Могучая крепость - Дэвид Вебер

— Бывают моменты, когда это уже не имеет значения, — ответил Сэмил. — Это всего лишь вопрос степени, Ховерд, и он собирается сделать то же самое с людьми, которых мы знали и любили много лет. Братьями, даже если мы с тобой не делим с ними наших родителей. Должен ли я отказаться от них? В первую очередь я тот, кто вовлёк их в Круг. Я был их лидером в течение многих лет. Теперь ты хочешь, чтобы я выбрал лёгкий путь и оставил их пожинать плоды урагана?

— О, ради Лангхорна! — рявкнул Ховерд, сверкнув глазами. — Это случится с ними, что бы ты ни делал, Сэмил! И не притворяйся, что ты сам втянул их во всё это — что они точно не знали, что делали! Ты не единственный взрослый в викариате, чёрт возьми, и не отнимай это у них. Не отнимай у меня! — Ховерд свирепо посмотрел на брата. — Да, все мы последовали твоему примеру. И я почти уверен, что как минимум некоторые другие сделали это по тем же причинам, что и я, включая тот факт, что я люблю тебя. Но мы также сделали это, потому что ты был прав! Потому что мы обязаны Богу, по крайней мере, попыткой отвоевать Его Церковь у таких ублюдков, как Клинтан. Даже у таких ублюдков, как Трайнейр, который никогда не был таким откровенным садистом, как Клинтан! Это был наш выбор, и мы его сделали, и не смей отнимать его у нас сейчас!

— Ховерд, я…

Голос Сэмила охрип, и он замолчал, глядя на снежное утро и быстро моргая. Затем он кашлянул и снова посмотрел на своего брата.

— Мне очень жаль, — смиренно сказал он. — Я не хотел намекать…

— Ой, да заткнись ты. — Слова были резкими, но голос Ховерда был мягким, жёсткие грани смягчались любовью, и он покачал головой. — Я не имел в виду то, как это прозвучало. И я не хуже тебя знаю, что ты не это имел в виду. Но это ничего не меняет. Я думаю, именно это действительно выводит меня из себя. Ты не хуже меня знаешь, что это ничего не изменит. Всё, что ты делаешь, это упрямишься, а это глупо.

— Может быть, так оно и есть, — признался Сэмил. — Ты вполне можешь быть прав. Но я не собираюсь доставлять Клинтану такого особого удовольствия. Я не собираюсь предстать перед Богом и Архангелами с кем-то вроде него, думающим, что я покончил с собой, потому что был так напуган тем, что он намеревался сделать со мной.

— Значит, вместо того, чтобы доставить ему это удовольствие, ты собираешься доставить ему удовольствие от того, что он действительно замучает тебя до смерти?! — Ховерд сильнее покачал головой. — Сэмил, это словарное определение слова «глупый»!

— Возможно. — Улыбка Сэмила была кривой, но в ней была тень настоящего веселья. Затем эта улыбка исчезла, и настала его очередь покачать головой. — Эрайк Диннис нашёл в себе моральное мужество и веру сказать правду, хотя ему дали шанс купить лёгкую смерть ложью, Ховерд. Могу ли я сделать меньше? И могу ли я дать Жасперу Клинтану оружие моего собственного самоубийства? Дать ему возможность крикнуть всему миру, что членам Круга не хватило веры, в конце концов, чтобы столкнуться с Допросом и Наказанием Шуляра за то, во что мы действительно верили? Позволить ему принизить нашу приверженность до уровня его собственных амбиций и жадности? Ты знаешь, что у него никогда не хватило бы смелости столкнуться с чем-то подобным из-за своей веры, из-за того, во что он верит. Должен ли я сказать остальному викариату, остальной Церкви Божьей, остальным детям Божьим, что на самом деле это была всего лишь ещё одна борьба за власть? Ещё одно соревнование по поводу того, кто у кого собирается отобрать власть политическую? Если я это сделаю, что произойдёт со следующим Кругом? Со следующей группой мужчин и женщин, которые могли бы успешно противостоять Жасперу Клинтану? Или его преемнику? Или преемнику его преемника?

Ховерд Уилсинн посмотрел на своего брата, и всего на мгновение, так как он заметил страсть, по-прежнему пылающую в голосе Сэмила, увидел абсолютную, непреклонную приверженность, всё ещё горящую в его глазах, он увидел и кое-что ещё. Воспоминание о другом дне, когда ему было… сколько? Шесть лет? Что-то в этом роде, подумал он, вспоминая день в лодке, вспоминая, как его старший брат — старший брат, которому он всем сердцем хотел подражать — наживлял для него наживку на крючок.

Это было странно. Он не думал о том дне буквально годами, но теперь подумал и вспомнил его прямо таки с абсолютной ясностью. Солнечный свет Таншара согревал его плечи, в то время как он наблюдал за пальцами Сэмила, восхищаясь их ловкостью и желая, чтобы они были его. Бессвязный разговор, который сопровождал их долгую, ленивую рыбалку — с прохладой, исходящей от воды и охлаждающей лодку под их босыми ногами, даже в то время как в лодке становилось неудобно жарко под густым, как мёд, солнечным светом, льющимся сверху, а ветерок, который разносил пыльцу и запах горного шиповника с берега, щекотал их ноздри, как густой золотистый фимиам.

Он вспомнил, что улов был не очень уж и большой. Не в тот день. Конечно, его не хватило на ужин для всех, хотя их мать преданно почистила и зажарила их скудный улов для них двоих — и для неё, родителя, чьи отважные охотники и рыбаки всё-таки сумели её накормить — в то время как их отец старался — изо всех сил старался! — не смеяться.

Но если Ховерд Уилсинн и не поймал в тот день много рыбы, он поймал что-то ещё. Он поймал великий приз, приз размером с думвала, радостный приз размером с левиафана, которому он посвятил всю свою жизнь. Ибо, пока они ловили рыбу, и их вялый разговор плыл, как ещё один ветерок над озером, Сэмил пересказывал истории. Чудесные истории об Архангелах и об их обязанностях. Об ответственности, которой Шуляр наделил семью Уилсинн. О шепчущихся легендах, что они были… могли быть… могли быть потомками самого Шуляра. О цене, которую заплатили их предки, чтобы служить Матери-Церкви, и о торжественном, наполненном радостью бремени долга.

Сэмил не