Идущая - Мария Капшина

Арна бесполезна в принципе — уж если они пошли штурмовать Даз-нок-Раад под жёлто-зелёными флагами! Можно было бы рискнуть и пробраться на север к ол Ройоме, но очень уже далеко добираться через всю страну, пылающую, как Даз-нок-Раад сейчас… (Демонов на твою мёртвую душу, дрянь!) Нет. Лучше послать голубей из Авойнаха: в Тиволи, в Нюрио… К нок Эдолу и в Эгзаан.

Тоже неизвестно, насколько можно доверять — даже этим. И ещё неизвестно, что хуже: сильный, но ненадёжный союзник, или ненадёжный, но слабый. Слабый хоть побоится предавать внаглую.

Ладно. Если Тиарсе не послала удачи, обходись разумом!

Реда раздраженно пнула попавший под ногу камень.

…Во имя Таго, разве это — союзники?

На ночь она остановилась поодаль от дороги. Сидела на плаще поверх груды веток, спиной к огню, и следила, как тонут и выплывают вновь отблески на траве и кустах, не решаясь покуситься на пространство, занятое тенью императрицы. Бывшей? Как бы не так! Прими мою клятву, Таго: я вернусь! И даже Кеил не остановит меня!

Отблески растворялись в темноте, таяли, блекли…

Будь со мной Лорд, Кошка да Близнецы — уже только их оказалось бы довольно! Те три десятка, что пошли бы за ведьмой на костёр, как пошли во дворец, только их и стоит звать людьми, остальное — гниль и грязь под ногами! Три десятка…

Реда на миг прикрыла глаза. Снова открыла. Вдалеке чёрное небо смыкалось с черными зубцами гор, отличаясь от них едва уловимым оттенком. Отблески пламени растворялись в темноте, терялись…

После коронации их было двадцать шесть. Пятеро сломались через два года сытой жизни, и на намёк императрицы Близнецы первые заявили, что бывшие свои хуже чужих. Пятеро выехали из Эрлони и не доехали до Тэно, потому что на дорогах случались разбойники — и потому что пятеро знали слишком много для обычных придворных бездельников.

Тисса спилась ещё через четыре года.

Ещё трое оказались не приспособлены для светских интриг и исчезли, один за другим, в несчастных случаях.

Отблески растворялись в темноте…

Потом войны, походы, карательные экспедиции, подавление мятежей, борьба с преступниками и еретиками… Лорд (герцог ол Нюрио) возглавлял гвардию, Кошка (герцогиня ол Кайле), неофициально, — тайную полицию. Остальные пятнадцать состояли либо офицерами гвардии (девять), либо агентами (шестеро в разных странах). Дни перетекали из будущего в прошлое, покоя не прибавлялось, зато прибавлялось покойников.

Из агентов дольше всех продержался Воробей (граф нок Шиджаа): тридцать четыре года. К тому времени, как Воробью пришлось проглотить яд до начала допроса в подвалах Зегере [столица Дазарана], Нхарий Призрак успел и прийти в агенты, и уйти со Слепым, второй раз в жизни провалив задание. Один агент остался… сам по себе, как и был. Неясно даже, стоит ли его искать.

Из первого состава офицеров самым живучим оказался Наркаф (барон нок Дзерго). В 2302 его отряд возвращался из Лаолия через Пустоши, где засуха не оставила рек, и воды хватило только для людей. И не все раненые вынесли затянувшийся пеший переход.

Отблески…

Кошка умерла от оспы 2303 года.

Лорда убили сегодня.

Ведьма легла на спину и закрыла глаза. Надо выспаться, а не перебирать эти чётки со смертями вместо бусин.

Лорд умер красиво, как он делал всё. Картинно и очень благородно, словно герой высокой драмы: закрыв собой свою императрицу.

"Уходи, Иера! Этот бой проиграли".

Реда тогда вздрогнула. Из трех десятков один Лорд вместо "Кхадера" говорил "Иера", а не "Кхад" — да и то не всегда решался. Из уст седеющего (хотя седина была почти не видна в светлых волосах) герцога неимоверно странно прозвучало это "Зеленоглазая", потянувшее за собой столько призраков. Это слово слишком прочно принадлежало тому времени, когда Лорд был просто Лордом, а не лордом герцогом ол Нюрио, а зеленоглазая девчонка мечтала об имперском троне, ночуя под плохо починенной крышей, и не думала дожить до белых нитей в копне каштановых.

Они, дети улицы, не знали маэто, только клички. И Лорд оставался единственным, кого это заботило. "Имя — это душа. А мы — люди без имён," — чем и бравировали все, кроме сказавшего эти слова. Потому что он один в это верил. Как и в то, что, умерши, умрёт навсегда.

Она легла на бок, нашаривая Олинду. Медальона не было. Реда замерла на миг. "Ррагэ!" Села, пошарила ещё. Медальон не появился. А Реда вспомнила, что и когда переодевалась, Олинда не попадалась под ладонь. "Ррагэ и все демоны!"

Что ж. Придётся справляться так, пока не найдётся другой предмет для фокусировки.

Она улеглась, накрылась одеялом и заснула. Снился ей Джелгах нок Аакшаба. Не мертвый и удивлённый, каким Реда его оставила, а живой. Пожалуй, даже слишком живой.

Утром она проснулась в омерзительном настроении и не сразу открыла глаза, не желая показывать небу живого Джелгаха в них.

"Дура! — зло сказала себе Реда. — Только этого не хватало на старости лет! Благодарение Вечным, хоть действуешь по разуму, а не по Вайгэ!"

Она умылась, перекусила и отправилась дальше, пытаясь думать о разговоре с л-Авойнахом и прикидывая козыри, какие можно разыграть с ол Кайолом, но перед глазами настырно кружился хоровод смертей. Её люди, её тридцатка кхади плясали какой-то нелепый танец, проходя вереницей в памяти. Кто старше, кто младше, кто совсем ещё ребенок — смотря к какому времени отсылала память.

Угольно-черные глаза Лорда, совершенно такие же, как в самом начале на улицах Эрлони, только мёртвые.

Лаолийская прическа большеглазой девчонки Тиссы: коса, скрученная в узел на затылке, и пряди на висках, и запах шалфея.

Усмешка Нхария, которую Призрак тщательно, но безуспешно прятал в глазах, когда, после истории с илирским заговором, Близнецы затащили его на вечеринку "кхади", и наемник так старался не выглядеть счастливым, что перестал следить за дверью и не сразу заметил вошедшую Реду.

Лицо Кейи после того, как её нож догнал спину зангского наемника под серым от пыли жилетом, а она повернулась к брату и поняла, что Близнецов больше нет, а осталась она одна… Только после этого, кажется, все и запомнили, что она — Кейя, а не половинка от "Близнецов".

Ручной воробей на плече у своего бескрылого, длинного и с виду неуклюжего тезки, вечно путавшийся в его нестриженых и неубранных волосах.

Два лица Кошки — ол Кайле: герцогиня в салонах, безупречно вежливая, более утонченная, чем узоры илирских шелков, — и резкая, беспринципная стерва во главе тайной полиции. В чем-то она очень походила на свою императрицу. Разве что, Кошка всегда была более — живой. Особенно — в сравнении со своей императрицей.