В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда - Коллектив авторов

Неформальная занятость: сколько и где? Наш обзор оценок уровня неформальной занятости в России показывает, что они варьируются в достаточно широком диапазоне (от 5 до 30 %). Эта вариация связана не столько с различиями в источниках данных, сколько с различиями в методологических установках. Однако в специфических российских условиях такое многообразие измерительных практик следует считать скорее достоинством, чем недостатком. С одной стороны, более узкие («однокритериальные») определения позволяют получать оценки, сопоставимые с оценками по другим странам. Но, с другой стороны, более широкие («многокритериальные») определения лучше охватывают «нестандартные» зоны российского рынка труда, в которых границы между формальностью и неформальностью оказываются размытыми. Занятость в этих зонах полностью или частично находится в тени регулирования: если не налогового, то трудового. Такие гибридные определения выводят на оценки уровня неформальной занятости для России порядка 18–25 %. Конечно, полученные таким образом показатели должны использоваться для международных сопоставлений с известной осторожностью.

При использовании более узких определений, более точно стыкующихся с инструментальными МОТовскими рекомендациями, оценки неформальной занятости для России снижаются до 10–15 %. Это означает, что по международным меркам они не являются высокими, практически совпадая с аналогичными показателями для развитых стран либо не намного их превышая. Они иногда оказываются ниже даже, чем в странах Южной Европы (для которых типичны показатели масштаба порядка 20–25 %), не говоря уже о странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии или Африки (для которых не редкость показатели порядка 50–60 %).

В то же время наш анализ выявляет существенные отличия неформальной занятости в постсоциалистических странах (таких как Россия) от неформальной занятости в развивающихся странах. Во-первых, если в развивающихся странах ее преобладающей формой выступает самозанятость, то в России – наемная занятость. В российском случае неформальная самозанятость всегда была и продолжает оставаться очень невысокой – 5–7 % или даже ниже. Отсюда следует, что весь прирост неформальной занятости в 2000-е годы был обеспечен расширением именно неформальной работы по найму. Во-вторых, сама природа «неформальности» в постсоциалистических странах имеет свою специфику. Если в развивающихся странах формальный и неформальный секторы достаточно четко разграничены, то в переходных экономиках огромное распространение получили промежуточные формы «полуформальной» занятости, не поддающиеся однозначной классификации. «Формальные» по одним признакам (например, с точки зрения наличия официальных трудовых контрактов), они могут представать как вполне неформальные по другим признакам (например, с точки зрения использования «конвертных» выплат при плате за труд). Конечно, МОТовские рекомендации по измерению здесь бессильны.

В этом контексте едва ли удивительно, что во всех главах авторы отмечают крайнюю неоднородность неформальной занятости. В ней можно выделить, по меньшей мере, три важнейших составляющих, отличающихся по составу, продолжительности труда и уровню заработков. Это – самозанятость, неформальная работа по найму (у незарегистрированных индивидуальных предпринимателей, у частных лиц, в корпоративном секторе, но без должного оформления) и нерегулярная (случайная) занятость. Наиболее прочными позициями на рынке труда обладают самозанятые. Они значительно превосходят две другие группы не только по объемам накопленного человеческого капитала, но также по затратам рабочего времени и уровню доходов. В наиболее уязвимой ситуации находятся случайные работники, перебивающиеся нерегулярными подработками. Запасы человеческого капитала, продолжительность труда и средние заработки у них ниже не только, чем у самозанятых, но и чем у неформальных наемных работников. Но здесь мы сталкиваемся с парадоксом: поскольку нерегулярные работники выступают как «аутсайдеры» одновременно и по продолжительности рабочего времени, и по величине заработков, с точки зрения часовых ставок оплаты труда они неожиданно выходят в «лидеры»! Можно сказать, что в данном отношении они, как ни странно, предстают как самая «высокооплачиваемая» группа работников, но с жесткими спросовыми ограничениями на их рабочее время. По-видимому, выбор такой занятости индивидом происходит вместе с выбором соответствующего временно́го режима. В этом смысле продолжительность рабочего времени – это не самостоятельный детерминант заработка, а неотъемлемый атрибут самой занятости.

Динамика различных компонентов неформальной занятости в 2000-е годы была разнонаправленной. Уровень самозанятости в российской экономике оставался стабильно низким, уровень случайной занятости устойчиво снижался, а уровень неформальной наемной занятости возрастал. К настоящему времени именно она, повторим, стала ведущей формой неформальности на российском рынке труда.

В самой неформальной наемной занятости в свою очередь можно выделить два главных компонента – это, во-первых, неформальная работа в неформальном секторе (на производственных единицах, не имеющих статуса юридического лица) и, во-вторых, неформальная работа в формальном секторе (на производственных единицах, имеющих такой статус). По всем данным, первая из этих разновидностей неформальной наемной занятости намного превосходит вторую. Конечно, следует иметь в виду, что практически любая работа в формальном секторе имеет свою толику неформальности, которая может варьироваться в значительных пределах.

Портрет неформала. Неформальный сектор крайне неоднороден. Это проявляется как в разнообразии неформальных занятий, так и в дисперсии тех характеристик, которые могут быть триггерами неформальности. Тем не менее анализ показывает то общее, что объединяет занятых в этом сегменте рынка труда.

Выявление профиля неформальности может помочь в определении причин этого явления и в выборе возможных методов «лечения». Если ей больше подвержены молодые, то надо глубже разбираться в условиях перехода от учебы к работе и особенностях функционирования молодежного рынка труда. Например, в действующей для них системе гарантий или качестве образования недавних выпускников. Если под ударом малообразованные и неквалифицированные, то, возможно, помогут обучение и переобучение. Если пенсионеры, то возникают вопросы к пенсионной системе. Естественно, для более точного диагноза в каждом случае нужен скрупулезный анализ.