Московия - Сигизмунд Герберштейн

147

28 …после взятия Белграда… — В 1521 г.

148

29 Василий Иоаннович — Василий III Иванович (1479–1533), великий князь владимирский и московский, стал государем всея Руси в 1505 г. Герберштейн был с ним хорошо знаком, и, хотя автор о многом пишет с чужих слов, его записки в той части, где он передает личные впечатления о Василии III, очень интересны и представляют собой хороший исторический источник. Исследователи давно отмечают, что многие факты, встречающиеся у Герберштейна, отсутствуют в других документах, и, таким образом, иногда делается вывод, что «Записки» как бы дополняют свод источников по русской истории. Однако к сведениям Герберштейна следует подходить осторожно. Ему случалось за давностью описываемых событий кое-что забыть, кое-что не так прочитать в собственных заметках, кое-что преувеличить… Ему в высшей степени присуща черта почти всех мемуаристов, когда и о какой бы стране они ни писали, особенно если это описание России, сделанное западным европейцем: твердое убеждение, что у русских все хуже, чем у них. Поэтому не стоит придавать излишнее значение черному цвету чернил герберштейновского пера.

Василий III был сыном Ивана III и Софьи Палеолог. Его женами были Соломония Сабурова и Елена Глинская. Он печально известен тем, что уморил в заключении своего племянника Дмитрия Ивановича, венчанного Иваном III на великое княжение. Во внутренней политике Василий III следовал по пути отца: стремился к продолжению объединения удельных князей, расширял владения Москвы к востоку и к югу от нее. Во внешней политике он сделал ставку на упрочение отношений со Священной Римской империей. В договоре 1514 г. с Максимилианом I был впервые назван «царем» (см. также «Сразились цари между собою», прим. 42, 76, 78).

149

30 …главный советник., по прозвищу Малый. — Юрий Дмитриевич Траханиот (ок. 1470–1526) был внуком знатного византийца Мануила Буллотеса, происходившего из известной фамилии Траханиотов, выходцев из Морей, как в XIII в. стал называться Пелопоннес. Отец Юрия Дмитриевича, Дмитрий Мануилович, сопровождал в Москву Софью Палеолог в 1472 г. и остался при дворе Ивана III. Второй сын Мануила, Георгий, также был в числе приближенных Софьи Палеолог, также остался в Москве, был послом великого князя московского к римскому папе в 1489 г., в 1510 г. ездил с посольством в Данию. Он был известен под именем Юрий Старый; прозвище ему дали для того, чтобы отличать от Юрия Малого, самого известного из семьи Траханиотов, Юрия Дмитриевича, приближенного Василия III и великокняжеского казначея. В 1522 г. Юрий Дмитриевич оказался в опале, был сослан в Чудов монастырь и постригся в монахи под именем Геннадия.

В 1505 г. Юрий Траханиот принимал активное участие в подготовке брака Василия III. Траханиот уговаривал великого князя искать невесту среди русских боярских родов, дабы-де выбором русской жены подчеркнуть значение Москвы. Иван III предпочел бы найти сыну жену за границей, однако это оказалось нелегким делом. Переход дочери в православие ради того, чтобы она стала великой княгиней московской, не заинтересовал ни одного европейского государя. Среди родни Софьи Палеолог не оказалось девицы подходящего возраста: с момента падения Византии в 1453 г. прошло полстолетия, многие члены императорской семьи перебрались в Италию и, оставив греческую веру, приняли католичество. Вдобавок Софья двумя годами раньше умерла, и мало кто был заинтересован в ее родственниках. Иван III хорошо знал разницу между иностранной и русской княжной: в Софье он ценил не только жену, но и советчицу в делах; она могла оказывать ему поддержку в его планах, она даже принимала иностранных послов, что было для русской среды необычно. Русские же знатные женщины воспитывались в тереме, и, хотя теремная культура вовсе не предусматривала полной изоляции, как это часто казалось иностранцам, она не могла привить навыков свободного общения в разнородной мужской среде.

Юрий Траханиот организовал грандиозные смотрины: у него была дочь на выданье, и он сам мечтал стать тестем Василия III. В уезды были посланы гонцы с оповещением о том, что к московскому двору призываются невесты; бирючи-глашатаи объявляли об этом вслух, особо значительных лиц воеводы оповещали самолично или через гонцов. Летом 1505 г. в Москву прибыло около пятисот девиц княжеских и боярских родов. Число 1500, названное Герберштейном, по всей видимости, преувеличено. Каждую соискательницу должны были сопровождать мать и отец, или старшие родственники, обязательно и мужчины, и женщины, и, конечно, толпа слуг. Приезд в город стольких гостей был событием, многим принесшим немалый доход: монастырям, в которых размещались те, у кого не было родственников или добрых друзей в Москве, торговцам, чьи дела поневоле оживились, нищим, ворам, слугам великого князя любого ранга, от истопников до самых ближних.

Отбор был строгим. Вначале доверенные лица великого князя и священники должны были беседовать с сопровождавшими девиц родственниками. Тех, кто не подходил, сразу отсылали домой. Далее девиц должны были проверять священники на крепость, твердость и разумность веры. Оставшиеся переходили в руки мамок, нянек и лекарей, которые оценивали внешность, водили в баню, отсекали косых, рябых, больных и проч. Когда невест оставалось не более дюжины, их поселяли в специально отведенном для них тереме, где за ними пристально наблюдали доверенные мамки. Здесь выяснялось, умеет ли девушка себя держать, как ест-пьет, как разговаривает, как рукодельничает и прочее. По одной из версий, девиц могли укладывать рядышком на постелях, рядом с которыми стояли их родственники, невесты притворялись спящими, а великий князь, отец жениха, их разглядывал. Жениху, по старинному обычаю, не должны были показывать невесту раньше, чем дело окончательно решалось.

Дальнейшая судьба девиц, участвовавших в смотре, могла сложиться по-разному. Отвергнутую однажды невесту не всегда было легко выдать замуж. Родителям это могло стоить дополнительных трудов и расходов, и еще долго родители должны были попрекать друг друга тем, что вообще повезли дочь на смотрины, и тем, что сделали это неудачно. Интриг вокруг важного дела выбора великокняжеской супруги было множество, и не счесть было обманутых надежд, слез, напрасно потраченных денег. Вместе с тем семейства, которые привезли девиц в столицу, из столицы отпускались не с пустыми руками, а с наградой за труды, то есть с некиим дополнительным приданым для дочери. В глазах соседей поднимался престиж отца, чью дочь сочли достойной показать великому князю, и с этой точки зрения она делалась порой более выгодной невестой, чем до поездки в Москву. Есть любопытное свидетельство Марко Фоскарини, венецианского посла, посетившего Московию по торговым делам в 1557 г. Он сообщал, вполне очевидно, с чужих слов: «Люди знатные при выходе замуж девушки обычно поступают таким образом: они устраивают многочисленное собрание из девушек всего государства и выбирают себе жен из самых