Бремя империи - Александр Афанасьев

А теперь ничего этого не будет. Русские убьют его, и все будет напрасно…

— Аллаху акбар!!!

Первым среагировал пулеметчик с борта лодки — пулеметчику, что работал на тяжелом пулемете, нужно было еще разворачивать его на турели, искать стволом цель — а ствол более легкого, ротного пулемета смотрел изначально туда куда надо. Стальной ветер еще раз ударил по причальной стенке, ища живую плоть, и не находя — пролетая дальше и дырявя борт контейнеровоза. К размашистому стакатто пулемета присоединился — зачихал, закашлял, выплевывая стальные цилиндры гранат, лопающихся осколками на бетоне. Последний из боевиков, остававшихся в живых на левом фланге погиб почти сразу — длинная очередь перечеркнула его пополам, отбрасывая на искореженную станину пулемета. Но кое-что сделать он все же успел — последним в своей жизни движением он выхватил обе, остававшиеся у него гранаты и метнул в сторону моря. Первая граната булькнула в воду и взорвалась уже в иле, не убив даже рыбы. Зато вторая, по невероятной, невозможной случайности упала точно на округлый, черный резиновый баллон лодки, скатившись внутрь. Из-за стрельбы никто ничего не заметил…

Центр

— "Молния один-один", «Птицы» на подходе, доложите обстановку.

— "Птицы", причальные стенки в основном зачищены, опасных очагов сопротивления не наблюдаю! Огонь может вестись со стороны города, рекомендую десант с предельно малой.

— Вас понял, «Молния», РВП одна минута, отметьте себя маяками.

— Принял! «Молния-один-один» всем «Молниям». "Птицы" на подходе, РВП одна минута, десантироваться будут с предельно малых. Отметить себя маяками, доложить о наличии неподавленных огневых точек!

— "Семь — один", цели в моем секторе уничтожены, часть сил перенаправлена на зачистку центрального сектора!

— "Три-один", заканчиваю зачистку, целей опасных для вертолетов не наблюдаю…

— "Четыре-один"… — зачастил пулеметы, связь оборвалась…

Эфир замолчал…

— "Четыре-один", на связь!

— "Один-один", перехожу на левый фланг. Кто видит, что происходит — доложите!

Но доклад пришел уже тогда, когда «Один-один» и сам все увидел — лодка не горела, там нечему было гореть. Просто она мертво покачивалась на воде — и это было самое страшное…

— Я «пять-один», нахожусь на контейнеровозе! Лодка два выведена из строя! На палубе чисто!

— Вижу. Заканчивайте там, иду к второй лодке…

Десант. Наземная группа. Ночь на 01 июля 1992 года. Центр города

Для того, чтобы выйти на снайпера, выйти на позицию, откуда можно выстрелить, глупо идти вперед, лучше всего — идти назад, по своим же следам. Выйти, сделать круг — в развалинах вряд ли заметит, найти позицию и — ждать. С того здания он, скорее всего — не уйдет. А если и уйдет — можно считать, что впереди зачищено, подать сигнал «чисто», занять позицию и ждать. Как он проявится — так и отправить его к Аллаху. Скольких из наших успеет отправить к Аллаху он при таком раскладе — то уже опять таки одному Аллаху ведомо. А как думали на снайперов охотятся? В том числе и на живца, если по-другому не получается.

Винтовку я закинул за спину, подтянул ремень — в этих развалинах, при возможной внезапной встрече с противником она никуда не годится — нужен автомат. Он у меня и был сейчас в руках — та самая трофейная MASADA. Поскольку ползти здесь ну никак не получится — пригнувшись, перебегаю от одного укрытия к другому. Пахнет гарью, газом, почему-то и дерьмом — как будто канализацию разрушили и все дерьмо хлынуло в город. Под ногами хрустит битый кирпич, где то попадается и мягкое.

Воняет…

По мне никто не стреляет. Нет, конечно, пули летают — но я умею отличать, когда конкретно — в меня — а когда просто лупят, простреливая подозрительные места или даже просто так, изгоняя стрельбой собственный страх. Когда пуля с чвяканьем попадает во что-то рядом — уже и внимания не обращаю…

Самое опасное — улица. Верней проулок, неширокий как и многие в Бейруте — если по обе стороны машины припаркованы, то проедет только одна машина. Ночью так и бывает — заехал в проулок, машинам заставленный — а навстречу тебе еще один такой же едет, дальним светом светит, клаксоном завывает. Бывало, что и до стрельбы такие вот ночные встречи в дурных кварталах доводили…

А теперь… А теперь все те лакированные красавцы — город богатый, деловой, тут Даймлер за средненькую машину считается — обгорелыми остовами запрудили переулок — искореженные пулями и взрывами, обгорелые кузова, до корда выгоревшие шины, дотлевающие угольки в салоне…

Кукареку!!!

Я аж залег, упал прямо на камни — только собирался идти и на тебе…

Кукареку!!!

Это откуда вообще? Крыша, что ли едет уже?

Но проверить надо. Что это за «кукареку» такое…

Пошел правее, выполз из развалин в прогал между домами — тоже все кирпичом битым завалено, да чем попало — мало чем от развалин отличается. Но ползти проще, хоть поверхность тут относительно ровная.

Кукареку!

Глазам своим не верю — и в самом деле петух. В Бейруте бойцовый петух иногда продавался на базаре по цене малолитражки, а петушиные бои — одно из любимых развлечений, правда в мусульманских кварталах. Да и вообще с приходом русских на Востоке петушиные бои превзошли по популярности даже скачки — все дело было в том, что с выигрышей на скачках взимался пятидесятипроцентный налог, государство за этим строго следило. А за петушиными боями с такими же денежными ставками — попробуй-ка уследи…

Кукареку!!!

Вот разорался то. Радуется что выжил? Клетка стоит на одном из балкончиков — чудом уцелела птица. Старомодная такая клетка, круглая…

Реально — чудо. Даже знак какой-то.

Интересно, какой…

Надо идти…

Извиваясь как змея, прополз немного по чему-то, когда-то бывшему тротуаром, заполз за машину — крупный, на вид почти квадратный внедорожник из САСШ, как и все машины на этой улице обгоревший, простреленный и на спущенных шинах. Стоит он очень удачно — пол улицы перекрывает.

А пол улицы — нет…

Осторожно поднялся, прижался спиной к еще теплому, шершавому, обгоревшему металлу, в последний раз огляделся.

Сейчас — или никогда…

Решился — бросился вперед, метровыми прыжками, последний прыжок, уже падение — я завалился за противоположный ряд машин. И — уже в падении, в коротком, на миг полете я услышал, почувствовал — то самое.

Эта — моя…

Вот эта пуля — разминувшаяся с моей буйной головушкой буквально на пару сантиметров, точно была — моя. Пролетев совсем рядом, она с глухим стуком ударилась о кузов машины…

Снайпер…

И все-таки — он просек, куда я пошел. Просек, что попытаюсь его обойти. Просек даже, где именно я попытаюсь пересечь проулок — конечно же, в самом узком месте, там где второпях припаркованная машина его почти напополам перекрывает. Засек — и стал ждать. И если бы надо мной не горела с детства Полярная звезда — скорее всего, здесь бы я и лег… [Расхожее выражение на флоте "Над тем-то горит Полярная звезда" — означает, что этому человеку везде и во всем сопутствует удача…]

Повоюем…

Промежуток между машинами и зданиями узок и безопасен. Здания — там тысяча мест, где можно спрятаться, хороших — несколько десятков. Но и для вражеского снайпера — раздолье впереди. Те же тысячи мест, откуда можно вести огонь. Впереди для него — свои, для меня — чужие. Время — непонятно в чью пользу играет, может в мою, может — в его. Когда здесь будет десант или бронегруппа — непонятно, может через пять минут, может — никогда. Рассчитывать, как и всегда в разведке — только на себя…

Рисковать я не стал — в развалины на противоположной стороне улицы заполз аккуратно, не давая снайперу возможности поохотиться. Тем не менее, он выстрелил еще раз, опять в поразительной близости от меня — хотя и выше, достать меня он не мог из-за машин. Сразу же впереди застучали два пулемета — обычный и пару раз выстрелил крупняк…

У него что — ночной прицел? Очень точно для ночного времени стреляет, подозрительно точно. Или — что похуже? Хотя профессионал в этом случае не стрелял бы, второй выстрел — серьезная ошибка.

Пора скоординировать действия…

— "Бобр", ответь «Ворону»

— "Бобр" на приеме!

— Снайпер дальше от вас, точное местоположение не установлено.

— "Ворон", мы его засекли. Держим!

— Хорош стрелять! Если вы его не положили — он уже ушел. Держитесь в здании, не высовывайтесь. Не подставляйтесь, он еще жив.

Не знаю, почему я в этом был так уверен… Но почему то — я даже не был уверен, я — зпал точно что эта тварь — жива.

— Твои предложения?

— Я пока не вышел на позицию. Выйду — оборемся и дальше по обстановке [оборемся — то есть установим связь. Раньше связь была плохая, приходилась перекрикиваться — вот отсюда и пошло — оборемся. Сейчас связь была уже нормальной — но расхожее армейское выражение осталось]