Переписка 1826-1837 - Александр Пушкин

Ваш Современник будет Сопотомственником. C’est un terme de mo invention; mais le génie ne s’invente pas. Il [naî[t]] [?] apparaît sous l’influence de son étoile, et se reproduit dans la postérité.

Tout à vous S. Glinka. [1336]

26 марта 1836 г. С. П.

Адрес: Его высокоблагородию, милостивому государю, Александру Сергеевичу Пушкину. На Невской набережной; в Прачешном переулке, в доме Баташева.

1165. В. А. Дурову. 17 и 27 марта 1836 г. Петербург.

Милостивый государь Василий Андреевич,

Очень благодарю Вас за присылку записок и за доверенность, Вами мне оказанную. Вот мои предположения: I) [1337] я издаю журнал: во второй книжке оного (т. е. в июле месяце) напечатаю я Записки о 12 годе (все или часть их) и тотчас перешлю Вам деньги [1338] по 200 р. за лист печатный. II) Дождавшись других записок брата Вашего, я думаю соединить с ними [1339] и Записки о 12 годе; таким образом книжка будет толще, и следственно дороже.

Полные Записки, вероятно, пойдут успешно после того как я о них протрублю в своем журнале. Я готов их и купить, и напечатать в пользу автора — как ему будет угодно, и выгоднее. Во всяком случае будьте уверены, что приложу всё возможное старание об успехе общего дела.

Братец Ваш пишет, что летом будет в П.[етер]Б.[урге]. Ожидаю его с нетерпением. Прощайте, будьте счастливы, и дай бог Вам разбогатеть с легкой ручки храброго Александрова, которую ручку прошу за меня поцаловать.

Весь Ваш А. Пушкин.

17 марта 1836 С. П. Б.

Сей час прочел переписанные Записки: прелесть! живо, оригинально, слог прекрасный. Успех несомнителен. 27 марта.

Адрес: Его высокоблагородию м. г. Василью Андреевичу Дурову etc. etc. [1340] в Елабуге.

1166. П. А. Вяземский — Пушкину. Конец (не ранее 28) марта 1836 г. Петербург.

Вот тебе мое яичко. Я целую ночь и целое утро сидел над ним. Это еще не конец, но все пока отошли в ценсуру и начни печатать. Остальное пришлю завтра, будут выписки из самой поэмы. Поправь как хочешь. Я совершенно разучился высиживать яйцы. Всё как-то не лезет.

1167. В. А. Жуковский — Пушкину. Январь — март 1836 г. (?) Петербург.

У меня будут нынче в вечеру, [1341] часов в десять, Глинка, Одоевский и Розен для некоторого совещания. Ты тут необходим. Приходи, прошу тебя. Приходи непременно. А завтра (в субботу) жду тебя также непременно к себе часу во втором по утру. У меня будет живописец и ты должен с полчаса посидеть под пыткою его животворной кисти. На оба запроса прошу ответить: да.

Жуковский.

Адрес: Александру Сергеевичу Пушкину.

1168. В. А. Жуковский — Пушкину. Январь — март 1836 г. (?) Петербург.

Не забудь, что ты у меня нынче в час будешь рисоваться. Если не найдешь меня, паче чаяния, дома; то найдешь у меня живописца. Прошу пожаловать.

Жуковский.

Адрес: Александру Сергеевичу Пушкину.

1169. В. Ф. Одоевскому. Начало апреля 1836 г. Петербург.

У меня в 1 № не будет ни одной строчки вашего пера. Грустно мне; но времени нам не достало — а за меня приятели мои дали перед публикой обет выдать Совр.[еменник] на Фоминой.

Думаю 2 № начать статьею вашей, дельной, умной и сильной — и которую хочется мне наименовать О вражде к просвещению;ибо в том же № хочется мне поместить и Разбор Постоялого Двора под названием о Некоторых романах. Разрешаете ли Вы?

О Сегиеле, кажется, задумалась ценсура. Но я не очень им доволен — к тому же как отрывок он в печати может повредить изданию полного вашего произведения.

Я еду во вторник. Увижу ли Вас дотоле?

Весь Ваш А. П.

Разговор Недовольных не поместил я, потому что уже Сцены Гоголя были у меня напечатаны — и что Вы могли друг другу повредить в ефекте.

Адрес: Князю Владимиру Федоровичу Одоевскому etc.

1170. М. А. Дондукову-Корсакову. 6 апреля 1836 г. Петербург.

Милостивый государь князь Михаил Александрович,

Осмеливаюсь обратиться к Вашему сиятельству с покорнейшею просьбою.

Конечно я не имею права жаловаться на строгость ценсуры: все статьи, поступившие в мой журнал, были пропущены. Но разрешением оных обязан я единственно благосклонному снисхождению Вашего сиятельства, ибо ценсор, г. Крылов, сам от себя не мог решиться их пропустить. Чувствуя в полной мере цену покровительства, Вами мне оказанного, осмеливаюсь однако ж заметить во-первых, что мне совестно и неприлично поминутно беспокоить Ваше сиятельство ничтожными запросами, между тем как я желал бы пользоваться правом, Вами мне данным, только в случаях истинно затруднительных и в самом деле требующих разрешения высшего начальства; во-вторых, что таковая двойная ценсура отымает у меня чрезвычайно много времени, так что мой журнал не может выходить в положенный срок. Не жалуюсь на излишнюю мнительность моего ценсора; знаю, что на нем лежит ответственность, может быть, не ограниченная Цензурным Уставом; но осмеливаюсь просить Ваше сиятельство о дозволении выбрать себе еще одного цензора; дабы таким образом вдвое ускорить рассматривание моего журнала, который без того остановится и упадет.

С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть,

милостивый государь Вашего сиятельства покорнейшим слугою. Александр Пушкин.

6 апреля 1836 С. П. Б.

1171. Д. В. Давыдов — Пушкину. 6 апреля 1836 г. Село Маза.

Я был у Языкова. — Он готов и поступает под знамены твои. Уведомь ради бога пропустит ли ценсура мою статью? Если будут споры на какие-нибудь слова или даже целые периоды — я уполномочиваю тебя вымарывать, изменять во всей статье что твоей душе угодно. В случае же, что всю статью остановят на таможне просвещения, то дай знать — я примусь за работу и другую пришлю тебе.

Нет ли прижимки журналу твоему от наследника Лукула? Я знаю, что Наблюдатель охает; было замечание Строгонову на счет какой-то статьи Погодина. Считай на меня — я под твоим начальством лихо служить буду. Кланяйся Вяземскому и Жуковскому и повергни меня к стопам жены своей.

Денис.

6 апреля. —

Симб. губер. Сызран. уезда С. Маза.

Вот что я дорогой мысленно сложил, только прошу не печатать:

Я помню, — глубоко,Глубоко мой взорКак луч проникал и рощи и борИ степь обнимал широко, широко

*

Но зоркие очиПотухли и вы…Я выглядел вас на деву любви,Я выплакал вас в бессонные ночи!

Пожаласта не давай никому даже списывать. — Есть причина этому.

1172. M. А. Дондуков-Корсаков — Пушкину. 10 апреля 1836 г. Петербург.

Милостивый государь Александр Сергеевич!

Согласно желанию Вашему, дабы ускорить рассматривание издаваемого Вами журнала, я вместе с сим делаю распоряжение о назначении для этого предмета г. коллежского советника Гаевского в помощь г. Крылову, и весьма рад сему случаю доказать Вам, милостивый государь, на опыте всегдашнюю мою готовность содействовать с моей стороны к скорейшему изданию журнала и сочинений Ваших.

С совершенным почтением имею честь быть Ваш,

милостивый государь покорнейший слуга Князь Михаил Дондуков — Корсаков.

"10" апреля 1836.

Его высокобла[городи]ю А. С. Пушкину.

1173. П. А. Катенин — Пушкину. 12 апреля 1836 г. Ставрополь.

Как! Ты издаешь журнал, а я знаю о том едва по слуху! Хорошо ли это, Александр Сергеевич? Не похвально.

 A  propos, tu  ne m’écris  guère, C’est  mal  à moi, qui  t’aime  tant. [1342]

Я бы писал к тебе с утра до вечера во все дни живота, еслиб была возможность, писать о чем нибудь с этого того света, где я живу, коли живу. Одиночество Робинсона при мне, правда; но он был царь в своей пустыне, а я не имею и сей petite consolation [1343]. Но обо мне ровно нечего говорить, и о городе Ставрополе, и о всей Кавказской области, Грузии etc. etc. etc. [1344], также нечего; я хочу тебя слушать; ergo [1345] прошу писать, а покуда прочитать следующий эпиграмматический rondeau [1346]:

Фантазия, златое Сновиденье,Услада чувств, рассудка обольщенье,Цвет, радуга, блеск, роскошь бытия,Легка как пух, светла как ток ручья,

И Диево любимое рожденье.Но вот лежит тяжелое творенье,Без рифм и стоп, нескладных строк сплетенье,И названа в стихах галиматья:

Фантазия.С чего Барон, нам издающий чтенье,Хвалил ее? что тут? своя семья?Злой умысел? насмешка? заблужденье?Вопрос мудрен, а просто разрешенье:У всякого Барона есть свояФантазия.

Буде в твоем Современнике сыщется местечко для этой безделки, выдай; но, разумеется, без подписи, и не говори никому, чья она: это большая тайна, которой я ни за что кроме тебя другому не скажу. Не смею слишком пенять что ты забыл меня; не ты один; все забыли, а что все делают, в том и греха нет, по общему суждению. Худа нет, положим, но вспомнить обо мне и обрадовать было бы хорошо, и этого я жду от тебя, не как от всех.