Бремя империи - Александр Афанасьев

— Не снимай. Лежи тихо и все нормально будет… Петро! Где ты черт тебя задери!!!

Вместе с Петром вытащили из кабины второго пилота — тот хоть и хромал, и рука повреждена была — а оружие в руках держать мог. Потом и оружие из находившегося в кабине ящика с НАЗ вытащили — лишним не будет…

А террористы наконец то очухались. Поняли, что за добыча пришла к ним в руки. Такие самолеты были сущим проклятьем еще с тех, старых времен — все повстанцы ненавидели их просто люто. И возможности поквитаться не упускали…

Они только успели вытащить операторов систем наведения — этот отсек пострадал меньше всего, только побились изрядно об аппаратуру — как на бетонке появились пикапы — один, второй. На одном из них был установлен пулемет в кузове — аж крупнокалиберный. Замыкал маленькую колонну небольшой грузовик, в кузове которого было не меньше десятка террористов. Они мчались по бетонке как гончие псы, стремясь схватить свою добычу, пока десантники из ПСС не умыкнули ее из-под носа…

— Пусть ближе подойдут… Стрелять только туда, куда и я… Лежать…

Тех, кто выжил скрывал дым — дым и еще туша лежащего на брюхе самолета. Хотя керосин уже отгорел — дыма было очень много, он седыми космами застилал пространство, выжимал слезы из глаз, ел легкие…

Один из пикапов внезапно свернул — и почти не покачнувшись на своей длинноходной подвеске слетел с полосы…

— Огонь!

Шесть очередей скрестились на пикапе, кто-то, как Бульба бил короткими, прицеливаясь, кто-то — длинными, чтобы просто удержать врага на расстоянии до подхода своих. «Коротыш» вообще не слишком точный, предназначенный только для ближнего боя автомат. Но шесть очередей таки сделали свое дело — сразу несколько пуль отбросили пулеметчика от своего оружия, моментально покрылось пулевыми отверстиями и кровавыми брызгами лобовое стекло, лопнул радиатор. Расстрелянная машина прокатилась несколько метров по инерции и встала, медленно, нехотя разгораясь…

В ответ с полосы застучали два пулемета — обычный и крупнокалиберный, нащупывая стрелков. Правый бок самолета мгновенно покрылся рваными дырами, звук был как будто обезумевший кузнец стучит по заготовке одновременно большим и малым молотком. Кто-то вскрикнул…

Суки… Убивают нашего пса… — отвлеченно, как будто это происходило не здесь и не с ним подумал майор. У каждого самолета эскадрильи тяжелых штурмовиков было свое прозвище, этот самолет звали «псом». Для экипажа самолет, на котором они летают становится родным. Наперебой заговорили еще несколько автоматов, террористы прыгали с машин, разбегались, пытаясь взять выживших в кольцо. Многие прятались в неглубокую ливневую канавку по другой стороне ВППП — лежа там можно было укрыться от пуль. Кто-то вскрикнул…

Плюнув на летящие пули — а летело их много, хотя большей частью беспорядочно, майор вскочил, кинулся к носу самолета. Подхватил лежащий там автомат с полным магазином. На мгновение высунувшись, дал длинную очередь по пулеметчику, увлеченно, не боясь запороть ствол долбавшему по самолету. И не попал — а через секунду был вынужден упасть на землю — две пули пробили насквозь обшивку как раз в том самом месте, где он только что был.

— Господин майор…

Бульба со свирепым выражением лица повернулся, чтобы последними словами обругать своего покинувшего пост напарника — и тут он вдруг понял, осознал, что надо было делать. Глянул на часы — до подхода вертолетов меньше пяти минут. Но если пулеметы не умолкнут — они не продержатся…

— Слушай сюда… - говоря, майор сменил магазин сначала в одном автомате, потом и в другом, передернул затворы и накинул на плечи ремни, чтобы можно было стрелять из двух автоматов одновременно, прижимая приклады локтями к бокам — вам надо пять минут продержаться. Пять минут, ты понял. Наши — рядом, им пять минут надо. Ты а старшего остаешься. Сейчас отвлеките их, постреляйте с той стороны.

— А вы, господин майор?

— А я… А я пулеметчика загашу. Они отвлекутся — и я его сниму…

— Господин майор, я с вами.

— Да куда ты со мной… Приказ слышал?

— Но…

— Приказ слышал?!

— Да… так точно

— Ну и иди. Выполняй. Пять минут продержись, теперь ты за все отвечаешь. С Богом…

С хвоста самолета густо затарахтели автоматы, сразу несколько — и боевики отвлеклись, перенесли все внимание и весь огонь на тот фланг. Майор, по привычке отсчитав до трех, бросился на землю и неуклюже — оружие мешало — загребая землю руками и ногами пополз. Он полз, хватая ртом воздух, обдирая руки о каменистую землю и искренне, как ничего другого в жизни желая только одного — успеть. Успеть, пока они не обойдут со всех сторон. Успеть, пока тупо нее ломанутся в атаку. Успеть пока пулеметчик не подожжет-таки самолет. Успеть, выиграть не минуты, может даже секунды, что остались до подхода вертолетов с десантом из шестьдесят шестой. Успеть даже ценой собственной жизни.

Его заметили, когда до машин оставалось всего ничего — метров десять. Кто-то заорал по-арабски, в землю, выбивая фонтанчики ударила одна пуля, затем другая и третья — и он понял — сейчас или никогда. Встав в полный рост, он, прижав приклады, нашарил пальцами спусковые крючки, нажал — и автоматы заколотились, выплевывая из своих кургузых стволов пламя и свинец. Пулеметчик за крупняком сник почти сразу, несколько пуль клюнули его в грудь и в голову — и он начал оседать, судорожно цепляясь на рукоятки пулемета, ствол задрался, бессмысленно посылая длинную очередь в небо. Второй пулеметчик, работавший на обычном, ротном пулемете, выстрелил в него несколько раз, удивительно что не попал с такого расстояния — а может попал? Через секунду пули смели и его, майор перенес огонь на боевиков, увлеченно стреляющих в него и почему то не попадающих. И только когда в последний раз, впустую лязгнули затворы обоих автоматов, он позволил себе упасть. Того, как заработала тридцатимиллиметровая пушка появившегося вдалеке, со стороны города тяжелого штурмового вертолета, как град снарядов обрушился на бетон, выбивая длинные борозды и разрывая в клочья остававшихся в живых террористов, как одна за другой загорелись изрешеченные машины — он уже не видел…

Индийский океан, недалеко от Аденского залива. Ударный авианосец "Куин Виктория". Раннее утро 01 июля 1992 года

Ночь медленно и неохотно отступала, серая предрассветная мгла упорно держалась за каждый метр, не желая сдавать отвоеванные за ночь позиции. Но на востоке, со стороны Индийского океана уже разгоралась далекая заря, солнечные лучи рвались в бой, хотя само светило еще досматривало последние сны в спокойной толще вод. Ночь отступала, обнажая спокойную водную гладь — и строгие серые силуэты десятков боевых кораблей на ней…

Здесь и сейчас, на одной из самых напряженных судоходных трасс вершилась история — разворачивалось очередное геополитическое сражение между двумя великими державами — Российской и Британской империями, испокон века соперничавшими за влияние в этом регионе. Пока сила была на стороне России — несколько десятков кораблей русско-германской эскадры, в том числе ударный авианосец "Цесаревич Николай", ударный авианосец "Маркграф Гессенский", линкор "Император Александр Третий", тяжелый крейсер «Лютцов», тяжелый ракетный крейсер «Константинополь» и больше трех десятков других судов расположились широким фронтом, перекрывая доступ в Красное море. В двадцати морских милях от них таранным строем выстроилась британская эскадра — ударный авианосец "Куин Виктория", ударный авианосец «Эссекс», линкор «Худ» и еще три десятка кораблей обеспечения, а также несколько гражданских транспортов с частями сухопутных войск. Официально, все это британское воинство просто возвращалось домой с крупных учений в Индии — и согласно Берлинскому мирному договору Российская империя обязана была пропустить их через Красное и Средиземное море, поскольку это бы самый короткий путь в метрополию. Однако, русские не пропускали, ссылаясь на то, что о прохождении такой эскадры следовало уведомить не менее, чем за две недели, а британцы этого не сделали. Британский и российский МИД обменивались нотами протеста — а британская эскадра просто встала в двадцати морских милях от российской. Обе стороны держали в воздухе большое количество самолетов с ПКР, все корабли были в полной готовности к нанесению удара. Если смоделировать возможный результат боестолкновения — то преимущество имели британцы. При примерно равных силах они, как нападающая сторонам имели право первого хода. Британский же адмирал, командовавший эскадрой, делать этот ход не спешил — он понимал, что хотя и может потопить весь русско-германский флот, понеся хотя и серьезные, но не критические для него потери — проблему это не решит. В политическом смысле это будет означать то, что Британия объявит войну одновременно Германской и Российской империям — причем русские уже успели привести свои войска в состояние повышенной боеготовности и накрыть их внезапным ударом не получится. В тактическом смысле, после уничтожения русско-германской эскадры британским кораблям придется входить в узкое, простреливаемое насквозь мобильными ракетными комплексами береговой обороны русских, Красное море. Пройти под огнем русских ракет с берега до Средиземного моря было невозможно — если какие-то боевые корабли может и смогут пройти — то гражданские транспорты с войсками, не имеющие никакой защиты, потопят первым же залпом.