как решить? Оля права. В деревне никто не знает о солдате, ушедшем на боевое задание из лесного домика. Конечно, девочке помогут взрослые. Но где она будет искать Виктора? Он ставит последние мины на дороге… И снег, как нарочно, повалил стеной. Чего доброго, в такой мгле легко наступить на одну из мин…

Наконец мать решилась:

— Иди, но помни: мы без тебя пропадем, если не вернешься. Ты уж, Оленька, не ищи сама. Раз там раненых подбирают, скажи кому-нибудь, что минер пропал, пусть они поищут.

Оля вскочила:

— Не волнуйся, мамочка, со мной ничего не случится. Я попрошу больничных поискать Виктора, — и выбежала из комнаты.

Надев большой отцовский тулуп, Оля вышла к шоссе. Долго стояла у мостика, всматривалась, прислушивалась. Никого не было. Наверное, уже всех раненых перевезли, — значит, надо идти самой.

Девочка вернулась, чтобы взять лыжи и предупредить мать. Но у крыльца передумала: не нужно ей ничего говорить, пусть считает, что она не одна, а со взрослыми. Тихонечко, стараясь не шуметь, Оля взяла на террасе свои легкие лыжи и направилась было к двери. Лыжи, пожалуй, лучше взять отцовские, охотничьи. Они, правда, потяжелее, зато широкие, не проваливаются в рыхлом снегу и с большими креплениями, из которых не выскальзывают валенки. Отец делал их сам, с дырочками в носах для веревочки на случай, если убьет так много зайцев, что не сможет донести их на плече и придется погрузить на лыжи. Увы, дырочки и веревочка папе ни разу не пригодились.

Оля вышла из дому, встала на лыжи и опять направилась к шоссе. Поравнявшись с конурой, она вдруг остановилась и вернулась в дом, взяла солдатский мешок Виктора, вынесла его на улицу и дала понюхать собаке. Потом снова отнесла мешок в столовую. Мать все-таки услышала ее осторожные шаги и встревоженно окликнула дочь. Оля объяснила, что ее ждут две женщины из больницы, которые потеряли свои варежки, и вот она, Оля, нашла наконец для них старые варежки и перчатки. Не дожидаясь новых вопросов, девочка выскочила из дома, отвязала собаку, встала на лыжи и, удерживая Динку около себя на ремешке, кинулась к шоссе На мостике она осмотрелась, внимательно прислушалась, все еще надеясь увидеть или услышать кого-нибудь, но на дороге не было ни души.

— Искать пойдем, Динка, понимаешь, искать! — сказала Оля. — Надо найти Виктора.

Пустив собаку вперед, девочка пошла по заминированному шоссе сквозь снежную мглу в сторону Андреевки. Снег посыпал еще сильней. В сто плотной пелене нетрудно и с дороги сбиться, и на мину наскочить. Но Оля не боялась. Она изучила дорогу до мельчайшей канавки, до каждого кустика в кювете — восемь лет ходила она по ней в школу осенью, зимой и весной, в дождь и снег, ранним утром и поздним вечером. Кому ж, как не ей, искать на этом шоссе человека?

«Если б ничего не случилось. Буйвол давно бы вернулся. Ведь уж почти совсем темно, — рассуждала Оля, едва успевая за собакой. — Да еще такая метель!»

Динка часто останавливалась, настойчиво тянула к краю дороги и нюхала снег Оле стало страшно; она пожалела, что взяла с собой собаку. Овчарка же нюхает следы Виктора, то есть ткнет именно туда, где он работал. А он ставил мины! Но Динку не отправишь домой одну, она все равно последует за хозяйкой. А это еще опаснее. Отводить же ее, привязывать на цепь — значит потратить много времени. А когда наступит темный зимний вечер, нечего надеяться найти человека, скорее всего, раненого. И тут она вспомнила, как инструктировал Денисов саперов: мины предназначаются для танков, броневиков и другой тяжелой техники, пешехода они могут и не почувствовать, — следовательно, укладывать их нужно там, где пойдут колеса и гусеницы, а не сапоги. Однако взводный тогда сказал: мины могут не почувствовать пешехода. Выходит, они все-таки могут и почувствовать. Оля решила идти строго по середине шоссе, а овчарку держать поближе к себе, — пусть нюхает воздух, а не тыкается носом в каждую мину. Какая-нибудь может взорваться и под пешеходом «по ошибке»!

Оля перехватила поводок и объяснила Динке:

— Давай поосторожнее, не спеши. А то не дождутся нас мама с Шурочкой и без нас пропадут.

Овчарка, казалось, поняла свою хозяйку — она больше не зарывалась носом в снег, а ловила запахи на расстоянии. Так они почти приблизились к Андреевке. Оттуда тянуло гарью. Динка остановилась, подняла голову, втянула воздух. Потом пошла дальше и еще тщательнее стала принюхиваться. Вдруг дернула, властно потащила Олю в сторону от дороги. Девочка испугалась: Динка вышла из повиновения, с нею невозможно справиться. И вот уже они оказались за кюветом, лыжи скользили неудержимо вперед, унося Олю в поле. Никаких следов здесь не было.