Аналогичный мир - 3 (СИ) - Татьяна Зубачева

— Какой ты красивый, Тёма, — сказала Лилька.

Совсем как мамка той зимой… Артём снова тряхнул головой.

— Ладно, вроде деда пришёл.

Войдя в горницу, дед положил на кровать свёрток, оглядел Артёма и кивнул.

— Хорошо.

— Да? — обрадовался Артём. — Я подумал, школа всё-таки.

— И правильно. Нечего оборванцем ходить. А ну, малышня, обедать щас будем.

Когда с писком и гомоном младшие вылетели из горницы, Артём подошёл к деду и тихо спросил:

— У нас деньги ещё есть?

— Есть, — дед зорко посмотрел на него. — Много надо? На что?

— Не знаю. Учиться буду, книги будут нужны, тетради. Лильке с Санькой тоже, слышал ведь, и альбомы ещё, карандаши…

— Учитесь, — твёрдо ответил дед. — На это деньги найдём. Я тоже похожу, потолкаюсь. Найду подработку.

Артём опустил глаза. Он не знал, как спросить о бабке, а знать надо.

— Чего купил?

— Белья прикупил малышне. Придут проверять, так чтоб сменка лишняя была.

Артём кивнул. Тогда в Комитете, выдавая им пособие, сказали о проверке, что придут посмотрят, и если по-глупому пособие протратили или — упаси Бог — пропили…

— Деда, Тёма, — влез в горницу Ларька, — обедать.

Проходя мимо Ларьки, дед потрепал его по вихрастой голове. И Ларька расплылся в щербатой улыбке.

Обедали все вместе за одним столом из общей миски. Первая ложка деда, вторая Артёма — они мужики, добытчики, кормильцы, третья бабки, а потом уже Лилька, Санька и Ларька. Густые горячие щи, каша намаслена. Без мяса, правда, ну так и день будний. Бабка властно хозяйничала за столом, но — Артём за этим следил — никого не обделяла, масло ровно намазано. А что Санька по затылку получил, так за дело — не колобродь ложкой по миске, со своего края бери. После каши пили отвар из сушёной ягоды.

— Ну, всё, спасибо за хлеб-соль, — встал дед, а за ним полезли из-за стола и остальные. — Давай, Тёмка, не след опаздывать. Ты, Лилька, бабке помоги, а нам с Санькой во дворе работа.

Все и так знали, кому что и как делать, но положено, чтоб по слову старшего — здесь говорят: старшака — всё делалось.

Артём быстро оделся и, уже взявшись за ручку двери, обернулся.

— Я не знаю, когда буду.

— Как следует учись, — напуствовал его дед. — Савельцевы никогда хуже других не были.

Артём улыбнулся. Вчера дед это же Лильке с Санькой говорил. А ему перед кулачным боем на Масленицу. Тогда он всех вышиб, кто против него стоял. И сегодня… будет не хуже.

К Культурному Центру со всех концов города собирались люди. В основном мужчины и парни, женщин практически не было. С завода, со строек — в Загорье теперь много разного строят, из разных мастерских, из Старого города.

Эркин никак не думал, что их столько окажется. И смотри-ка, цветных много, недавно приехали что ли? Или просто не пересекался раньше? В вестибюле к нему пробился Артём.

— Здорово. Давай вместе, а?

— Привет, — кивнул Эркин. — Не отставай, малец.

Как все, они разделись в гардеробе и стали оглядываться. У стенда со списками и расписанием клубилась плотная — не протолкаться — толпа. Кто-то, спотыкаясь и явно перевирая, читал фамилии, ещё кто-то, перекрикивая, пытался разобраться в расписании.

Эркин решил не лезть в эту кучу и подождать. Должен же появиться кто-то знающий и объяснить, кому и куда идти.

— Привет, — подошёл к нему Тим, свысока оглядел стоящего рядом Артёма. — Долго эта неразбериха ещё будет?

— Не знаю, — пожал плечами Эркин.

В учительской тоже стоял шум.

— Ну как их развести, там же неграмотных полно.

— Да, у расписания не протолкаться.

— И никто ничего не понимает.

— Да перекличку устроить, — сказала Полина Степановна. — И по классам развести. Кто у нас самый командир? — она улыбнулась. — Мне-то их не перекричать.

Джинни робко улыбнулась. Вчера у неё всё прошло очень хорошо. Но вчера были дети, а сегодня… и в самом главном своём страхе она никому не могла признаться. Там… там цветные, рабы, да, бывшие, но их-то как учить?

Но уже встал Мирон Трофимович, в честь первого дня в парадном костюме-тройке с орденами.

— Время. Общей переклички делать не будем, проведём по классам. Неграмотных к Полине Степановне, потом на английский. С незаконченным средним ко мне, потом на историю. А с начальным к Галине Сергеевне, потом на биологию. Аристарх Владимирович, так?

— У меня всё готово.

— Да, по расписанию.

— На первый день четыре урока вполне достаточно.

— Собираемся после четвёртого?

— Да, конечно.

И под этот вполне рабочий шум Мирон Трофимович пошёл к двери. Джинни перевела дыхание. Её уроки — третий и четвёртый, она пока посидит, ещё раз всё просмотрит, приготовит…

— Ничего, девонька, — сидевшая рядом с ней Полина Степановна похлопала её по руке. — Ученики они всегда ученики, сколько бы лет им ни было.

И Джинни улыбнулась ей.

Появление Мирона Трофимовича вызвало сначала шум, а потом тишину. Зычным «командирским» голосом он сказал, не зачитывая списков, кому куда идти. И вся толпа дружно повалила по коридору в отведённые для взрослых комнаты.

Тим, Эркин и Артём шли вместе.

— Ты же грамотный? — удивился Эркин.

— Слышал же, — неохотно ответил Тим. — Класс «В», кто в школе не учился.

— Верно, — кивнул Эркин.

Толпа редела. Больше всего народу оказалось в «Б», кто только четыре года проучился. И что там, что в «А» для не закончивших школу, ни одного цветного, только белые.

Рассаживались неуверенно, искоса настороженно поглядывая друг на друга. Тим сел в дальнем углу, прикрывая спину и чтобы видеть и дверь и окна. Эркин сел у окна за второй стол, и Артём рядом с ним. Невысокий мулат, ещё двое негров со стройки… Класс потихоньку заполнялся.

Оглушительно, заставив многих вздрогнуть, зазвенел звонок, открылась дверь, и вошла невысокая седая женщина в сером пуховом платке на плечах. Чем-то она напомнила Эркину бабу Фиму, и, когда сев за стол, стоявший отдельно впереди, лицом к ним, она поздоровалась, он улыбнулся ей.

— Здравствуйте, давайте знакомиться. Меня зовут Полина Степановна. А как вас зовут, я сейчас узнаю.

Она раскрыла большую — Эркин не понял — то ли книгу, то ли тетрадь, которую принесла с собой.

— Кого я назову, пусть встанет и скажет, что он умеет и где учился. Хорошо?

Неуверенные кивки, многие понурились. Неужели испугались? Полина Степановна зорко оглядывала класс. Или стесняются своей неграмотности? Ну ничего, это даже к лучшему, будут старательнее учиться.

— Андреев Павел.

Встал угловатый, не старше Артёма, белобрысый парень.

— Это я. Я буквы знаю, мне в угоне показали, ну, и читаю чуть-чуть.

— Хорошо, садись. Аржанов Николай.

Смуглый, похожий на трёхкровку, мужчина встал.

— Я ничего не знаю.

И неожиданное, удивившее всех:

— Хорошо.

Аржанов неуверенно сел. Полина Степановна улыбнулась, кивнула и сделала пометку в графе «разговорная речь».

Она не спешила — на знакомство и выяснение уровня можно и урок потратить.

— Мороз Эркин.

Встал красивый индеец у окна.

— Я умею читать и писать. Немного, — Эркин замялся, не зная, называть Женю, или нет. — В школе я не учился, меня так научили.

— Хорошо, садись.

Эркин перевёл дыхание и сел, покосился на Артёма.

— Спокойно, малец, сказал он камерным шёпотом.

Артём улыбнулся в ответ.

— Новиков Антон.

— Я ничего не знаю, — старательно выговаривает русские слова немолодой негр.

И опять:

— Хорошо.

И наконец:

— Савельцев Артём.

Побледнев, Артём встал.

— Я ничего не знаю.

— Хорошо, садись.

Тим молча слушал перекличку. Что же ему сказать? Из цветных только Эркин умеет читать и писать, не побоялся сказать, хотя… а чего тут-то бояться? Нет, лучше не врать.

— Чернов Тимофей.

Тим встал.

— Я умею читать и писать по-английски, — и мгновенно обернувшиеся к нему удивлённые лица цветных. — Русской… грамоты я не знаю.

— Хорошо, садись.

Полина Степановна проставила последний плюс в графе «разговорная речь» и улыбнулась.

— Ну и отлично. Будем учиться.

Она не спрашивала, но они закивали. Да, конечно, они будут учиться, за этим и пришли.

До конца урока Полина Степановна расспрашивала их о доме, работе, семьях, поправляя ударения и падежи, просила повторить сказанное уже правильно, и всё с улыбкой и похвалой. А потом прозвенел звонок, и она сказала, что это перемена, десять минут, а курить в классе нельзя, и ушла.

— Уфф! — Андреев встал, вытащил сигареты. — Айда, мужики, покурим.

И не делал ничего, а устал, — удивлённо сказал молодой мулат, откликнувшийся на фамилию Кузнецов.